Нужна ссылка на китайский текст

Товарищи, у меня перестал открываться сайт с китайским текстом.
вот этот www.b111.net/novel/5/5753/1549227.html
и это прям очень расстраивает, так как в английском переводе многое теряется и вообще, он тоже крайне любительский.
у кого есть другие ссылки на китайский текст? или можете подсказать, в чем причина и как все исправить?

или можете мне скопировать главы на китайском и переслать?

@темы: "Архив Ланъя"

---

Глава 106 Сестры

Мэн Чжи стоял от Мэй Чансу примерно на расстоянии половины вытянутой руки, когда принц Цзин попросил одолжить книгу. Хотя главнокомандующий Императорской гвардией даже не повернул головы, чтобы посмотреть на своего друга, он все равно почувствовал, как напряглось тело Мэй Чансу, и услышал его сбившееся дыхание, когда тот на мгновение замер.
— Конечно, если Вашему высочеству понравилось, вы может ее забрать.

На губах Мэй Чансу снова появилась мягкая улыбка, его голос был таким же ровным, как и всегда.

Принц Цзин поклонился в знак благодарности, положил книгу в карман рукава и повернулся, чтобы уйти. Мэй Чансу подождал, пока не закрылась тяжелая каменная дверь потайной комнаты, ведущая к покоям принца Цзина, и медленно отправился к себе. Мэн Чжи последовал за ним, сохраняя молчание в первые секунды, но все-таки не сдержался и спросил:

- Сяо Шу, неужели с этой книгой что-то не так ?

- Нет.

Ответ был таким быстрым, что Мэн Чжи слегка удивился.

— Так чего ты…

Мэй Чансу запнулся, и что-то блеснуло в его взгляде.

- Нет, ни почерк моих заметок, ни их содержание не вызовут вопросов, только вот…

Мэн Чжи ждал, но Мэй Чансу больше ничего не сказал, и поэтому, спустя долгое время, он снова спросил.

- Только что?

- Есть два слова, написание которых я изменил, чтобы избежать запрета.

- Изменил… изменил написание? Какие два слова? - Мэн Чжи не понял, его глаза расширились от замешательства.

Мэй Чансу слегка кашлянул и не ответил ему прямо.

- Девичье имя моей матушки, такое же, как название места, упомянутого в книге. В своих заметках я заменил его по старой привычке.

— Это… важно?

- Вероятно нет. Цзинъянь не знает, как в девичестве звали мою мать, а эти два слова используются нечасто. В прошлом он никогда не замечал, что я изменял их написание. Возможно, он просто не обращал внимания.

- О, - Мэн Чжи вздохнул с облегчением. — Ну, в таком случае, почему ты так волновался?

- Я не знаю, — взгляд Мэй Чансу был немного отстраненным, окрашенным печалью. - Возможно потому, что, несмотря ни на что, книга несет в себе слледы прошлого, меня на мгновение охватило странное волнение. А потом я понял, что на самом деле Цзинъянь вообще не сможет ничего понять…

К этому времени дальняя дверь потайного хода открылась, и из-за нее показалось красивое лицо Фэйлю. Он долго ждал, но сразу же успокоился, увидев Мэй Чансу. Юноша быстро вернулся в свою кровать и заснул.

Перед тем, как спрятать Мэн Чжи в потайной комнате, Мэй Чансу пообещал продолжить их разговор, но теперь было уже поздно, и у них обоих было тяжело на сердце. Поэтому попрощавшись Мэн Чжи ушел.

Перед сном Фэйлю не зажег светильник в спальне, и единственный свет исходил от серебряного фонаря на столе в дальней комнате. Мэй Чансу подошел и взял фонарь. Взгляд его блуждал по столу, останавливаясь на тонкой кисточке, которая все еще лежала там, темная от чернил, рядом с пустым местом, где всего несколько часов назад лежала книга. Слабое беспокойство охватывало его сердце.

В этот момент прошлое словно сплелось в сияющую шелковую нить, которая случайно оказалась в руках Сяо Цзинъяня. Но она была слишком тонкой, слишком прозрачной, чтобы он мог ее разглядеть.

Мэй Чансу глубоко вздохнул, словно желая отпустить свои бурные эмоции, и взял наугад еще одну книгу, а затем отнес ее вместе с фонарем во внутреннюю комнату. Фэйлю уже крепко спал, мирно сопя в этой одинокой ночи. Мэй Чансу взглянул на него, а затем молча поставил фонарь на столик рядом с кроватью. Он как раз развязывал верхний халат, когда за дверью вдруг послышался низкий голос.

— Глава спит?

— Входи, — ответил Мэй Чансу, снимая верхнюю одежду и кладя ее на подушку.

Ли Ган толкнул дверь и подошел к Мэй Чансу, протягивая ему обеими руками крошечный бронзовый цилиндр.
Мэй Чансу принял его, а затем с легкостью, рожденной долгой практикой, открыл цилиндр и вынул из него крошечный бумажный свиток. С бесстрастным выражением на лице он прочитал его и бросил в пламя фонаря рядом с собой.
Глава…

Мэй Чансу некоторое время молчал, а затем медленно ответил:

- Внимательно следите за резиденцией старшей принцессы Лиян. Если будут какие-то новые события, немедленно сообщите мне.

- Да.

Первоначально он принес с собой фонарь и книгу во внутреннюю комнату с намерением некоторое время почитать, но теперь Мэй Чансу почувствовал внезапную усталость, и, отдав этот приказ, он лег и приготовился ко сну.

Ли Ган не посмел больше беспокоить его. Он задул фонарь, молча вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Ночью ветер усилился и пошел дождь. Стук падающих в окно дождевых капель только подчеркивал тишину в комнате.
Мэй Чансу отвернулся от окна. Он устремил взгляд в кромешную темноту и вскоре его глаза закрылись…

Поселение Синеу* был одним из многих небольших поселений вокруг Цзиньлина. Его население не превышало двухсот человек, и здесь была только одна главная улица, на которой можно было найти небольшие лавки, где продавали тофу, маленькие трактиры и постоялые дворы. Если не считать рыночных дней, когда здесь становилось немного оживленнее, в остальном это поселение было чрезвычайно тихим.

Рано утром маленький богато украшенный паланкин, который несли пара носильщиков, появился в Синеу. Поскольку прошлой ночью шел дождь, ноги носильщиков были покрыты желтой грязью. С первого взгляда было видно, что они прибыли с большой дороги, и намеревались найти местечко для отдыха.

Кроме маленькой чайной, где также предлагали димсам*, в этом поселении был только один трактир, где продавались горячие блюда. Маленький паланкин, не имея других вариантов, развернулся в конце главной улицы и остановился перед трактирчиком.

Когда носильщики паланкина отодвинули полог носилок, из его глубины вышла посетительница. Хотя было лето, лицо ее было закрыто вуалью. Войдя в трактир, она остановилась и огляделась, словно в смутном подозрении или неодобрении, не желая садиться.

Хозяин трактира поспешил, чтобы встретить ее, и тщательно протер стол и стул, стоящие рядом с госпожой, прежде чем выйти вперед с улыбкой. Но когда он собирался заговорить, женщина вдруг спросила:

- Четвертая сестра никуда не выходила?

Улыбка хозяина застыла на его круглом лице, но в одно мгновение он вернул самообладание и, перекинув полотенце через плечо, ответил:

- Она отдыхает. Госпожа желает войти?

Посетительница кивнула и последовала за ним во внутренний двор. Двое носильщиков устроились за столиком возле входа в трактир, чтобы охранять его, и в ожидании налили себе по чашке чая.

Внутренний двор отделяла от переднего зала лишь невысокая глиняная стена. Во внутреннем дворе не было ни малейшего следа грязи или нечистот, и он был не только безупречно чистым, но и светлым и уютным. В его центре стояли два высоких гранатовых дерева, на ветвях которых висели тяжелые плоды. Хозяин предложил посетительнице место под деревьями и прошел в комнату в восточной стороне двора. Через несколько мгновений появилась еще одна женщина.

- Четвертая сестра, — гостья тут же встала, чтобы поприветствовать ее.

- Не вставай. - эта четвертая сестра выглядела относительно молодо, ее кожа была безупречной, а брови тонкими. Ее скромные одежды и простые украшения не могли скрыть природную грацию и очарование. Удивительно, как такую красоту можно было спрятать в таком тихом маленьком месте.

- Прошло всего несколько лет с тех пор, как мы в последний раз встречались, но я вижу, что четвертая сестра стала еще изящнее. - гостья убрала вуаль с лица, показав свою милую улыбку и белоснежную кожу.

— Да, — улыбнулась в ответ четвертая сестра. — Прошло несколько лет, а ты красивее и очаровательнее, чем когда-либо.

- Как я могу сравниться с четвертой сестрой? В те годы, в расцвете своей красоты, ты как-то заняла третье место в списке красавиц архива Ланъя. Позже, когда ты так внезапно скрылась, кто знает, сколько людей вздыхало, следуя за твоей тенью?

Четвертая сестра опустила глаза, ее рот сжался так, что его почти не было видно. Хотя она не шевелилась, ей каким-то образом удавалось излучать горе, которое проникало в сердца всех, кто смотрел на нее в этот момент.

- Баньжо, мне очень жаль, что я оставила тебя в том году, не попрощавшись. Но я очень устала…. Я не забыла доброту и благосклонность наставницы в воспитании и обучении меня, но ее самой больше нет с нами, да покоится она с миром. Поэтому… пришло время жить своей жизнью…

Изящные черты Цинь Баньжо исказила ярость, но в следующий момент она снова мягко улыбнулась, ее тон был очень ровным, когда она ответила:

- О чем говорит четвертая сестра? Пока великая цель по восстановлению нашего народа не выполнена, пока великий позор уничтожения нашего государства не отомщен, как мы можем так легкомысленно говорить о собственном отдыхе?

Четвертая сестра горько улыбнулась.

- Баньжо, наставница передала свое дело тебе. Поэтому, пока я была в столице, я подчинялась каждому твоему приказу. Но есть вещи, о которых я больше не могу молчать. Прошло более тридцати лет с тех пор, как наш народ хуа был уничтожен. На нашу долю эта боль не выпала, мы унаследовали ее от наставницы. Кроме того, в те дни было много военачальников, сражавшихся за один и тот же участок земли, и в течение десятилетия десять или двадцать маленьких народов были поглощены более крупными странами. Наш народ хуа — лишь один из них, так зачем продолжать нести это горе в наших сердцах?

Цинь Баньжо стиснула зубы и холодно сказала:

- Значит, из-за того, что наш народ мал, его можно уничтожить?

- Я не это имела в виду. Я лишь хочу, чтобы ты понимала истинное положение. Когда у нашего народа хуа было свое государство, у нас, конечно, не было другого выбора, кроме как бороться за выживание. Но нас сначала захватила Великая Лян, а затем Великая Юй, и, несмотря на все наши усилия, мы не смогли сохранить ни одного наследника. Наконец, Великая Лян воспользовалась заявлением о мятеже, как предлогом, чтобы стереть с лица земли весь наш народ. Мы без страны, без корней и основы, и все выжившие люди хуа были рассеяны по четырем ветрам или смешались с народом Лян. Мы больше не та нация, которой когда-то были, и, говоря о восстановлении нашей страны, это действительно легче сказать, чем сделать…

- Что же, в конце концов, четвертая сестра просто не верит в меня. - взгляд Цинь Баньжо был прозрачен, как вода, выражение ее лица было холодным. - Если бы наставница была жива, с ее потрясающим умом и коварством, я полагаю, у четвертой сестры оставалось бы больше веры?

Четвертая сестра побледнела, словно пораженная этими словами, и отвела взгляд в сторону. Через некоторое время она тихо ответила.

- Говорят, что истинно мудрые быстро покидают этот мир. Дух наставницы был настолько велик, что она никогда не смогла бы прожить долгую жизнь на этой земле. Баньжо, хоть ты и очень умна, ты, тем не менее, не она. Подумай об этом. С тех пор, как наставница ушла из жизни, да упокоится она с миром, ты усердно работала, но разве достигла хотя бы половины того, что она сделала в расцвете сил? Достичь такой цели без посторонней помощи невероятно сложно, так какой же смысл продолжать?

Пока Цинь Баньжо слушала, на ее лице отражались различные чувства, но к концу речи выражение ее лица снова застыло, а ее голос был подобен льду.

— Значит, по мнению четвертой сестры, разрушение наших храмов, убийство наших правителей — не стоит кровной мести?

— Разве мы уже не отомщены? - Четвертая сестра вздохнула. - Наставница, в своей несравненной мудрости и несравненном понимании человеческого сердца, из своего скрытого положения с помощью интриг во дворце посеяла сомнения между отцом и сыном, заставила членов Императорской семьи поднять оружие против друг друга, уничтожила военачальников армии Чиянь. Разве это не считается местью?

Цинь Баньжо покачала головой.

- Хотя именно армия Чиянь истребила народ хуа, источник ненависти, который привел к этому уничтожению, находится у ног Императорского дома Великой Лян. Жаль, что небеса не дали наставнице больше времени. Благодаря ее мудрости, даже если бы она не смогла восстановить нашу страну, ей удалось бы уничтожить народ Великой Лян. Хотя мы не равны ей, ты и я, которые были воспитаны и обучены вместе, как сестры, в благосклонности и доброте наставницы, мы не можем сидеть сложа руки, пока ее воля еще не исполнена.

- Но, Баньжо, наставница добилась успеха в те дни посредством тайных заговоров и интриг, полагаясь на свой разум. Ты очень хорошо сохранила и управляла закинутыми ею сетями, которые она нам оставила. Но если мы не можем повторить ее интриги, как мы сможем воплотить ее волю в жизнь? - ресницы четвертой сестры задрожали. - Теперь ты советник принца Юя, и используешь ту же стратегию, которую использовала наставница, провоцируя ссоры между братьями. И все же результат далек от того, чего она достигла тогда. В первую очередь, ты ошиблась, выбрав принца Юя. На самом деле, ты могла бы сделать лучше, если бы выбрала наследного принца, которым легче манипулировать. И даже если предположить, что тебе удастся помочь принцу Юю уничтожить наследного принца, а затем ты сможешь уничтожить самого принца Юя, в конце концов, ты лишь ослабишь Великую Лян, как государство, и дашь другим народам получить выгоду от плодов своего труда. Расстояние от этого шага до восстановления нашего народа хуа все еще настолько велико, что кажется почти неизмеримым…

Тонкая ледяная улыбка скользнула по уголкам губ Цинь Баньжо.

- Если нет надежды на восстановление нашего народа, то так тому и быть. Если я смогу сделать так, чтобы Великая Лян смогла ощутить горечь собственного поражения и разрушения, то я сочту это достаточным утешением для души наставницы на небесах. Четвертая сестра, из твоих слов следует, что у меня ничего не получится. Но поскольку я преемница наставницы, как я могу сдаться только потому, что успех кажется маловероятным? В последние годы ты исчезла, чтобы прожить свои дни в покое. В память о нашей сестринской связи, разве я когда-либо беспокоила тебя до сегодняшнего дня? Если бы не трудности, которые встали передо мной сейчас, я бы не постучала в твою дверь. Но, четвертая сестра, ты произнесла много слов сомнения и отрицания, но еще даже не спросила, почему я пришла сегодня. Мне от этого горько.

Четвертая сестра опустила голову. В ее глазах было раскаяние, а в голосе сожаление.

- Баньжо, я бездействовала столько лет, какую возможную помощь я еще могла бы принести тебе? Я не спрашивала, только потому, что не смела.

Цинь Баньжо пристально смотрела на нее, ее губы дрожали, в ее красивых глазах поднимался туман.

- Четвертая сестра, скоро Хонсю чжао не на что будет опереться, ты не знала?

Брови Четвертой сестры подскочили, когда она закричала.

- Как такое может быть?!

- За последние несколько месяцев большая часть моих людей либо умерли, либо предали меня. Мы изрезаны до костей. Вновь набранные девушки недостаточно обучены, я пока не решаюсь их свободно внедрять, и поэтому сеть разваливается. Шпионы, которых я глубоко спрятала в разных домах, были уничтожены один за другим, и я не смею сейчас позволить тем немногим, что у меня остались, что-либо предпринимать. И в последнее время принц Юй, кажется, вызывает у своего отца больше подозрений, чем благосклонности, и доверие, которое я взращивала между ними в течение стольких лет, похоже, трескается, как лед под снегом. Если бы я не предприняла шагов, чтобы направить подозрения принца на супругу Юэ, я боюсь, что он бы уже был настроен враждебно простив нас… Четвертая сестра, наставница однажды велела тебя позаботиться обо мне. Пришло время, когда мы должны жить или погибнуть, разве ты не поможешь мне?

Она говорила так искренне, что четвертая сестра не смогла удержаться от сопереживания. Она чуть вздохнула и умоляюще произнесла:

- Баньжо, поскольку мы не можем продолжать идти вперед, давай воспользуемся возможностью отступить и прожить наши дни в мире. Разве это так плохо?

Выражение лица Цинь Баньжо было подобно морозу, когда она решительно ответила:

- Четвертая сестра может обращаться со мной как с упрямым ребенком, но наказ моей наставницы — это мои земля и небо. Пусть мой талант ограничен и поэтому трудно достичь успеха, я не остановлюсь на полпути ради сохранения собственной жизни.

- Ты…. - четвертая сестра глубоко вздохнула. — Хорошо, что ты хочешь, чтобы я сделала?

Восторг Цинь Банруо осветил все ее лицо, и она почтительно поклонилась, прежде чем ответить.

- Баньжо хочет использовать красоту четвертой сестры, чтобы соблазнить мужчину.



*犀牛區 -犀牛 xīniú носорог, 区 qū; район, участок; округ, область
*點心 -点心 diǎnxin
1) лёгкие кушанья [к чаю]; закуска; димсам
吃一块点心 съесть что-нибудь лёгкое (к чаю/кофе)
2) пирожное; лакомства, сласти

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 105 Стратегия

- Ваше Высочество принц Юй, поскольку вы уже поняли, что это делается исключительно по воле Его Величества Императора, о чем еще беспокоиться?

Сердце принца Юя дрогнуло, и он тщательно обдумал эти слова, прежде чем медленно ответить:

- Господин хочет сказать…

- После того, как Се Юй был приговорен, я призывал ваше высочество проявлять сдержанность в отношениях с наследным принцем. Видимо ваше высочество решили, что я мягкосердечен, и восприняли мои слова только как пустую болтовню?
Принц Юй на мгновение задумался и вспомнил, что о чем-то подобном разговор действительно был, и поспешно попытался оправдаться:

- Господин только упомянул об этом вскользь, я подумал, что это не важно…

Тут он резко остановил себя. Су Чжэ был его советником, это правда, но до сих пор он никогда не был категоричен в высказываниях, а лишь упоминал, и это была его манера выразить свой совет. Что касается того, следовал он этому совету или нет, то Су Чжэ никогда не настаивал, и поэтому это была его собственная вина, что он не воспринял его слова всерьез.

- Пусть наследный принц совершил ошибку, он по-прежнему является наследником, назначенным Его Величеством. В последнее время Ваше Высочество проявили слишком большую силу и перешли черту, угрожая власти Императора. - Мэй Чансу вздохнул и покачал головой. - Неужели Ваше Высочество действительно не заметили, что в последнее время благоволение Императора к вам ослабло?

- Верно. В последнее время отец становился все холоднее в отношении меня, и я не мог понять причины этого.

— Что в этом сложного для понимания? – прямо спросил Мэй Чансу - Властелин Восточного дворца оказался настолько подавлен, что едва может поднять голову, при дворе все чиновники теперь склоняются перед великим талантом Вашего Высочества, и никто не осмеливается произнести ни слова против, когда Ваше Высочество говорит. Как вы думаете, Его Величество доволен этим, и будет и впредь благоволить и поддерживать вас?

- Но… но отец всегда……

— Вы правы, Его Величество всегда поддерживал соперничество между вами и наследным принцем. Но он и представить себе не мог, что ситуация дойдет до нынешнего состояния. Несколько высокопоставленных министров были свергнуты со своих постов, при дворе была проведена дискуссия о рангах сыновей жен и наложниц, затем было дело о мастерской фейерверков, и, наконец, падение Се Юя — все это произошло неожиданно для Его Величества. Разумеется, он считает, что за всем этим стоит Ваше Высочество. Подумайте, если вы смогли уничтожить сильнейшего сторонника наследного принца и привлечь на свою сторону весь двор без поддержки Его Величества, как мог Его Величество не испугаться, не заподозрить и не попытаться подавить вашу силу и влияние?

Пока он говорил, принца Юя прошиб холодный пот, а когда Мэй Чансу закончил, он немедленно сложил руки и поднял их в полупоклоне, сказав:

- В последнее время я и вправду действовал слишком грубо, теперь, когда все пришло в свое нынешнее состояние, что мне делать, чтобы исправить свою ошибку?

- Вашему Высочеству не нужно слишком беспокоиться. Император осыпает благосклонностью принца Цзин только для того, чтобы напомнить и показать вам, кто на самом деле обладает силой и властью во дворце, и таким образом он показывает, что хочет защитить и сохранить ваше положение. Я вижу, что Его Величество уже отверг наследного принца в своем сердце, и назначение нового наследника - только вопрос времени, но... Наследный принц должен быть повержен только по причине собственного разочарования и гнева Императора, а не по причине давления Вашего Высочества, пытающегося захватить власть грубой силой. Надеюсь, Ваше Высочество понимает эту разницу?

Принц Юй был по натуре расчетливым и наблюдательным, хорошо разбирался в людях и ситуациях, поэтому он понял, что имел в виду Мэй Чансу. Он вновь сел на свое место и медленно кивнул.

- Правильно, чем мы ближе к цели, тем важнее действовать медленно. Отец милостив к принцу Цзину и, конечно же, следит за моей реакцией. Если я сейчас сделаю неверный шаг, последствия будет трудно представить. Поэтому сейчас лучше вообще ничего не предпринимать.

Мэй Чансу одобрительно улыбнулся и ответил.

- Самым главным соперником Вашего Высочества на данный момент остается наследный принц, но мы также не можем не предпринимать никаких действий против принца Цзина. Прошу, пусть барышня Цинь внимательно за ним присматривает.

Выражение лица принца Юя посветлело, и теперь он улыбнулся в ответ Мэй Чансу.

- В своей резиденции я бы смог обеспечить вас более высоким доходом и удобствами. Если бы господин согласился переехать в мою резиденцию и постоянно помогать мне мудрыми советами.

Он уже восемь или десть раз приглашал Мэй Чансу переехать в свою резиденцию, но никогда не выглядел рассерженным из-за полученных отказов. Создавалось впечатление, что он просто деликатно пытается привлечь этого таланта к своему дому. Жаль, что в какой бы форме не было сделано приглашение, оно не принималось.

- Я говорю и делаю все что в моих силах для Вашего Высочества. - Мэй Чансу откинулся на спинку стула с невозмутимым выражением лица. - Даже если бы я побеспокоил Ваше Высочество и переехал в вашу резиденцию, я бы не стал говорить больше, чем сейчас, так что какая разница?

Принц Юй немедленно воспользовался возможностью, чтобы переубедить.

- Я знаю, что господин Су живет беззаботно и неторопливо, и на самом деле в моем дворце мало правил и предписаний. Господин сможет делать все, что ему заблагорассудится.

Мэй Чансу усмехнулся про себя. Раз он уже стал его советником, что толку было притворяться диким журавлем*? Но он сохранил улыбку на лице и тактично ответил:

- Со стороны Вашего Высочества было бы неуместно изменять правила из-за меня… Кстати, дело Се Юя наконец-то закончилось, интересно, что Ваше Высочество собирается делать с семьей Чжо?

- Разумеется, я буду продолжать заботиться о них и помогу вернуться в поместье Тяньцюань, чтобы они могли проводить дни в мире и покое. Корни семьи Чжо глубоки, и в конце концов им не потребуется от меня особой помощи.

- Это правда. Хотя Чжо Динфэн ранен, основание поместья Тяньцюань все еще стоит. Они переживут эту неудачу, и дни их славы придут снова. - Мэй Чансу на мгновение задумался, а затем продолжил, - Хотя семья Чжо все еще обладает некоторой властью в цзянху, теперь они всего лишь люди, которых Се Юй использовал и отверг, и они будут бесполезны для вашего высочества в будущем. Почему бы вашему высочеству не позволить им оставить все это позади, тем самым заслужив репутацию великодушного и добросердечного человека?

Принц Юй почувствовал сомнение в сердце. Он действительно намеревался извлечь максимальную выгоду из каждой возможности и думал, что семья Чжо все еще сможет пригодится.

- Хотя сила цзянху не может противостоять двору, они все еще полезны в своем роде. Несмотря на травмы, нанесенные семье Чжо, у них еще осталось некоторое влияние, так почему же…

- Если я здесь, почему ваше высочество беспокоится о цзянху? – спокойно спросил Мэй Чансу.

Принц Юй ждал этих слов от главы союза Цзянцзо. Услышав их наконец, он счастливо улыбнулся, пригладил усы и сказал.

- Вы правы, даже на пике своих сил поместье Тяньцюань вряд ли могло бы сравниться с силами господина Су.

- Ваше высочество чрезмерно щедр на похвалу, я бы не осмелился говорить так смело. – ответ Мэй Чансу был смиренным, но лицо его выражало холодное высокомерие, которое, казалось, исходило от самых его костей. От него веяло необъяснимой уверенностью, которая была почти осязаема.

Когда принц Юй подумал о том, что этот таинственный гений цилинь, почитаемый во всем цзянху, теперь его советник, в его сердце заполнили невыразимая радость и восторг, а ревность и гнев, окружавшие его, как туман при входе в поместье Су теперь рассеялись, как дым в небе.

Разговор подходил к концу, и, хотя принц Юй намеревался продолжить какую-то пустую болтовню, он заметил, что Мэй Чансу лишь кратко отвечает, независимо от того, какую тему он пытался поднять. Он не хотел злоупотреблять гостеприимством, а Фэйлю угрюмо смотрел из-за угла. И действительно, когда принц Юй встал и вежливо попрощался, хозяин поместья не возражал.

После того, как принц Юй ушел, Мэй Чансу сказал несколько слов Фэйлю, и, оставив несчастного юношу снаружи, сам открыл дверь в тайный ход и проскользнул внутрь.

Он спустился по коридору в потайную комнату. Толкнув тяжелую дверь, обычно невозмутимый господин Мэй из Цзянцзо вздрогнул от удивления.

Мэн Чжи был не единственным человеком в потайной комнате. Он стоял у стены и, услышав звук открывающейся каменной двери, тут же обернулся. Рядом с ним за столом, листая при свете лампы «Сказания о землях Сянь», сидел принц Цзин, Сяо Цзиньянь.

- Господин Су вернулся, — сказал Мэн Чжи, подойдя, чтобы поприветствовать его. - Когда его высочество принц Цзин нашел меня здесь, он тоже был удивлен. Я уже объяснил его высочеству, как оказался здесь.

Принц Цзин отложил книгу и мягко спросил:

- Принц Юй ушел?

Мэй Чансу взял себя в руки, а затем вышел вперед и поклонился.

- Да, ваше высочество, принц Юй только что ушел.

- Раз господин уже виделся с принцем Юем, есть некоторые вещи, которые вам уже известны…

— Верно, — Мэй Чансу слегка кивнул. - Я слышал, что Император приказал вашему высочеству возглавить городской гарнизон и намеревается возвести вас в ранг циньвана.

— Хм? - принц Цзин выглядел озадаченным. - Это правда, что я получил императорский указ принять командование городским гарнизоном, но не было никаких упоминаний о повышении до циньвана.

— Разве его величество не разрешил вам посещать императорский дворец в любое время?

- Он действительно… Теперь мне не придется ждать подходящих дат или получать дозволение Императора, чтобы посетить матушку.

- Именно это так сильно разозлило принца Юя. Разве ваше высочество не заметили, что это всегда было привилегией исключительно циньвана?

Когда принц Цзин получил это особое дозволение, он был только рад тому, что сможет навещать свою матушку в любое время, когда пожелает, и не думал о последствиях этой милости. От слов Мэй Чансу в его сердце поднялась осторожная радость, но ее быстро подавили сомнения.

- Я действительно не думал об этом так много… Сегодня день рождения моей матери, возможно, отец просто был великодушен и не имел никаких других намерений.

Мэй Чансу немного подумал и ответил.

- Это почти решено*. Возведение вашего высочества в ранг циньвана должно было произойти давно, и даже если Император не подумал об этом, когда даровал вам эту привилегию, то, когда придворные министры будут исполнять этот императорский указ, они непременно напомнят его величеству, что это привилегия циньвана. Если вам дарованы привилегии без повышения ранга, то что это за милость? Поскольку Его Величество счел нужным оказать вам свое благоволение, то он не будет делать что-то наполовину, так как в конце концов это может вызвать еще большее недопонимание. Самое раннее к концу этого месяца и самое позднее к середине осени ваше повышение в ранге будет подтверждено, я в этом уверен.

— Как хорошо, — радостно сказал Мэн Чжи. - Тогда его высочеству принцу Цзину больше не придется склонять голову перед принцем Юем.

— Но… сейчас подходящее время? - принц Цзин прикрыл глаза. — Разве господин не предупреждал меня не привлекать внимание при дворе?

- Всему свое время, —Мэй Чансу оставался спокойным. - Текущее положение вашего высочества все еще относительно слабое, поэтому разумеется, лучшим вариантом будет оставаться в тени. Но не стоит вечно прятаться и не делать ни шагу вперед. Мы не сражались за городской гарнизон, но теперь, когда он упал в наши руки, нет нужды от него отказываться. Весь прошлый год мы готовились, и если сейчас не сможем справиться с последствиями получения городского гарнизона, то это будет считаться моей ошибкой как вашего советника. Я придерживаюсь того, о чем говорил все это время: ваше высочество не должны двигаться вперед напролом, но вы также не можете не двигаться вперед вообще.

- Хорошо. - принц Цзин быстро кивнул. - Когда Его Величество передал мне городской гарнизон, у меня не было другого выбора, кроме как согласиться. Я беспокоился, что это может навредить продуманным вами планам. Теперь, когда этого не произошло, все складывается к лучшему. Но что касается наследного принца и принца Юя…

- Наследный принц бессилен остановить собственное падение, и его взгляды сейчас устремлены только лишь на принца Юя. Даже если Император возвысит вас до циньвана с девятью жемчужинами, наследный принц не будет отвлекаться на борьбу с вами. Что касается принца Юя, я только что позаботился об этом. Если он последует моему совету, он не предпримет никаких действий против вашего высочества, а вы сможете воспользоваться этим временем и увеличить вашу силу. Если он только сделал вид, что послушал меня, и намерен все равно поддаться своей ревности и нанести вашему высочеству удар, то мы доведем это до сведения Его Величества. Пусть тот, кто оказал вам эту милость, разбирается с последствиями этого решения.

- Получается, чтобы принц Юй ни выбрал, победить он не сможет? - Мэн Чжи не удержался от смеха. – Все произошло так неожиданно, но господину Су удалось составить такой сложный план и продумать защиту. Я могу только восхищаться.

- Такова природа стратегии. - на лице Мэй Чансу не было ни гордости, ни удовлетворения. - Если возможность нашего успеха зависят от выбора противника, это наихудший выход. Только если независимо от выбора противника у нас будет чем ответить, только тогда мы будем властвовать над положением. Хотя сейчас вашему высочеству еще далеко до этого, но теперь, по крайней мере, заложена основа.

От этих слов принц Цзин почувствовал себя намного спокойнее. С тех пор, как он решил добиться справедливости и восстановить доброе имя старшего брата, его стремление и решимость занять трон возросли в несколько раз. Он усердно учился и использовал любую возможность, чтобы применить свои знания в надежде получить опыт, и поэтому во многих отношениях он стал больше ценить Мэй Чансу и полагаться на него гораздо сильнее, чем раньше. Он сознательно старался обуздать свою природную неприязнь к советникам, чтобы эта предвзятость не повлияла на его суждения.

Хотя Мэй Чансу ничего не говорил об усилиях принца Цзина, он был вполне доволен в своем сердце. Иногда он упоминал об этом Мэн Чжи, и выражение его лица было очень радостным.

Однако Мэй Чансу не догадывался, что Мэн Чжи из-за этого становилось грустно.

- Супруга Цзин должна быть счастлива сегодня. - Мэн Чжи увидел, что эти двое перестали разговаривать, и атмосфера стала прохладной, поэтому он поспешно заговорил. - С новым указом Императора вашему высочеству будет намного легче видеться с госпожой в будущем.

С таким же успехом он мог бы и вообще ничего не говорить, настолько бесполезными были эти слова. Принц Цзин только слегка улыбнулся и кивнул в ответ. На самом деле, за все то время, когда принц Цзин и Мэй Чансу встречались в потайной комнате, атмосфера никогда не становилась холодной. После обсуждения борьбы за трон они неизбежно переходили к обсуждению придворной политики, и разговор мог продолжаться часами. Но сегодня, в присутствии Мэн Чжи, принц Цзин не хотел говорить слишком много. Это произошло не потому, что он не доверял командующему Императорской гвардией, а потому, что, хотя Мэн Чжи и выразил готовность поддержать его притязания на трон, он все же был до мозга костей верен сначала своему господину, и только потом Принцу Цзину. Он не возражал против того, чтобы заявить о своем намерении бороться за трон перед Мэн Чжи, но что касается мнений, которых он придерживался по поводу решений Императора и манеры ведения некоторых придворных дел, то принц Цзин не хотел, чтобы Мэн Чжи слишком много слышал о них.

Мэй Чансу уже понял мысли и рассуждения Сяо Цзиньяня, поэтому не пытался сменить тему. Но когда он увидел, что Мэн Чжи так старается поднять настроение, он не мог не улыбнуться.

— У командующего гвардией завтра ранняя смена? Ваше Высочество также должны удалиться для отдыха.

Принц Цзин уже смирился с тем, что на сегодняшней встрече не будет возможности для их обычных свободных разговоров, и поэтому он немедленно ответил.

- Мы тоже беспокоили господина почти половину дня, вам следует немного отдохнуть. Я вернусь в другой день, чтобы искать у вас совета.

Мэй Чансу не затруднил себя особыми церемониями и только поклонилась в ответ. Мэн Чжи, стоявший между ними, поспешно повернулся и сложил кулаки в прощальном поклоне.

Принц Цзин кивнул, а затем развернулся, чтобы вернуться в свои комнаты через тайный ход. В дверях он вдруг остановился, а затем обернулся, чтобы взять лежавшую на столе книгу «Сказания о землях Сян».

- Эта книга очень интересная, и у меня не было времени дочитать ее сегодня. Господин не будет возражать, если я одолжу ее на несколько дней?

*野鹤 yěhè дикий журавль (поэтический образ в значении: отшельник).
* к китайском тексте здесь идиома.
八九不离十 bājiǔ bù lí shí - в основном верно, в большинстве случаев правильно, верно на 80-90%, обр. недалеко от истины; почти что так.
Это выражение означает "вы сделали очень верную догадку или предположение".

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 104 Милость и покровительство (2)

- Цзинъянь, ты опытный военный и руководил армиями, мы хотим передать тебе в подчинение городской гарнизон, что думаешь?

При этих словах Сяо Цзинъянь второй раз за сегодняшний день ошеломленно замолчал и долгое время после вопроса Императора не мог найти слов для ответа.

Сначала Император терпеливо ждал. Он думал, что молчание принца Цзин было связано с обдумыванием слов благодарности, которые он должен был сказать ему. Император понимал, что этот его сын провел большую часть последних лет, возглавляя армии за пределами столицы, и редко получал императорскую милость. Поэтому совершенно естественно, что ему требуется дольше времени для ответа, а его слова будут менее сладкими по сравнению со словами принца Юя. Так что Императору было нетрудно подождать немного.

Но время шло, и Император постепенно начал понимать что что-то не так.

Лицо принца Цзина менялось, и все меньше становилось похоже на лицо того, кто думал как выразить благодарность. Вместо этого он производил впечатление человека, который раздумывал, взять на себя эту ответственность или нет.
Недовольство поднялось в сердце Императора.

Наследный принц и принц Юй с покрасневшими лицами и напряженными шеями сражались за это право при дворе. И не то чтобы принц Цзин этого не знал. Милость, которую другие не смогли выиграть в битве, была дарована ему. Конечно, колебания были подходящей реакцией, он должен был пасть на колени в знак благодарности, как это сделал бы любой другой.

- Цзиньянь, ты боишься тяжелой работы? — холодно спросил Император.

— Ваш сын не посмеет, — поспешно опустился на колени принц Цзин. - Ваш сын глубоко тронут великой милостью отца, только лишь…

— Только что?

Принц Цзин на мгновение заколебался, а затем собрался и сказал:

-Ничего… Ваш сын принимает на себя эту ответственность и впредь будет выполнять все связанные с этим обязанности в меру своих возможностей, чтобы не обмануть оказанное доверие.

Хотя принц Цзин не ответил на вопрос, Император подумал, что понимает его сомнения. Хотя отсутствие радости у принца Цзин после этой императорской милости немного раздражало, Императора очень утешало явное нежелание этого сына вмешиваться в борьбу за власть, которая в настоящее время разделяла его двор.

- Тебе не нужно слишком беспокоиться, — сказал Император, похлопав принца Цзин по плечу. — Ты достойный сын, и у тебя много военных подвигов. Что такое командовать небольшим городским гарнизоном? Твой отец поддержит тебя, и мы посмотрим, кто посмеет что-то сказать. Если в будущем кто-то попытается навредить тебе, обязательно говори мне. Я прослежу, чтоб все было по справедливости.

На самом деле, причина, по которой принц Цзин только что колебался, была не такой простой, как полагал Император. Поскольку он поставил перед собой цель занять трон, естественно, любая дополнительная власть приветствовалась, и единственная причина для сомнения заключалась в том, что его влияние в данный момент было еще слабым. Он не хотел внезапно показать, что получает слишком много императорского благоволения, опасаясь привлечь внимание наследного принца и принца Юя. Но поскольку Император предложил эту услугу лично, у него не было времени обратиться к Су Чжэ за советом, и поэтому ему оставалось только стиснуть зубы и принять ответственность, а потом разобраться с последствиями.

На протяжении всего этого времени супруга Цзин тихо стояла в стороне, как будто дело вообще не имело к ней никакого отношения. Только когда отец и сын, казалось, закончили свой разговор, она вышла вперед с миской супа из снежных моллюсков*, сказав своим нежным голосом:

- Ваше Величество сегодня после обеда еще не отдыхали, верно? Изволит ли Ваше Величество выпить несколько ложек этого супа, а потом отдохнуть здесь?

Император принял чашу и сделал глоток. Этот суп был на вкус даже богаче и чище, чем привычный ему суп из снежного краба, а хрустящая сладость оставалась на языке даже после проглатывания. Почти не задумываясь, он выпил половину миски, а затем прополоскал рот, прежде чем позволить супруге Цзин опустить его на кровать, подложив под голову подушку. Сладкий аромат наполнил его нос.

— Что это за подушка?

- Ваше Величество, она сделана из хлопка и набитая вяленой жимолостью, а также цветками сливы, листьями лотоса и множеством других лекарственных трав. Если Вашему Величеству она понравится, Ваша служанка будет рада сшить новую для Вашего Величества.

-Хорошо, хорошо. - Император почувствовал, как все его тело расслабилось, и закрыл глаза только для того, чтобы снова их открыть. - Если я остаюсь здесь для послеобеденного отдыха, то Цзиньянь должен уйти. Вам двоим нечасто удается поужинать вместе, я вам помешал?

— Служить Вашему Величеству — первая и главная обязанность этой служанки, — улыбнулась супруга Цзин. - Его Величество смущает Цзиньяня такими словами.

Император усмехнулся, а затем повернулся к принцу Цзин и сказал:

- Цзиньянь, я побеспокоил вас двоих сегодня и придется мне загладить свою вину. С этого дня ты можешь входить во дворец Чжилуо, чтобы навестить свою мать, когда пожелаешь. Тебе не нужно получать на это дозволения.

Сегодня он даровал милость за милостью с почти неслыханной щедростью, но только последняя вызвала ожидаемую реакцию. Супруга Цзин прикрыла рот рукой и улыбнулась, а ее глаза сияли от непролитых слез. Принц Цзин обрадовался еще больше. Его лицо озарилось радостью, когда он упал на колени и склонился в низком поклоне.

- Ваш сын… благодарит отца за его великую щедрость!

Двор всегда чутко реагировал на благосклонность Императора. Хотя Император пришел только вздремнуть и принес несколько подарков, все поняли, что дворец Чжилуо начал привлекать его внимание. После ухода Императора, гости со своими подарками направились к дворцу Чжилоу непрерывным потоком, который не утихал до самой ночи. На закате, когда пришло время супруге Цзин посетить Императрицу, даже она расспросила ее о дне, проведенном с Императором, воспользовавшись возможностью одновременно задеть супругу Юэ несколькими меткими замечаниями. Но супруга Юэ, сведущая в запутанных играх Внутреннего дворца, не выказала ни малейшего следа зависти, а вместо этого кокетливо улыбалась, хвалила супругу Цзин, тем самым давая отпор вызову Императрицы. Эти две женщины, враждующие с первых дней их пребывания во дворце, продолжали обмениваться колкостями, острыми, как ножи, их языки, как мечи, прятались за улыбающимися и убийственными губами. Супруга Цзин, источник сегодняшнего волнения, оставалась молчаливой и спокойной, выделяясь своей безмятежностью. Все, кто смотрел на нее, не могли не вздохнуть в тайном восхищении.

Эти последние волнительные новости из дворца еще не дошли до поместья Су. Поэтому, когда Мэн Чжи незаметно пришел в гости, он увидел только Мэй Чансу, неторопливо читающего книгу у лампы.

- В последнее время с настроением и со здоровьем у тебя все в порядке, это меня успокаивает. – командующий императорской гвардией расслабленно улыбнулся. - Что это за книга? Ты делаешь надписи на полях?

- Это «Записки о земле Сян».* Книга описывает местность и нравы населения в интересной манере и с большой точностью, и, безусловно, является лучшей заменой настоящему путешествию в такие места, — улыбнулся Мэй Чансу, откладывая тонкую кисть. - Я был в некоторых местах, упомянутых здесь, и поэтому добавляю собственные замечания, это просто праздное времяпрепровождение.

Мэн Чжи подошел, чтобы рассмотреть поближе. Увидев, что Мэй Чансу, похоже, в хорошем настроении, наконец задал давно мучивший его вопрос.

- Твой почерк сильно изменился по сравнению с тем, что было раньше, ты специально тренировался?

- Можно сказать, что и намеренно тренировался, и был вынужден. - Мэй Чансу закрыл книгу и отложил ее в сторону. - Сила в моих запястьях теперь сильно уменьшилась, поэтому толщина каждого мазка изменена, а стиль написания стал проще. Теперь, даже если я попытаюсь написать хотя бы несколько слов, как делал это в прошлом, боюсь, что не смогу.

Мэн Чжи пожалел, что поднял такой явно болезненный вопрос, и поспешно попытался сменить тему.

- Я слышал, ты не разрешаешь Му Цину обратиться к Императору за дозволением вернуться в Юннань, это правда?

— Да, — Мэй Чансу налил гостю чашку чая и пододвинул ее к нему. - Му Цин был оставлен в столице ради Великой Вдовствующей Императрицы. Прошло так мало времени с ее похорон, а Му Цин спешит уехать. Это, во-первых, покажет всем, что у него холодное сердце, а во-вторых, вызовет подозрения Императора. В данный момент Му Цин в безопасности, так почему бы не остаться еще на год и не провести время, обучаясь и тренируясь здесь, в этом не может быть никакого вреда.

- Ты прав, — кивнул Мэн Чжи. - Хотя Му Цин не из семьи Императора, Великая Вдовствующая Императрица всегда души не чаяла в молодом поколении. Не говоря уже о семье Императора, даже не носившие фамилию Императора дети принцев и князей — кто из них не называл ее наедине бабушкой или прабабушкой? Для него вполне естественно провести год в столице в память о ней из сыновней почтительности.

Мэй Чансу безучастно посмотрел на свет лампы рядом с ним и тихо сказал:

- Она любила детей, и дети в своих сердцах это понимали. Даже Му Цин с его вспыльчивостью немедленно прислушался к моему совету и согласился остаться в столице, чтобы нести траур. Если бы Нихуан тоже смогла вернуться. Я только боюсь, что она сделала бы это уже давно…

Мэн Чжи почувствовал, что сегодня слишком много говорит, и, казалось, что он был здесь, чтобы разрушить умиротворенное настроение Мэй Чансу. Он поспешно поднес чашку чая к губам, пытаясь в очередной раз сменить тему.

- Ся Дун спокойна в последнее время, нет ни тени тревоги. Когда я вспоминаю ее нрав в прошлом, я должен сказать, что эта тишина тем более пугает. Как ты думаешь, Ся Цзян что-нибудь заметил?

- Что касается управления Сюаньцзин, я лишь хочу наблюдать за развитием событий. Как я всегда говорил, нельзя недооценивать Ся Дун. Теперь, когда она узнала правду, неважно, как сильно она когда-то почитала своего учителя, она станет еще более осторожной и бдительной. Она более чем способна защитить себя, так что вряд ли мне стоит беспокоиться о ней. Заметил Ся Цзян или нет, не имеет большого значения. Пусть у них будет противостояние. Я хочу увидеть это, а также реакцию Ся Чуня и Ся Цю. - голос Мэй Чансу казался еще более жестким, чем до национального траура, и в его глазах горел холодный безжалостный свет, - Я уверен, что вдова генерала Не не разочарует меня…

- Сяо Шу, — Мэн Чжи пристально посмотрел на него, собираясь заговорить, но в комнату вбежал Ли Ган.

- Глава, принц Юй вот-вот войдет, он направился прямо к вам, как только вышел из повозки, мы никак не могли его остановить…

Мэй Чансу нахмурился. Он знал, что Мэн Чжи не может быть уверен, что сейчас уйдет незамеченным. Он быстро встал и открыл дверь в тайный коридор, сунул свою книгу в руки Мэн Чжи и толкнул его внутрь.

- Мне придется просить командующего провести некоторое время за чтением здесь, пока принц Юй не уйдет. Потом продолжим наш разговор.

Мэн Чжи подчинился без слов, и дверь в коридор закрылась в тот момент, когда послышались шаги принца Юя. Мэй Чансу повернулся, чтобы встретить его, жестом приказывая Ли Гану и Чжэнь Пину, которые следовали за принцем Юем, отступить.

- Господин Су, знаете ли вы, что вопрос о городском гарнизоне уже решен? - принц Юй не тратил время на любезности и говорил со стиснутыми зубами и мрачным выражением лица.

- Оу? - Мэй Чансу подняла бровь. — Судя по настроению Вашего Высочества, неужели я ошибся?

- Вы не ошиблись, отец Император действительно не позволил военному министерству получить городской гарнизон, — тон принца Юя был крайне недовольным. - Он назначил принца Цзин.

На этот раз Мэй Чансу был действительно немного удивлен.

- Принца Цзин? Когда это произошло?

- Сегодня днем. Не было никаких признаков этого решения заранее, и Его Величество не спрашивал ни у кого совета, прежде чем внезапно объявить об этом.

— Я не понимаю, почему Ваше Высочество сердится, — равнодушно сказал Мэй Чансу. - Разве это не хорошо, что эта должность досталась принцу Цзин? По крайней мере, он честен и справедлив, и Вашему Высочеству не нужно беспокоиться о его благосклонности к наследному принцу.

- Если бы принц Цзин действительно был всего лишь принцем Цзин, то я был бы доволен, что этот вопрос был решен таким образом, но…- принц Юй обладал особой чувствительностью к своим врагам, и в этот момент эта его способность была особенно обострена. - Не кажется ли господину Су, что принц Цзин в последнее время поднимается слишком быстро? С тех пор, как он принял дело о захвате земель, благосклонность отца Императора к нему росла с каждым днем, даже придворные чиновники хвалят его все больше и больше, и его слава в последнее время, кажется, поднимается до небес. И все новоназначенные чиновники при дворе, кажется, имеют о нем очень хорошее впечатление. Хотя он не проявляет никаких признаков того, что принимает чью-либо сторону или собирает поддержку своих собственных сторонников, сегодняшний принц Цзин, безусловно, не тот принц Цзин, который вернулся в столицу в прошлом году.

Мэй Чансу, казалось, очень внимательно обдумал это, прежде чем ответить.

- Когда все выложено таким образом, это кажется немного подозрительным. Но даже если бы у принца Цзин были собственные амбиции, их было бы трудно осуществить без какой-либо поддержки. Ваше Высочество уверены, что он не собирал своих сторонников?

- Это то, что сообщила Цинь Баньжо. Но в последнее время она… немного разочаровывает. О многих событиях она узнает после того, как они произошли, а некоторые сведения были даже неверными. Она подозревает, что в ее сети могут быть предатели, иначе ее связи не были бы обрезаны так аккуратно, не оставляя следов или улик, по которым можно было хоть что-то отследить.

Мэй Чансу легонько постучал пальцами по столу и медленно сказал:

- Я никогда особо не интересовался методами барышни Цинь. Но я уверен, что список имен ее осведомителей очень хорошо засекречен. Если она должна проверить его на наличие предателей, как она может их не выявить?

Что-то мелькнуло во взгляде принца Юя, но он ничего не сказал. Он очень хорошо знал, что список осведомителей, которых Цинь Баньжо внедрила в различные дома, был известен только ему, ей, главному старому распорядителю его резиденции господину Кану и Чжу Хуа, ученому, которому он доверял больше всех. Все они должны быть вне подозрений. Если оставить в стороне себя и Цинь Баньжо, господин Кан был членом его семьи более двадцати лет, а Чжу Хуа был его лучшим советником, а также старшим братом его жены……его жены……

Мэй Чансу краем глаза покосился на него, но продолжил вести себя, словно он не замечал бурю эмоций, отразившуюся на лице принца Юя. Он спокойно продолжил:

- Его Высочество приехали сегодня в такой спешке только из-за новостей о том, что принц Цзин получил в подчинение городской гарнизон?

- Конечно нет. Отец Император также издал указ, позволяющий принцу Цзину навещать свою мать во дворце в любое время, без необходимости получать дозволение Императора. Это привилегия, предоставляемая только циньванам, и я боюсь, что он вот-вот поднимется на одну большую ступень в ранге и скоро будет стоять со мной плечом к плечу. Отец Император столько лет пренебрегал наложницей Цзин, а затем ни с того ни с сего он решает возвысить ее до супруги. Если посмотреть на все эти вещи вместе, это не может быть совпадением, Император, очевидно, хочет поддержать принца Цзин. Совсем как в тот год, когда он… - принц Юй остановился, внезапно поняв, что собирается сказать, и проглотил окончание фразы.

- Как в тот год, когда он поддерживал вас? - Мэй Чансу опустил глаза, чтобы скрыть холодную улыбку на лице, а затем осторожно сделал вид, будто не понял, что почти было сказано. Он со спокойным выражением лица неспешно подравнивал фитиль свечи в лампе перед собой.

- Господин Су, - принц Юй был немного разгневан его беспечностью и не мог сдержать гнев, просачивающийся в его тоне. - Я не шучу, и то, как господин ведет себя сейчас, словно не принимает близко к сердцу мое нынешнее положение..!

Мэй Чансу медленно отложил ножницы и повернулся лицом к принцу Юю. Его взгляд был прохладным, словно вода, усмиряющая огонь, который почти осязаемо горел на коже этого принца. Когда он заговорил, его голос был спокоен, как безветренное озеро.

- Ваше Высочество принц Юй, поскольку вы уже поняли, что это делается исключительно по воле Его Величества Императора, о чем еще беспокоиться?

* 蛤 gé; há gé мактра - Китайская мактра (лат. Mactra chinensis) — вид морских двустворчатых моллюсков семейства мактр. (вкусный супчик наверное).
* 翔地記 - это иероглифы названия книги. состоит из:
翔 xiáng I гл. 1) летать, парить, реять, кружить в воздухе 2) махать руками при ходьбе
II прил. вм. 详 (детальный, подробный)
地记 dìjì см. 地志 географическое описание местности; сочинения по краеведению (по топографии, географии и этнографии); краеведческий

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 103 Милость и покровительство

После того, как Се Юй был осужден, городским гарнизоном временно командовал Оуян Цзи. Будучи военным чиновником четвертого ранга, Оуян Цзи мог решать только повседневные дела. В связи с этим наследный принц выдвинул предложение вернуть городской гарнизон в ведение военного министерства. Конечно, принц Юй категорически возражал против этого предложения, заявив, что военное министерство является частью императорского двора и не может взять на себя командование городской стражей. Конечно, подходящую замену было необходимо найти, но сам военный министр в настоящее время был завален своими обязанностями и вряд ли мог занять еще одну должность, а другие чиновники в военном министерстве не обладали необходимым опытом и были ненамного лучше, чем Оуян Цзи. Поэтому принц Юй предложил выбрать военного чиновника третьего класса или выше, служившего сейчас за пределами столицы, и отозвать его, чтобы он взял на себя эту роль.

Конечно, Император Великой Лян не уделял городскому гарнизону столько внимания, сколько своей гвардии, но ведь это был не пустяковый вопрос, а связанный с безопасностью расположенных в столице министерств, резиденций принцев и поместий знатных семей, а также с соблюдением равновесия между ними. Ему было трудно принять решение среди ссор наследного принца и принца Юя, и к концу седьмого месяца он обнаружил, что вопрос до сих пор не решен.

Погода была очень жаркой, а какофония цикад после полудня только усиливала чувство удушья. Чтобы спастись от жары, Император перенес свой двор для решения повседневных дел из зала Уин в зал Исянь*, самую прохладную часть дворца, с его деревьями и густой листвой, нависающей над многочисленными извилистыми ручейками. Однако из-за густо посаженных деревьев там тоже было много летних цикад. Хотя молодые евнухи старались, они не могли их всех заставить замолчать.

В юности Император мог спать в любом месте и в любое время, не беспокоясь о том, насколько велик был шум вокруг него. Но когда он достиг преклонных лет, эта способность была утрачена. Теперь даже малейшего шума было достаточно, чтобы он проснулся и пришел в ярость. Несколько дней назад молодой евнух случайно разбил чашу, чем нарушил дневной сон Императора. За такой проступок он был на месте выпорот. Поэтому начиная с полудня все приближенные Императора начинали еще больше волноваться и становились более внимательными.

Сегодня наследный принц и принц Юй снова поссорились, поэтому Император был в плохом настроении, когда вернулся в свои покои, а во время обеда цикады стрекотали громче всего, и это еще больше его раздражало. Юные евнухи в ужасе бегали, отчаянно колотя цикад длинными бамбуковыми шестами, но к концу обеда в воздухе все еще звучало глухое, но заметное жужжание.

Главный евнух Гао Чжань увидел помрачневшее лицо Императора, и в его сердце поднялся страх. Он лихорадочно огляделся, прежде чем внезапно что-то вспомнил, и поспешил вперед, чтобы сказать:
- Ваше Величество, сегодня день рождения супруги Цзин. Не желаете навестить ее?

Все эти годы день рождения наложницы Цзин проходил без лишнего шума. Если не считать подарков, присылаемых ей внутренним дворцом в соответствии с заведенным порядком, этот день походил на любой другой, и никто никогда не думал напоминать об этом Императору. И даже если бы ему напомнили о ее дне рождении, Император не выразил бы особой благосклонности. Однако в этом году она была возведена в ранг супруги, и хотя сама она оставалась тихой и скромной, как и всегда, ее положение все равно повысилось, поэтому слова Гао Чжаня были уместными.

— День рождения супруги Цзин? - глаза Императора оставались закрытыми — Наши подарки отправлены?

— Да, Ваше Величество, они отправлены.

Император на мгновение задумался, а затем встал.

- Она живет во дворце столько лет, мы действительно должны нанести ей визит. Приготовь сто отрезов парчи, десять мер жемчуга и десять изделий из яшмы и возьми все с собой.

- Слушаюсь, Ваше Величество. - Гао Чжань понял, что благодаря этому визиту Император не будет отдыхать после обеда в зале Исянь, и беззвучно вздохнул с облегчением. Он с поклоном удалился. Сначала он распорядился о необходимых приготовлениях, а затем строго приказал молодым евнухам воспользоваться этим случаем, чтобы хорошенько избавить сады от всех новых цикад, а затем поспешно вернулся в покои Императора, чтобы помочь тому переодеваться.

После того как наложница Цзин была повышена до супруги, она осталась в своем дворике Чжилуо*, который теперь стал называться дворцом Чжилуо. Количество служанок было увеличено, а их одежда изменилась в соответствии с новым рангом их госпожи. Она всегда вела простую жизнь, была чиста сердцем и довольствовалась тем, что у нее было. Ее нрав не изменился со временем, поэтому она по-прежнему проводила свои дни, ухаживая за своим садом лекарственных цветов и трав, пока ее дворец Чжилуо не стал изысканнее, свежее и чище, чем какое-либо другое место во всем Дворце.

Когда Император отправился во дворец Чжилуо, он особо приказал своим слугам не объявлять о его прибытии заранее. Когда они приблизились к дворцу, он свернул в длинный коридор, образованный зелеными лозами и ароматными цветами, уходящий от главной дворцовой дороги. Лицо Императора значительно посветлело, пока он гулял по этому саду. Гао Чжань следовал за ним, а летняя жара внезапно, казалось, рассеялись.

- Послушай, супруга Цзин единственная, кто знает, как правильно ухаживать за дворцом, воздух здесь чистый и свежий, и хотя он не такой прохладный, как в зале Исянь, он приносит в сердце мир и покой….- Император остановился на середине восхваления, обнаружив что-то странное. — Но сегодня слишком тихо. Разве это не день рождения супруги Цзин? Даже если не так много уважаемых гостей навещает их, разве не должно быть хотя бы немного смеха и веселья?

- Возможно…. - Гао Чжань очень тщательно подбирал слова. - Супруга Цзин всегда любила тишину и не захотела устраивать большой пир, и поэтому, даже если какие-либо уважаемые гости навестили ее, сейчас уже за полдень, и все посетители попрощались. Поэтому здесь стало как всегда спокойно.

— До чего ты хорош в умении находить объяснения, — Император бросил на него взгляд. - Ты думаешь, мы не знаем настоящей причины? У супруги Цзин нет сторонников во дворце, боюсь, что немногие вообще знают, что у нее сегодня день рождения. Если бы это была супруга Юэ, веселье длилось бы до наступления темноты, не говоря уже о полуденном часе.

— Ваше Величество, как всегда, очень мудры. - Гао Чжань выдавил улыбку, - это потому, что супруга Юэ любит веселье, и поэтому все потворствуют ее удовольствию.

Император поднял ногу и легонько пнул его.

- Ты такой льстец, никогда никого не оскорбляешь. Так что, по-твоему, в этом дворце хорошо тем, кто любит веселье, и также хорошо тем, кто, как супруга Цзин, любит спокойствие, я прав?

— Именно так, как говорит Ваше Величество. - Гао Чжань склонился еще ниже. - Мы почти прибыли, возможно, ваш слуга должен сообщить супруге Цзин, чтобы она вышла и встретила Ваше Величество?

— Закрой рот и подай мне руку, этого будет достаточно. - Император протянул правую руку и позволил Гао Чжаню вести себя по коридору.

Евнухи и служанки, которых они встречали по пути, вставали на колени и кланялись, по сигналу Гао Чжаня не смея произнести ни слова.

Сразу за главными дверями дворца стояла большая вышитая ширма из тонкого шелка. За ней виднелась тень фигуры, и было очевидно, что это была супруга Цзин.

Император уже собирался заговорить и хорошенько напугать ее, как вдруг услышал другой голос за ширмой. Это был Сяо Цзинъянь.

Император сначала удивился, но вскоре понял, что было бы странно, если бы Цзинъянь не пришел сегодня. Единственная причина, по которой он сам не думал, что придет сюда, заключалась в том, что обычно он мало заботился об этих матери и сыне. Император не смог сдержать чувство стыда и вины, которое возникло в его груди.

- Таланты матушки в самом деле улучшаются с каждым годом. Этот суп из лилий освежает и бодрит в жару, идеально подходит для летнего времени. Когда ваш сын был далеко от столицы, ведя наши армии в военные походы, если у нас не хватало провизии, естественно, я должен был разделять трудности со своими солдатами. Когда мы терпели боль в наших животах, я всегда думал о матушкиных красивых блюдах, тем и насыщался. - улыбка принца Цзина была очевидна в его голосе. - Если бы я не боялся причинить матушке неудобства, я бы каждый день ел ее блюда.

Голос супруги Цзин был теплым от любви, а легкие звенящие звуки, указывали на то, что она кладет еду в миску своего сына.

— Я не боюсь тяжелой работы, только ты не волен приходить и уходить из дворца, когда тебе угодно, но с этим ничего не поделаешь. Так что, пока ты здесь, ты должен хорошо покушать впрок. Я сделала золотые пельмени и зеленые лепешки с фасолью мунг, возьми их с собой, когда будешь уходить.

Благодарю, матушка.

- Давай, попробуй эту курицу с тутовыми грибами…*

- Угу.

Прислушиваясь к праздному разговору их маленькой семьи, Император вдруг почувствовал себя неловко и намеренно громко кашлянул. Мать и сын вздрогнули, а принц Цзин первым вышел из-за ширмы. Как только он увидел Императора, его лицо побледнело, и он тут же упал на землю в поклоне. Супруга Цзин, стоявшая всего в нескольких шагах позади него, тоже поспешила вперед и низко поклонилась.

- Эта ничтожная супруга не знала, что Его Величество пришел в гости и не выполнила свои обязанности хозяйки. Прошу меня простить.

- Поднимись. - Император поддержал ее под локоть и осторожно поднял ее на ноги. Принцу Цзину он сказал - Ты тоже можешь встать.

Император не посылал никого с докладом о своем прибытии и тихо вошел сам, потому что хотел преподнести супруге Цзин приятный сюрприз. Но теперь, хотя она, безусловно, была удивлена, и даже после того как Гао Чжань передал подарки, Император не видел большого удовольствия в выражении ее лица. Она выглядела спокойной и довольной, как всегда, пока нежным голосом благодарила его за благосклонность и щедрость. Император повернулся, чтобы посмотреть на сына, и увидел, что выражение его лица было похоже на выражение его матери, и он не выглядел особенно радостным или довольным щедрой милостью, которую получала его мать.

Император, привыкший к восторженной благодарности и привыкший к тому, что каждый борется за малейшую долю его благосклонности, с каждым мгновением чувствовал, как неприятное чувство в его сердце усиливается.

- Когда прибыл Цзинъянь? — спросил Император, откидываясь на мягком диване.

- Отец, ваш сын прибыл сразу после полудня.

- У твоей матери день рождения, почему ты не пришел раньше, чтобы засвидетельствовать свое почтение?

Супруга Цзин поспешно ответила:

- Это я приказала ему прийти позже. Утром ваш супруга ушла приветствовать Императрицу и засвидетельствовать почтение Великой Вдовствующей Императрице, так что даже если бы он пришел, я не успела бы его увидеть.

- Мг…- Император кивнул, и хотя выражение его лица было безразличным, его тон, по крайней мере, был спокойным, и когда он снова заговорил, взглянув на принца Цзина, это были слова похвалы. - В последнее время Цзиньянь очень хорошо справлялся с поставленными перед ним поручениями, мы очень довольны. Я всегда говорил, что хочу вознаградить тебя, но был занят и пренебрег тем, что тебе причиталось. А теперь, раз твоя мать тоже здесь, скажи нам, чего ты хочешь?

Принц Цзин был немного удивлен и не знал, что сказать. Но вопрос был задан, и он не мог не ответить, и поэтому он быстро подумал, а затем сказал:

- Отец, выполнять приказы Императора - это долг вашего сына, и я не смею надеяться на вознаграждение. Но я не могу отказаться от великой милости Императора. Поскольку отец счел нужным оказать мне эту великую милость, ваш сын осмелится обратиться с просьбой. Прошу отца даровать прощение преступнику, находящемуся в изгнании и на принудительных работах в Линнане*.

- Преступник? - Император тоже был удивлен, и сомнения и подозрения невольно поднялись в его сердце. Он нахмурился и спросил, - Какой преступник? Еще один высокомерный ученый, болтающий чепуху об этом дворе и Императоре? Ты всегда был верным и честным, где ты научился этим трюкам, чтобы завоевать славу и завоевать сердца людей? Кто научил тебя этому?

Перед лицом этой внезапной ярости принц Цзин не выглядел испуганным, а встал на колени, поклонился и ответил:

- Этот преступник всего лишь простолюдин, безвестный и безымянный, просто его сын на государственных экзаменах забыл про запрет на имя нашего великого деда Императора, и поэтому совершил это преступление неуважения, он был уличен и сослан..

Гнев на лице Императора немного рассеялся.

- Низкий безымянный простолюдин, тогда зачем тебе просить за него?

- Прошу, Ваше Величество, простить, это моя вина, — супруга Цзин сделала шаг вперед. - Этот человек — сельский врач, и ваша супруга когда-то училась у него в юности и много лет была его ученицей. Месяц назад я получила известие, что его сослали в Линнань, и я сожалею о трудностях, которые ему придется пережить в старости. И все же преступление, с которым он был связан, слишком велико, чтобы надеяться на прощение, и я боялась, что он должен умереть в чужой стране, а его одинокая душа никогда не вернется домой, и моему сердцу было трудно это вынести. Я только что рассказала об этом Цзиньяню, но я никогда не думала, что он будет держать это в своем сердце… Так что, если Его Величество должен возложить вину, прошу вас, сочтите нужным возложить ее на эту скромную служанку.

— Значит, так оно и есть, — наконец улыбнулся Император. — Ты и впрямь мягкосердечна. Но это несложно, Цзинъянь — принц, у него должен быть кто-то, кто сможет спасти этого простолюдина. Зачем приходить просить за него? Подойди, выбери другую награду.

Принц Цзин нахмурил брови, и в его сердце поднялось смутное волнение. Он подавил его, снова поклонился и сказал:

- Ваш сын верит, что только Ваше Величество в силах простить такое великое преступление. Хотя ваш сын и принц, у меня нет других возможностей, как решить этот вопрос. Ради облегчения печали моей матери я могу только просить Ваше Величество даровать эту милость.

Император внимательно посмотрел на него, казалось, понимая невысказанный смысл его слов, и что-то шевельнулось в его сердце, когда он вздохнул:

- Твой упрямый, непреклонный характер такой же, как всегда. Но ты не злоупотребляешь своей силой и властью и сохранил себя в чистоте, и мы утешены, видя это. То, что вы желаете, мы исполним, и императорский указ будет издан в тот же день.

- Сын благодарит отца за его великую милость.

Император махнул ему рукой, чтобы он поднялся. Обычно он не обращал на это особого внимания, но сегодня, присмотревшись повнимательнее, он вдруг понял, что этот его сын, высокий, красивый и с воинским духом, выглядит более приятным для глаз, чем когда-либо прежде. И он вдруг решил.

- Цзинъянь, у тебя есть опыт руководства армиями, мы хотим передать тебе в подчинение городской гарнизон, что ты думаешь?

*武英殿 wǔyīngdiàn Зал героев (один из тронных залов императорского дворца, дин. Цин)
Второй дворец: 逸 yì 仙 xiān 殿 diàn –названия словарь ВКС не дал, но из перевода иероглифов это что –то типа небесный дворец/ или дворец уединения. Есть у кого названия дворцов в Запретном городе?
* 芷 zhǐ бот. Дудник
萝 luó вьющееся (лазящее) растение (напр. плющ); лоза; обвитый вьющимися растениями
院 Yuàn двор; сад; дворовый участок [обнесённый стеной] (также родовая морфема); усадьба, угодье; дом, резиденция
* 茯苓 fúlíng пория кокосовидная, гриб фулин.
Я так поняла это вот про это:
lektrava.ru/encyclopedia/poriya-kokosovidnaya/
* 岭南 lǐngnán
1) страна к югу от хребтов (обр. о провинциях Гуандун и Гуанси)
2) Йоннам (регион в Южной Корее)

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 102 Изгнание (2)

Поскольку даже Се Би почувствовал эту холодную атаку Ся Дун и вопиющую враждебность, остальные, разумеется, тоже все поняли. Старшая принцесса Лиян немедленно вышла из повозки и крикнула:

- Офицер Ся….

Ся Дун не обратила на это внимания. Она медленно и неуклонно продвигалась вперед, шаг за шагом приближаясь к Се Юю, пока не оказалась в нескольких чи от него.

Но Ся Дун остановилась не потому, что хотела, а потому, что Сяо Цзинжуй преградил ей путь.

Из-за недавнего ранения Сяо Цзинжуй был бледен и щеки его немного впали, но его взгляд все еще был добрым, хотя и тяжелым от горя и потери. Стоя перед Ся Дун, которая была ему как старшая сестра и обучала его, он поднял руки в знак приветствия и ровным голосом спросил:

- Что сестра Дун ищет здесь, может ли Цзинжуй чем-то помочь?

— Как ты думаешь, для чего я здесь? - уголки губ Ся Дун изогнулись в холодной улыбке, убийственная аура волнами исходила от нее. – Мне не нужна помощь, просто стой в стороне, и этого будет достаточно.

Сяо Цзинжуй без малейшего колебания встретил ее свирепый взгляд.

- Здесь моя матушка и мой любимый брат, прошу простить Цзинжуя за то, что он не сможет остаться в стороне.

- Я не держу зла ни на старшую принцессу, ни на Се Би, какое это имеет к ним отношение?

- Но человек, которому старшая сестра намеревается навредить, связан с ними.

Взгляд Ся Дун пронзил Сяо Цзинжуя, словно лезвие, когда она оглядела его с ног до головы.

— Как ты думаешь… ты сможешь остановить меня?

- Попытаюсь ли я остановить и смогу ли я остановить — это два разных вопроса. Цзинжуй только хочет сделать все возможное.

- Какая польза в том, что ты сделаешь все возможное? Я могу наступить на твое тело, как на ступеньку, пока буду идти.

Сяо Цзинжуй спокойно кивнул.

- Тогда пусть сестра Дун попытается сделать этот шаг.

При его словах зрачки Ся Дун сузились, и она устремила ледяной взгляд на лицо этого молодого человека перед ней.
Се Би сжал руки, чувствуя себя неловко из-за напряженной ситуации, и взглянул на свою мать, чье лицо было серьезным.
Но Сяо Цзинжуй все еще стоял неподвижно. Он спокойно выносил взгляд Ся Дун, казалось бы с вызовом, но на самом деле, потому что ему было просто все равно.

После трагедии той ночи, как Сяо Цзинжуй может переживать о чем-то столь обыденном, как о том, действительно ли Ся Дун наступит на него?

Несмотря на его молчаливое сопротивление, Ся Дун не отводила своего яростного взгляда. Но со временем уголки ее губ постепенно смягчились и, в конце концов, начали подниматься вверх, пока внезапно она не разразилась громким взрывом смеха. Когда смех прекратился, все ее поведение изменилось, и она снова стала той Ся Дун, которую все знали, — немного озорной, немного надменной, всегда с ироничной улыбкой на губах, но тем не менее умевшую вызывать уважение у всех, кто ее встречал.

— О чем вы все беспокоитесь? - Ся Дун откинула волосы назад, неторопливо оглядываясь вокруг. — Что я могу здесь делать, кроме как проводить господина Се? Давайте назовем это отплатой за услугу, которую его светлость оказал мне в том году, когда он привез кости моего мужа обратно в столицу.

Смертельный холод этого офицера Сюаньцзин рассеялся, и все вздохнули с облегчением. Брови Се Би с облегчением опустились, когда он сказал:

- Сестра Дун, ты до сих пор не изменила своей привычке подшучивать над людьми. Разве сейчас время, чтобы проделывать с нами такую шутку?

- Прошу меня извинить, — легко ответила Ся Дун. Она осталась там, где стояла, и не сделала шага вперед, но ее взгляд был прикован к лицу Се Юя, когда она медленно сказала, - Ся Дун пришла, чтобы проводить господина и попросить его светлость быть осторожным. Вы должны знать, что дорога впереди опасна. Я боюсь, что мир и спокойствие будут далеки от вашего сердца, и вам ни на мгновение нельзя терять бдительности. В провинции Цяньчжоу холодно и горько, вы должны терпеливо переносить свое изгнание. На этой земле есть много судеб хуже смерти, вам придется пройти через многие трудности.

В тот день Ся Дун вместе с принцем Цзином приходили в небесную тюрьму тайно, и Се Юй не знал, что они стояли по другую сторону стены. Возможно из-за выражения лица Ся Дун, которое только что было таким пугающим, или из-за того, что сердце виновного человека более чувствительно, Се Юй не расслабился вместе с другими. Он понял сразу, что Ся Дун знала правду.

Облегчение, которое он только что ощутил от предоставленной ему отсрочки, тут же испарилось, и страх наполнил его вены, словно огонь, а нервной встряски последних нескольких минут было почти достаточно, чтобы поставить его на колени. Ся Дун отличалась от Ся Цзяна тем, что она испытывала чистую ненависть, и ей не нужно было беспокоиться о собственном благополучии. Итак, она будет мстить. Он не сомневался, что она может отомстить в любое время и в любом месте, и это будет чрезвычайно жестокая месть. И обратиться за помощью ему было некуда.

Ся Дун стояла перед ним, слегка улыбаясь, но в ее темных глазах не было и намека на смех. Она уже сделала первый ход, и теперь Се Юй со страхом начнет свой путь в изгнание. И в ближайшее время у нее будет бесчисленное множество возможностей для достижения своей цели.

- Его светлости пора уходить, сегодня я не должна вас задерживать.

Ся Дун повернулась и отошла к обочине, Сяо Цзижуй последовал за ней, но Се Юй не сделал ни шагу вперед. Его растрепанные волосы скрывали лицо, но по каплям пота, обильно падавшим со лба, по напряженной позе и слабой дрожи его страх был почти осязаем, вот только Лиян и ее сыновья не знали, чего он так боялся.

В этот момент стражники посмотрели на солнце, переглянулись и подошли к Се Юю. Они схватили его за плечи и сказали: «Пора идти!». И потом почти потащили его вниз по дороге на юго-запад.

Проводив своего мужа взглядом, старшая принцесса Лиян медленно повернулась и посмотрела на Ся Дун.

- Офицер Ся собирается вернуться в город? – тихо спросила она.

- Да, - Ся Дун холодно кивнула. — А вы четверо?

— Мы тоже. – старшая принцесса ответила рассеянно, не уловив странности в вопросе. Сяо Цзинжуй поднял бровь и огляделся.

Не то чтобы Ся Дун не умела считать, так как она сказала «вы четверо», значит, обязательно должен быть еще один.
Найти эту особу не составило труда, а следы ее присутствия стали очевидны после беглого взгляда на окружающую обстановку. Очень далеко на небольшом склоне стояла маленькая фигурка, ее розовая мантия и желтое платье были наполовину скрыты за старой ивой.

Посланники Южной Чу давно уехали, но она не поехала с ними. Было ясно, что и Юйвэнь Сюань, и Юэ Сюзэ души не чаяли в ней, так как же они позволили ей остаться одной…

Сначала Сяо Цзинжуй был ранен, затем Се Ци умерла при родах, а Великая Вдовствующая Императрица скончалась в преклонном возрасте. Все произошло одновременно, и поэтому у Юйвэнь Нянь не было возможности обратиться с просьбой. Но ей не нужно было говорить, чтобы все знали, чего она хочет — вернуть Сяо Цзинжуя обратно в Южную Чу.

Великая принцесса Лиян не препятствовала встречам Юйвэнь Нянь с Цзинжуем ни в своей резиденции, ни в монастыре. Она всегда позволяла этой молодой барышне приходить и уходить, когда ей заблагорассудится. Но будучи матерью, она не хотела выпускать Сяо Цзинжуя из виду в это время не потому, что боялась его потерять, а потому, что она очень хорошо его знала. Она понимала, что ее добросердечный сын несмотря на внешнее спокойствие, все еще сильно взволнован, и в его сердце таились глубокие тени, которым он еще не позволял проявиться.

Такую калечащую боль нельзя было вылечить простым утешением, требовалось время, чтобы медленно все осознать и свыкнуться. Старшая принцесса Лиян хотела быть со своим сыном в это время и не хотела, чтобы он уезжал в чужую страну, где он встретиться с незнакомым отцом и столкнется с совершенно новыми переживаниями.

Если в будущем, после того, как чувства Сяо Цзинжуя утихнут, и он захочет встретиться со своим родным отцом или захочет уехать и жить рядом с ним, старшая принцесса Лиян была готова дать свое согласие. Но в настоящее время ей нужно было видеть Сяо Цзинжуя рядом с собой, и поэтому она не обращала на Юйвэнь Нянь особого внимания, пока она находилась рядом с ними в последние дни.

Но настойчивость барышни Нянь Нянь впечатляла. Она столько времени ждала и не собиралась сдаваться. Пока старшей принцессы не было рядом, она приходила и находила тему для разговора с Сяо Цзинжуем. Хотя Сяо Цзинжуй с трудом изгонял воспоминания о той ночи всякий раз, когда он смотрел на нее, это была его младшая сестра, и поэтому он обращался с ней ласково и нежно. Он не только отвечал, когда она говорила с ним, но даже прилагал значительные усилия, чтобы убедиться, что она в безопасности и здорова.

Юйвэнь Нянь чувствовала, что этот брат ей нравится все больше и больше, и ее решимость вернуть его Южную Чу становилась крепче.

Ся Дун уехала одна. Старшая принцесса Лиян возвращалась в столицу в своей повозке, а Юйвэнь Нянь следовала за ними на расстоянии, не приближаясь, но и не желая отставать.

Незадолго до того, как они вошли в город, они случайно наткнулись на Янь Юйцзиня.

Но если говорить о случайности, то случайной эта встреча была только для одной стороны. Ян Юйцзинь на самом деле поспешил сюда намеренно, когда услышал, что сегодня был день отправки Се Юя в изгнание.

После душераздирающего дня рождения, травмы и национального траура Янь Юйцзинь не имел возможности сказать несколько слов своему другу. Поэтому сегодня он намеревался потащить Сяо Цзинжуя выпить и сказать ему, что независимо от его происхождения, он всегда будет его лучшим другом. А если Сяо Цзинжуй все еще грустит, постараться его утешить.

Но столкнувшись с ним лицом к лицу, он понял, что ошибался.

Когда Сяо Цзинжуй вышел из повозки, его поведение и тон были такими же, как и всегда, на его лице была даже слабая улыбка.

— Юйцзинь, что такое?

- Разве я не могу найти тебя без всякой причины! - Янь Юйцзинь сначала рассмеялся, пытаясь вести себя как обычно. - Скажи, как ты думаешь, сколько времени прошло с тех пор, как мы гуляли вместе? Ты сегодня не занят, да? Пойдем выпьем вместе.

Сяо Цзинжуй слегка покачал головой.

— Прости, Юйцзинь, мне нужно сопровождать матушку.

- Тогда я пойду с вами, и мы сможем пойти после того, как проводим ее высочество в ее резиденцию.

- Прости, — Сяо Цзинжуй опять покачал головой. — Найди кого-нибудь еще, чтобы пойти с тобой, хорошо?

— Не похоже, чтобы тебе было чем заняться, и я проделал весь этот путь только для того, чтобы увидеть тебя. - Янь Юйцзинь потянул Сяо Цзинжуя за руку. — Тогда решено, пошли, пошли, но сначала проводим старшую принцессу.

Сяо Цзинжуй медленно вытянул руку и мягко оттолкнул его назад.

- Спасибо, что пригласил меня, но я действительно не пойду. Найди кого-нибудь другого.

К этому времени Се Би тоже высунул голову из повозки и теперь молча наблюдал за ними.

- Цзинжуй, просто пойдем и выпьем вместе… Я хочу поговорить с тобой… - Янь Юйцзинь больше не мог улыбаться, широко раскрыв глаза он внимательно смотрел на своего друга.

- Мне очень жаль, — снова извинился Сяо Цзинжуй, выражение его лица было таким же мягким, но непреклонным. – В другой раз. Я должен идти.

Сказав это, он развернулся к повозке. Се Би протянул руку и помог ему забраться внутрь. Повозка медленно продолжила свой путь.

Ян Юйцзинь беспомощно смотрел ему вслед. Когда он увидел истощенную фигуру Сяо Цзинжуя и опущенные глаза Се Би, он внезапно понял, что пути назад нет.

К той юношеской радости и смеху, к тем светлым дням дружбы уже не вернуться.

Хотя он утверждал, что ничего не изменилось, что Цзинжуй по-прежнему оставался Цзинжуем и его лучшим другом, для самого Цзинжуя, Се Би и, возможно, для бесчисленного множества других на этой земле, все уже давно изменилось. И эти изменения были совершенно необратимыми.

Это он сам, утверждая, что «ничего не изменилось», пытался обмануть себя и всех вокруг.

Глядя вслед удаляющейся повозке, Янь Юйцзинь яростно пинал песок под ногами, чувствуя в себе невыразимый гнев и беспомощность, которых он никогда раньше не чувствовал.

Как бы он ни хотел помочь Цзинжую, он не мог восстановить жизнь, которая уже была разорвана на части прямо у них на глазах.

Песок, который он пинал, поднимался вокруг него облаком. Янь Юйцзинь потер глаза, чувствуя, как они краснеют от боли. Затуманенным взглядом он разглядел фигуру всадника, который остановился и спешился рядом с ним, и спокойно смотрел на него.

Янь Юйцзинь узнал Юйвэнь Нянь, младшую сестру Цзинжуя из Южной Чу.

- Ты хороший друг, — тихо сказала девушка, увидев, что он ее заметил. - Но это то, что брат должен вынести сам. Мы можем только стоять и смотреть со стороны и не дать ему упасть.

Янь Юйцизнь уставился на нее и не смог найти ответа, прежде чем Юйвэнь Нянь снова села на лошадь и поехала за повозкой. Повозка и следующий за ней всадник постепенно удалялись и, наконец, скрылись вдали.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 101 Изгнание (1)

Столица Великой Лян Цзиньлин делилась на две части: Императорский запретный город и внешний город. За безопасность запретного города отвечала личная гвардия Императора, главой которой в настоящее время был главнокомандующий генерал Мэн Чжи. По сравнению с Императорским городом обеспечение безопасности внешнего города было более сложной задачей. Преступления среди простого народа, ежедневные патрули, поимка бандитов, тушение пожаров и борьба с наводнениями – это были обязанности городской управы, а городской гарнизон заботился об охране городских ворот, обеспечении комендантского часа, и имел дело со всеми без исключения вооруженными конфликтами.

Городская управа подчинялась шести министерствам, а городской гарнизон по закону должен был находиться в ведении военного министерства, но уже длительное время им руководил лично хоу Нин, стоявший выше военного министра. Таким образом, городской гарнизон не зависел от военного министерства, которое не осмеливалось отдавать никаких приказов или распоряжений. Кроме того, в столице было несколько резиденций, имевших право держать собственные войска. Восточному дворцу было разрешено разместить три тысячи солдат, резиденции циньвана* - две тысячи, резиденции цзюньвана* - тысячу, а высшим чиновникам - восемьсот. Даже когда они были в самом мирном настроении, эти солдаты, содержавшиеся в личных резиденциях, влияли на мир в городе. Когда же они вступали в конфликт друг с другом, нельзя было недооценивать неприятности, которые они могли вызвать. И поэтому, когда Се Юй, который держал в своей власти городской гарнизон, был свергнут со своего поста, казалось, что кто-то вмешался в сложившееся положение дел и навел еще больший беспорядок.

Примерно через месяц после похорон вдовствующей императрицы Се Юй вышел из небесной тюрьмы и отправилась в Цяньчжоу, место ссылки. Он родился в знатной семье, в молодом возрасте женился на принцессе, стал военным чиновником первого ранга. Но тают льды и сходят снега, и теперь он стал похож на отражение луны в зеркале. Вся власть и сила, накопленные им за эти годы, испарились, как дым, за одну ночь. Сейчас он носил цепи и кандалы, как любой другой обычный преступник, и вышел из своей тюремной камеры, ведомый двумя здоровенными охранниками, даже не имея при себе деревянного факела.

К счастью, преступники всегда отправлялись в изгнание на рассвете, поэтому улицы были по большей части пусты, без толпы, стоящей вокруг, чтобы глазеть и насмехаться, и Се Юй почувствовал себя немного легче. Его не избивали и не пытали в тюрьме, и даже не подвергали обычным допросам. Хотя его дело в конце концов рассматривал сам Император, он не видел этого повелителя с тех пор, как вошел в стены Небесной тюрьмы. В самой тюрьме пища не отличалась восхитительным качеством, но, по крайней мере, ее давали в достаточном количестве, и обычное издевательство над заключенными было недавно прекращено строгим руководством нового министра наказаний. Таким образом, когда Се Юй вышел к южным воротам столицы, его физическое состояние было неплохим.

Они прибыли, когда пришло время открыть ворота города на день. Разумеется, именно городской гарнизон стоял на страже у ворот столицы, и сначала солдаты не поняли, кто это стоит перед ними в цепях и оковах, с растрепанными волосами, ожидая, когда ворота откроются. Прошло некоторое время, прежде чем один из сопровождающих охранников увидел знакомое лицо в городском гарнизоне, и после быстрой тихой беседы этот солдат городского гарнизона бросил заинтересованный взгляд в сторону Се Юя и громко сказал:

- Смотрите, это наш бывший господин. Несколько месяцев назад вы все даже не осмеливались поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо, полагаю, теперь вы можете вдоволь наглядеться и рассмотреть его. Разве у него нет носа и двух глаз, как у остальные из вас? И спина у него даже не такая прямая!

Его слова вызвали небольшой шум среди солдат у ворот. Эти скромные стражники никогда не имели возможности встретиться с Се Юем лицом к лицу, хоу Нин был для них как высокая фигура в облаках. Но теперь эта высокая фигура упала с неба и стояла перед ними, и поэтому они не могли удержаться от охватившего их любопытства. Вскоре вокруг собралось несколько десятков стражников, и один даже потянулся, чтобы отдернуть волосы, которые закрывали лицо Се Юя, чтобы лучше видеть.

- Вы что делаете? Возвращайтесь на свои позиции! - сквозь шум прорвался резкий голос. Его владелец прибыл, чтобы рассеять толпу взмахом руки. - На что вы все глазеете? Ворота города открыты, почему вы не стоите, где положено!

- Седьмой дядя, -- заискивающе сказал один из солдат, -- ворота только что открылись, там даже призрака не видно, не то что людей, а братья просто хотели посмотреть. Ничего другого мы не делали.

- Если бы ты был в цепях, тебе бы понравилось, что тебя так рассматривают?

- Я не совершал никаких преступлений, так зачем мне быть в цепях? И он уже не влиятельный господин, так почему ты подлизываешься к нему?

Лицо седьмого дяди потемнело от ярости, он сплюнул на землю и сказал громовым голосом:

— Значит, когда он был господином, ты подлизывался к нему, а теперь, когда он преступник, ты можешь обращаться с ним, как хочешь? Каким человеком это тебя делает?

Большая часть толпы собралась только из любопытства, и, естественно, они немного разозлились на такой выговор. К счастью, седьмой дядя был уважаемым человеком и обычно хорошо ладил со всеми. К ним тут же подошли еще несколько человек, чтобы уладить спор и до драки между ними дело не дошло. Двое сопровождающих стражников, казалось, наслаждались представлением и время от времени произносили несколько ободряющих слов, в то время как сам Се Юй отступил в сторону и собрал все свое самообладание. Его лицо было скрыто за бородой и волосами, поэтому никто не мог ясно видеть выражение его лица.

Бригадир этих солдат изначально не собирался вмешиваться. В конце концов, солдаты регулярно вступали в споры в течение дня, а в среднем раз в пять дней ввязывались в крупную драку. Пока никто не пострадал, особо не о чем было беспокоиться. Кроме того, солнце только вставало, а городские ворота были еще пусты, так что делать особо было нечего, и это было своего рода развлечением для его солдат. Но вдруг он сообразил, что два сопровождавших преступника стражника наблюдали за всем с насмешливыми выражениями на лицах. Бригадир не желал, чтобы посторонние распространяли слухи о городском гарнизоне, ярость резко поднялась в его груди, и он щелкнул кнутом, привлекая внимание солдат.

- Заткните свои грязные рты!

Хотя он был небольшим начальником, но такой внезапной вспышки гнева никто не посмел ослушаться, и все послушно закрыли рты и разбежались по своим позициям. Двое стражников увидели, что представление окончено, не стали подливать масла в огонь и вытолкали Се Юя за городские ворота.

От южных ворот шла длинная желтая песчаная дорога, гладкая и ухоженная. Се Юй был военным и поддерживал хорошую физическую форму, поэтому у его сопровождающих не было шансов отругать или побить его за слишком медленную ходьбу. Примерно через час солнце полностью взошло, и один из стражников остановился на мгновение, чтобы вытереть пот со лба. Он рассеянно оглянулся назад и, к своему удивлению, увидел поднимающуюся на дороге пыль, за которой следовала повозка, обтянутая темным шелком. По виду красивых лошадей, везущих повозку, было понятно, что в ней едут не обычные люди.

Все трое отступили к обочине, и пока двое стражников с любопытством смотрели на приближающуюся повозку, Се Юй отступил за их спины и наполовину укрылся в дикой траве, которая росла вдоль дороги.

Повозка остановилась недалеко от них, и из нее выскочил молодой человек в простом одеянии. Он сунул каждому из стражников по большому слитку серебра и тихо сказал:

- Я пришел проводить его, прошу, простите за неудобства.

Хотя они не узнали новоприбывшего, любой, кто пришел проводить Се Юя, не был простолюдином. Поэтому стражники только обменялись понимающими улыбками, прежде чем вежливо отступить на приличное расстояние.

- Отец… - голос Се Би дрожал, а глаза покраснели. - Ты в порядке?

Се Юй долго стоял молча, прежде чем, наконец, ответить.

- Да.

Се Би снова открыл рот, но не знал, как продолжить, и беспомощно замер на мгновение, прежде чем оглянуться на повозку.

Именно тогда Се Юй понял, что Се Би приехал не один, и его зрачки на мгновение расширились. В это время и в этом месте он не знал, хочет ли он видеть ее снова. Но хотел он того или нет, выбор у него уже был отнят. Полог повозки был отдернут в сторону, и Лиян в траурном платье медленно вышла из нее. Еще более поразительным для Се Юя было то, что человеком, помогавшим слабой старшей принцессе спуститься по ступенькам повозки, был Сяо Цзинжуй.

В пяти или шести шагах от Се Юя Сяо Цзинжуй отпустил мать и остановился на месте. Старшая принцесса Лиян пошла вперед, пока не встала перед Се Юем и спокойно не посмотрела на него. Се Би, желая, чтобы его родители поговорили наедине, и понимая раздирающие сердце Цзинжуя чувства, подошел к нему и осторожно потянул его в сторону.

- Это конец? - после долгого молчания первой заговорила старшая принцесса.

- Нет.

- Чем я могу помочь?

- Нет необходимости, - Се Юй покачал головой. - Даже ты не смогла бы защитить меня в столице, Лиян, в цзянху у тебя тем более нет силы.

В глазах старшей принцессы Лиян было спокойствие и глубокая печаль. Она пролила много слез в последние дни, и круги вокруг ее глаз были темными, морщины глубокими, и все же ее пристальный взгляд все еще скрывал отблеск силы, выражение ее лица было таким же завораживающим, как всегда.

- Этот господин Су… вчера он послал людей ко мне. Он сказал, чтобы ты передал мне письмо.

- Письмо? - Се Юй был удивлен, но не посмел легкомысленно отмахнуться от слов этого страшного Мэй Чансу. Поэтому он сразу углубился в размышления, пытаясь понять, что тот имел в виду.

- Этот человек велел передать тебе, если ты еще не написал письмо, пиши его сейчас. Потому что кроме твоих слов, что ты сказал ему, должно быть что-то гораздо большее. Запиши, отдай мне, и ты будешь жить. – старшая принцесса Лиян не понимала, что скрывается за этим посланием. Она только осторожно повторяла то, что слышала слово в слово.

Даже если этот человек задушил ее первую любовь, даже если этот человек когда-то замышлял убить ее ребенка, он все равно был ее мужем на протяжении двадцати лет и отцом ее троих детей. Ей не хотелось слышать известий о его насильственной смерти, тем более что сам этот человек не хотел умирать.

Взгляд Се Юя на миг затуманился, а затем внезапно загорелся, когда он понял смысл слов Мэй Чансу.

Помимо тех секретов, которые он рассказал Мэй Чансу в лицо, у него в руках осталось еще много тайн, которыми он не хотел или не мог делиться в данный момент. Если Ся Цзян захочет убить его на долгом пути к месту ссылки, остановить его было бы трудно. Единственный способ сохранить жизнь — записать все известные ему тайны и передать их Лиян на хранение. Если с ним ничего не случится, Лиян никогда не поделится тем, что он напишет. Но если он погибнет, то его письмо станет неопровержимым доказательством. Ся Цзян не был глупым человеком, и он знал, что было бы лучше оставить Се Юя в живых. Даже если он больше не мог доверять Се Юю, он не мог позволить тайнам, которые известны им обоим, быть вынесенными на свет. Иначе Ся Цзян рухнет, а все, ради чего он когда-либо работал, сгорит дотла вместе с ним.

Это был, конечно, последний клочок надежды, который у него остался...

Старшая принцесса Лиян спокойно стояла, наблюдая за ним и ожидая его решения, без малейших признаков желания подтолкнуть или убедить его.

Что-то теплое хлынуло в грудь Се Юя, и его глаза внезапно заслезились. Хотя их отношения не были безоблачными на протяжении многих лет, тем не менее, прямо сейчас единственным человеком, которому он осмелился доверять, который дарил ему эту крупицу надежды, была Лиян.

— У тебя есть бумага и кисть? — тихо спросил Се Юй после того, как восстановил самообладание.

Старшая принцесса Лиян достала из длинных рукавов своего платья длинную коробку и открыла ее. В ней находились кисть и чернила, а также длинный свиток бумаги.

- Напиши обо всем.

Се Юй взглянул на двух стражников, которые стояли на расстоянии, глядя на все происходящее с нескрываемым любопытством, и Лиян сразу же сказала:

- Неважно. Господин Су сказал, чем больше людей увидит, как ты это пишешь, тем лучше.

Се Юй сразу понял и поспешно взял кисть. Поскольку он все еще был скован цепью, старшая принцесса Лиян положила свиток на деревянную доску и держала ее для него, слегка передвигая каждый раз, когда он писал несколько слов. Но за все время, пока писалось письмо, ее взгляд ни разу не задерживался на словах в свитке. Когда Се Юй закончил, она тут же свернула его, положила в вышитый шелковый мешочек и туго затянула нить.

- Лиян…

- Я никому не дам прочитать то, что здесь написано, и сама не прочитаю. У меня нет ни малейшего желания знать, что ты сделал в прошлом, потому что для меня лучше всего ничего не знать…- старшая принцесса Лиян положила шелковый мешочек в карман рукава, выражение ее лица стало болезненным. - Еще я приготовила немного одежды и денег, возьми их в дорогу.

Се Юй нежно посмотрел на нее, желая коснуться ее щеки, но когда он шевельнул рукой, то тут же вспомнил о цепях на своих запястьях, поэтому сдержался и только мягко сказал:

- Лиян, ты должна быть осторожна, я обязательно вернусь, чтобы увидеть вас.

Глаза страшей принцессы Лиян покраснели, она отвернулась и промолчала, только подняла руку, чтобы жестом подозвать Се Би. Се Юй поспешно вернул самообладание и, прежде чем его сын оказался на расстоянии слышимости, быстро проговорил:

- Лиян, этот шелковый мешочек, что бы ни случилось, не должен оказаться у Мэй Чансу.

Старшая принцесса Лиян посмотрела на него, а затем кивнула.

- Не волнуйся, пока ты жив, я всегда буду носить его с собой.

Когда она закончила, Се Би уже подошел к ним. По натуре он был внимательным и услужливым, и по жесту матери он понял, что надо забрать из повозки сверток, который она упаковала. Теперь он помог Се Юю привязать его к своей спине. Сяо Цзинжуй все еще стоял на расстоянии, время от времени поворачиваясь, чтобы посмотреть в их сторону.

Се Юй никогда не питал истинной отцовской привязанности к Сяо Цзинжую. Старшая принцесса Лиян понимала боль и страдания в сердце своего сына, а Се Би всегда был внимателен к чувствам других людей, поэтому никто из них не звал Цзинжуя. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и, наконец, первой заговорил Се Юй.

- Путь мне предстоит долгий, давай разойдемся здесь. Би-эр, позаботься о своей матери.

Се Би ответил утвердительно и помог матери вернуться в повозку. Стражники увидели, что прощание закончилось, и стали к ним подходить. Се Юй не хотел смотреть, как повозка Лиян удаляется, поэтому он повернулся спиной и глубоко вздохнул, готовясь уйти. Внезапно он почувствовал, словно на него обрушился холодный поток, и он не мог сдержать дрожь. Се Юй поднял голову и огляделся, но увидел вокруг себя только дикую траву. Решив, что ему просто показалось, он покачал головой.

Именно в этот момент он услышал резкий вдох Се Би.

Се Юй снова огляделся и увидел, что там, где только что было пусто, стоял человек и высокая трава расступилась перед ним, как волны в море. Это был Ся Дун, одетая в чистое черное платье. Она медленно пошла к нему.

Просто появление Ся Дун не повергло бы Се Би в оцепенение. Но его напугало выражение лица Ся Дун. Ненависть и вражда глубже, чем океан, холоднее, чем лед, острее, чем мороз, казалось, врезались в самые ее кости…

* 亲王 qīnwáng ист. великий князь, князь крови, принц крови, член императорской фамилии; (один из высших официальных титулов при дин. Цин)
* 郡王 jùnwáng 1) цзюньван (князь из пожалованных), пожалованный князь 2) цзюньван (титул особ IV класса в царстве Цзин)

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 100 Национальный траур

Смерть Великой Вдовствующей Императрицы была ожидаемым событием. Она была в преклонном возрасте, ее разум уже много лет не был ясным, да и тело было уже слабым, поэтому Министерство ритуалов начало подготовку ее похорон задолго до этого события. Так что, когда пришло время, все шло гладко, без какой-либо суеты из-за недавней смены министра.

Как только затих колокол, оповещающий о великой скорби, в Великой Лян сразу же начался национальный траур. Император, в соответствии с обычаем, приступил к тридцатидневному трауру сыновней почтительности, и его примеру последовали все члены его семьи. Все чиновники третьего ранга и выше пришли во дворец для совершения жертвоприношений, а для всей страны ввели запрет на любые празднования в течение следующих трех лет.

В то же время случившееся имело несколько дополнительных последствий.

В первую очередь, смертный приговор Се Юя из-за национального траура заменили на ссылку в Цяньчжоу, куда он должен был отправиться через два месяца.

Брачные переговоры между Великой Лян и Южной Чу также были отложены. Государства лишь обменялись обещаниями, и только через три года дело могло дойти до заключения брака. Южная Чу выступила с предложением этого союза, чтобы с одной стороны укрепить связи с Великой Лян, с другой — вести спокойно свои дела с соседями. В период национального траура Великая Лян в силу обычаев должна воздержаться от нападений на соседние страны. Это оказалось даже лучшей защитой от непредвиденного нападения Великой Лян на соседей, и, таким образом, одна из целей Южной Чу все равно была достигнута. Поэтому посольство Южной Чу выразило согласие на приостановку переговоров и начало подготовку к возвращению в свою страну. Принцесса Цзиннин, с одной стороны, глубоко оплакивала свою любимую прабабушку, а с другой стороны, испытала большое облегчение, получив отсрочку, пусть и временную, по вопросу о ее замужестве. Разрываясь одновременно между горем и радостью, она с трудом сдерживала слезы.

Старшая принцесса Лиян, жившая уединенно в горном храме, немедленно отправилась обратно в столицу, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Сяо Цзинжуй и Се Би лишились своего положения при дворе и, следовательно, не имели ни права, ни обязанности участвовать в ритуале прощания с Великой Вдовствующей Императрицей. Но она всегда так любила младшее поколение, что молодые люди не смогли не приехать. Поэтому, хотя их положение было неоднозначным и сильно отличалось от того, каким оно было всего несколько месяцев назад, они тем не менее сопроводили мать в столицу и остановились в ее резиденции.

Борьба за власть, бушевавшая в стенах дворца подобно огню в печи, была временно остановлена ​​звуком большого траурного колокола. В течение тридцати дней ритуального бдения все сыновья Императора должны были оставаться во дворце, и им не разрешалось возвращаться в свои резиденции. Им также не разрешалось мыться, спать на кроватях и есть мясо во время еды. Ожидалось, что они останутся на коленях и склонятся перед уходящим духом прабабушки, а также будут плакать и скорбеть, как того требует ритуал.

Конечно, изнеженные наследный принц и принц Юй никак не могли подвергнуться такой пытке, и им удалось продержаться всего несколько дней, прежде чем они поддались своим порокам. Пока Императора не было рядом, выражение горя на их лицах становилось менее заметным, и их подчиненные неизбежно находили способы обойти запреты и уменьшить трудности своих господ, стремясь выслужиться. Ритуалы бдения действительно были довольно суровыми. Если человек не находил способа нарушить правила, вполне вероятно, что он сам мог оказаться полумертвым еще до его окончания. Имело смысл сначала позаботиться о собственном здоровье. Кроме того, они вместе нарушали правила, так что ни один не мог обвинить другого в чем-либо, и, конечно же, никто из чиновников, сопровождавших принцев, не осмелился высказаться. И как только эти двое начали нарушать правила, хотя остальные сыновья Императора не были столь явны в своих проступках, они вслед за ними начали делать себе поблажки.

В отличие от своих братьев, принц Цзин, обладая железным телосложением солдата и чистой сыновней почтительностью, упрямо придерживался каждой буквы ритуала, отказываясь уступать даже в малости. Поскольку принц Цзин был только цзюньваном*, он обычно редко появлялся рядом с наследным принцем и принцем Юем при дворе. Но на этот раз, когда он стоял на коленях рядом с этими двумя в течение тридцати дней, бодрствуя над духом их прабабушки, разница в его поведении резко бросалась в глаза придворным чиновникам, которые пришли сопровождать принцев в ритуале, и он добился благосклонности и одобрения в их глазах.

Мэй Чансу нес тридцатидневное бдение в своих комнатах в собственном поместье. Лекарь Янь знал, что последствия для его тела будут чрезвычайно тяжелыми, но он беспокоился, что, если он помешает ему выразить свое горе, оно вместо этого негативная ци накопится в сердце и причинит еще больший вред. Поэтому ему оставалось лишь заботиться об укреплении здоровья своего молодого господина. Поскольку Мэй Чансу отказывался есть что-либо, кроме простой рисовой кашицы, Ли Ган и тетушка Цзи приложили огромные усилия, чтобы добавлять в нее питательные травы и снадобья. К счастью, Мэй Чансу был настолько ошеломлен горем, что ничего не заметил.

Поскольку все высокопоставленные лица собрались во дворце, столица находилась под усиленной охраной, и мало кто опасался какого-либо крупного преступления в городе во время траура. Тридцать дней прошли в неслыханной тишине и спокойствии, и, казалось, ничего существенного не произошло. Ли Ган и Чжэнь Пин, только что поспешно прибывший в столицу, следили за делами в поместье, а Тринадцатый господин наблюдал за делами снаружи. Но происшествий никаких не произошло, и они смогли не беспокоить своего главу во время его бдения.

По окончании тридцатидневного ритуала были проведены похороны этой почти столетней великой вдовствующей императрицы, любимой как простым народом, так и собственными детьми и внуками. Ее тело сопроводили в гробницу, где она должна была покоиться рядом со своим мужем, который ушел около сорока лет назад. Похоронная процессия двигалась по главным дорогам столицы, и всю дорогу играла траурная музыка, и летел пепел от сгоревших бумажных денег. Шум процессии был слышен в поместье Су, которое находилось всего в одной улице от главных дорог. Мэй Чансу стоял на коленях в коридорах своего поместья и кланялся в направлении процессии, его глаза были красными, но сухим

После похорон Император созвал своих подданных, но, поскольку все были измотаны многодневным ритуалом, Император быстро отпустил их домой к семьям, чтобы искупаться и отдохнуть.

Неудивительно, что болезнь Мэй Чансу обострилась после месяца бдения. К счастью, лекарь Янь находился там и ничего опасного не произошло. Мэй Чансу провел несколько ночей весь в поту, почти в бреду, у него была рвота с примесью крови, лихорадка и кашель, но несколько порций назначенных лекарств вскоре помогли справиться с болезнью.

Проведя всю вторую половину дня в полусне, Мэй Чансу проснулся вечером и сел в своей постели. Завернувшись в одеяло, он наблюдал, как Фэйлю складывает маленьких человечков из бумаги. Оглянувшись, он заметил белое письмо на столе. Оно было отправлено княжной Нихуан через специальных гонцов прямо из Юннани и доставлено только вчера. В нем было написано только: «Брат, пожалуйста, береги себя». Когда он только получил его, то был еще сильно подавлен и отложил его в сторону. Он знал, что Ли Ган и другие домочадцы не осмелятся дотронуться до письма и поэтому оно все это время лежало на его столе.

- Фэйлю, принеси мне это письмо.

Юноша мгновенно перелетел к столу и в следующий миг уже протягивал письмо Мэй Чансу.

Мэй Чансу развернул письмо и долго смотрел на четыре изящных иероглифа, которые скрывали такие сильные чувства. После долгой паузы он велел Фэйлю принести ему лампу и бросил письмо в огонь, наблюдая, как оно сгорает дотла.

- Сжечь? — спросил Фэйлю, его глаза расширились от удивления.

— Неважно, — улыбнулась Мэй Чансу. - Некоторые слова можно сохранить в сердце.

Юноша склонил голову набок, словно не понял его, но он был не из тех, кто размышляет над такого рода вопросами. Вскоре он вернулся на свое место и снова стал складывать бумажных человечков. Но ему не удавалось правильно сложить головы бумажных человечков, поэтому он вышел из себя из-за нетерпения, швырнул их на пол и несколько раз наступил на них ногами, громко говоря: «Глупый!».

Мэй Чансу махнул ему рукой и медленно, аккуратно сложил из бумаги красивого человечка с головой и четырьмя конечностями, с руками, которые двигались, если потянуть за другую. Фэйлю был в восторге, на его лице появилась улыбка, прежде чем он внезапно сказал:

- Обманул меня!

Эти два слова не относились к происходящему и были действительно невежливыми, но Мэй Чансу понял их. Бросив на юношу укоризненный взгляд, он сказал:

- Брат Линь Чень учил тебя верному способу и не обманывал, это Фэйлю плохо учился. Поэтому тебе не следует выдвигать ложные обвинения!

Фэйлю несчастно посмотрел на бумажного человечка в своей руке и сказал тихим голосом:

- Не то же самое!

- Есть много способов сложить бумажных человечков. Вот этому меня научила моя прабабушка…. Когда я был маленьким, она часто складывала для меня бумажных человечков, а также бумажных журавликов, но в то время я их не любил и всегда убегал от нее, чтобы вместо этого покататься верхом…

- Маленький? - юноша выглядел сбитым с толку, его рот был слегка приоткрыт, как будто он не мог представить время, когда его братец Су был маленьким.

- Это было время, когда я был намного меньше, чем наш Фейлю сейчас…

- Аа?! — воскликнул Фэйлю.

- Принеси мне еще лист бумаги, братец Су научит тебя складывать павлина.

Фэйлю был очень счастлив и выбрал лист своей любимой кремово-желтой бумаги. Он сосредоточенно нахмуренными бровями и не моргая следил за каждым движением Мэй Чансу.

Когда хвост павлина начал постепенно обретать форму, Фэйлю внезапно повернул голову и крикнул:

- Большой дядя!

Мэй Чансу посмотрел на него, его движения на мгновение замедлились, а затем он приказал:

- Фэйлю, иди и приведи сюда большого дядю.

- Павлин!

- Когда большой дядя уйдет, братец Су доделает его для тебя.

Поскольку его любимое занятие по складыванию бумаги было жестоко прервано, Фэйлю был очень недоволен виновником Мэн Чжи. Когда он вел гостя в комнату, его красивое лицо было темным от злости, а все его тело источало такой холод, что он почти мог вызвать несколько ливней с градом. Мэн Чжи даже почесывал затылок, недоумевая, чем же он обидел этого маленького телохранителя.

- Брат Мэн, прошу, садись. - Мэй Чансу передал Фейлю сложенного наполовину павлина, чтобы тот поиграл с ним в углу, а затем сел чуть прямее и Мэн Чжи бросился ему на помощь.

- Брат Мэн усердно работал все эти дни, во дворце царил такой беспорядок. Раз у тебя сегодня выходной, почему бы тебе не вернуться в свое поместье и немного отдохнуть?

- Я беспокоился за тебя. - Мэн Чжи изучал его при свете лампы и увидел, что тот стал худее, чем когда-либо. Он не смог сдержать волнение, которое охватило его сердце, и сказал. - Хотя вы были очень близки с Великой Вдовствующей Императрицей, она прожила долгую жизнь, и в конце концов она ушла в мире и спокойствии, так что в горе можно найти радость. Ты должен позаботиться о себе.

Мэй Чансу опустил глаза и ответил:

- Не волнуйся, я понимаю твою правоту, это всего лишь… В последний раз, когда я видел прабабушку, она держала меня за руку и называла меня «сяо Шу». Неважно, действительно ли она узнала меня, или назвала так из-за замешательства, это показывало, что в глубине души она все еще помнила сяо Шу. Или она бы не назвала это имя… Я всегда надеялся, что она дождется меня, но теперь и этого желания больше нет…

- Эту любовь, которую ты питаешь к ней, дух Великой Вдовствующей Императрицы знает и чувствует давно. С самого детства она в тебе души не чаяла, и она бы не вынесла, если бы увидела тебя теперь в таком горе из-за нее. Я слышал, что после того, как принцесса Цзиньян родила тебя, она не могла дождаться, когда тебя принесут во дворец для празднования твоего первого месяца, и лично приехала в поместье Линь, чтобы увидеть тебя. Когда я служил стражником во дворце, я часто видел Великую Вдовствующую Императрицу в окружении толпы детей, но тот, кого она любила больше всех, всегда был в центре. Тогда ты был таким озорным ребенком…

- Это правда? - глаза Мэй Чансу заблестели, а слабая улыбка показалась в уголках его губ. - Последние несколько дней я тоже думал о том времени… Всякий раз, когда я попадал в беду, меня спасала прабабушка. Вскоре отец понял, что пока он меня не бьет, прабабушка не будет слишком вмешиваться, и поэтому он придумал другие способы наказать меня, которые были для меня даже хуже, чем побои...

- Знаю, знаю, — Мэн Чжи тоже улыбнулась при воспоминании. - Однажды ты угодил в какие-то неприятности .. вероятно, ты сломал что-то принадлежащее императору, и командующий Линь был в ярости. Тогда мы сопровождали Императора в охотничьи угодья. Вместо того, чтобы позволить тебе учиться ездить верхом и стрелять со мной из лука, он дал тебе в наказание целую толпу детей, чтобы ты заботился о них, и сказал, что не потерпит никаких ошибок. А в то время ты сам был всего лишь большим ребенком.

Мэй Чансу кивнул, показывая, что он тоже хорошо помнит этот случай.

- В то время я предпочел бы бороться с медведем в одиночку, чем таскать за собой толпу шумных мальчишек, куда бы я ни пошел. Цзинжуй был достаточно тихим, но этот Юйцзинь, который все время бегал и не мог стоять на месте даже мгновенье.

— И поэтому ты нашел веревку и привязал его к дереву? - Мэн Чжи поднял бровь. - Принц Цзин помогал тебе присматривать за ними, и он так боялся за тебя, что взял на себя вину и заявил, что это он связал…

- Но, в конце концов, тот, кто был наказан часами стояния на коленях, был я. Пока не пришла прабабушка и не спасла меня…. В то время я чувствовал себя настолько обиженным, я думал, Цзинъянь уже сказал, что это он сделал, так почему же меня наказали…- Мэй Чансу улыбнулся и сразу начал кашлять. Прошло много времени, прежде чем он остановился и продолжил, слегка запыхавшись: - Когда я вспоминаю те дни, мне кажется, что в моем сердце зарыт ледяной шар, окутанный огнем, иногда теплый, иногда такой холодный, что кажется пронзает меня насквозь….

- Сяо Шу…- Мэн Чжи почувствовал, как что-то в его груди сжалось от боли. Он хотел утешить его, но не мог найти нужных слов, и глаза железного воина покраснели от волнения.

- Не грусти, — утешил его в ответ Мэй Чансу. - Прабабушка спокойна, а я пережил худшие дни печали, и теперь мне намного лучше. Дело только в том, что ты единственный человек, который может так говорить со мной о былых временах, брат Мэн, и поэтому я сказал немного больше, чем должен был.

Мэн Чжи глубоко вздохнул и похлопал его по плечу.

- Мое сердце в смятении. Я хочу поговорить с тобой о прошлом, чтобы ты помнил, что ты не Су Чжэ, а все же Линь Шу, но я беспокоюсь, что, если скажу слишком много, вместо этого причиню тебе горе.

- Я понимаю твои добрые намерения, - Мэй Чансу поднял голову, его глаза потемнели. - Но ни Линь Шу, ни Су Чжэ не сделаны из бумаги и глины, и это страдание я все еще могу выдержать. Еще так много нужно сделать, как я могу упасть сейчас, когда я только на полпути? Брат Мэн, я верю, что смогу дойти до самого последнего шага, так что ты тоже должен верить в меня.

Мэн Чжи услышал, как он сказал «самый последний шаг», и почувствовал, как его сердце содрогнулось, хотя он не знал почему. Он поспешно изобразил дрожащую улыбку и ответил:

- Конечно, я верю в тебя. Что невозможно с твоими талантами и характером?

Мэй Чансу мягко улыбнулся ему, а затем откинулся на подушки, слегка кашлянув, и сказал:

- Ты должен вернуться домой и больше времени проводить с госпожой невесткой, пока можешь. Ты видишь, что у меня сейчас все хорошо, и мне не о чем беспокоиться. После этого вечера главнокомандующий снова будет занят.

Мэн Чжи понимал, что уже поздно, и боялся нарушить покой Мэй Чансу, поэтому он встал и повернулся, чтобы уйти. Напоследок он все-таки не сдержался и еще раз сказал:

- Всему свое время, и самое главное для тебя сейчас — это отдых и здоровье. Все остальное может прийти позже, так как в данный момент нет ничего срочного, а самые продуманные планы строятся медленно на прочном фундаменте.

Мэй Чансу кивнул в знак согласия, а затем позвал Фэйлю, чтобы тот проводил своего гостя. Юноше не терпелось вернуться к складыванию своего павлина, и он подчинился с таким рвением, что чуть не вытолкал Мэн Чжи из комнаты.

К этому времени шла вторая стража ночи. Мэй Чансу прислушивался к далеким звукам хлопков сторожей на улице, поглаживая ткань своего траурного халата, и изо всех сил старался успокоиться.

Поскольку первый шаг сделан, то... он должен упорствовать до последнего...

Юноша влетел обратно в комнату и протянул ему полусложенного павлина. На самом деле остались только последние несколько шагов – сложить, перевернуть, а затем вытащить хвост, чтобы тот раскрылся веером. Под радостные восклицания Фэйлю Мэй Чансу медленно поднял павлина в руке и пробормотал:

- Прабабушка, ты видишь?



* 郡王
jùnwáng
1) цзюньван (князь из пожалованных), пожалованный князь
2) цзюньван (титул особ IV класса в царстве Цзин)

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 99 Потрясение

Вернувшись в поместье, Мэй Чансу сразу же отправился отдыхать, потому что знал о предстоящей бессонной ночи.
И действительно, сразу после третьей стражи Фэйлю подлетел к краю его кровати и сказал:

- Стучат.

Мэй Чансу быстро встал и привел себя в порядок, а затем уговорил Фэйлю подождать снаружи, и поспешно прошел в тайный проход.

Принц Цзин сидел на своем обычном месте в потайной комнате, опустив голову в глубокой задумчивости. Услышав шаги Мэй Чансу, он поднял голову. Выражение его лица было спокойным, но в его глазах горели сложные чувства.

- Ваше высочество. – Мэй Чансу слегка поклонился, - Вы пришли...

— Кажется, вы ожидали мой приход. - принц Цзин поднял руку и жестом пригласил его сесть. - Сегодня выступление господина Су в тюрьме было поистине изумительным. Даже такой человек, как Се Юй, может оказаться полностью в вашей власти, подобно игрушке на ладони. Слава гения цилинь вполне заслужена.

— Ваше Высочество слишком добры. – ответил Мэй Чансу – Но правда, которую нам удалось выбить из Се Юя, обнадеживает. Поначалу я беспокоился, что Ся Цзян также выступает на стороне наследного принца. Как глава управления Сюаньцзин, он не тот человек, с которым легко иметь дело. Но теперь мы можем быть уверены, что у него нет таких намерений или предубеждений в борьбе за трон, также между ним и Ся Дун уже существует обида. Нам не придется тратить больше времени и сил на беспокойство об этом человеке в будущее.

Принц Цзин ничего не сказал, но продолжал пристально и тяжело смотреть на него, поэтому Мэй Чансу стало немного не по себе.

— Что такое, ваше высочество?

— Как вы можете думать только об этом? - Вспышка ярости промелькнула во взгляде Сяо Цзинъяня. – Вас не потрясла правда, которую открыл сегодня Се Юй?

Мэй Чансу немного подумал и медленно заговорил.

- Ваше высочество имеет в виду старое дело об убийстве Не Фэна? Прошло много лет и ситуация при дворе совершенно изменилась. Заниматься этим делом дальше не имеет смысла. Кроме того, Ся Цзян не наш враг, а мудрый человек не станет поднимать оружие против могущественного противника понапрасну.

- "Мудрый человек?" - принц Цзин холодно рассмеялся. – Известно ли вам, что много лет назад смерть Не Фэна стала основанием для дела об измене против армии Чиянь? А теперь даже этот источник оказался ложным. Кто может знать, какие еще темные тайны сокрыты в этом деле, потрясшем само небо, и какая несправедливость была нанесена старшему брату и семье Линь? А вы… вы называете это просто старым делом?

Мэй Чансу встретился взглядом с принцем Цзин и открыто спросил:

- Но ведь вашему высочеству было известно и раньше, что принца Ци и семью Линь оклеветали, не так ли? Если я правильно помню, вы все время настаивали на том, что они никогда не восставали против Императора?

- Я… - принц Цзин был слегка сбит с толку таким прямым вопросом. - Раньше я просто твердо верил в старшего брата и командующего Линя, потому что знал их, но сегодня…

- Сегодня ваше высочество открыли часть правды, и многие вещи, которые вы не могли понять в прошлом, теперь проясняются, верно? - выражение лица Мэй Чансу оставалось по-прежнему спокойным. — Тогда чего же хочет ваше высочество?

- Конечно, расследования! Чтобы узнать все о том, как они очернили старшего брата и командующего Линя!

- А потом?

— А потом… а потом… - принц Цзин внезапно обнаружил, что не может продолжать, и, наконец, понял мысль Мэй Чансу. Его лицо побледнело, а дыхание участилось.

- И потом вы представите доказательства, которые обнаружили, перед Императором и попросите отменить приговор по старому делу о государственной измене, начать новое расследование и наказать всех причастных? - Мэй Чансу холодно продолжил, - Вы действительно верите, что Ся Цзяна, Се Юя, даже Императрицы и супруги Юэ вместе с сыновьями было достаточно, чтобы оклеветать талантливого и праведного старшего сына Императора и уничтожить дом прославленного и могущественного полководца?

Плечи принца Цзина поникли, выражение его лица стало удрученным. Он так сильно впился пальцами в стол, что мог оставить отпечатки на дереве, и заговорил глухим голосом.

- Я понимаю, что вы имеете в виду… но почему? Почему? Даже если силы, которой обладал старший брат в то время, было достаточно, чтобы угрожать власти Императора и между ними были многочисленные разногласия по поводу того, как управлялся двор, он был добродетельным и добрым по натуре и никогда не питал ни малейших мыслей о мятеже. Так как же подозрения отца в отношении него могли дойти до такого состояния… в конце концов, они все еще были отцом и сыном…

- Сколько раз на протяжении истории императоры убивали своих сыновей? - Мэй Чансу глубоко вздохнул, напоминая себе контролировать свои эмоции. – Безжалостность нашего Императора всем известна. Я полагаю, что его обуревали подозрительность и ревность, но, учитывая влияние принца Ци в то время, он не осмеливался напрямую ограничить его власть. Ся Цзян видел это, и с его верностью Императору, как он мог не взять на себя ответственность и облегчить заботы своего господина?

— Хотите сказать, что отец действительно верил в это? – в глазах принца Цзина отразилась боль, - Он правда считал, что старший брат бунтует, а армия Чиянь замыслила измену?

- Учитывая очень подозрительный характер Императора, он, вероятно, поверил с самого начала. Поэтому он был так безжалостен с ними. - Мэй Чансу на мгновение замолчал. - Судя по тому, как отчаянно Ся Цзян сейчас пытается заставить Се Юя замолчать, Император, по крайней мере, не знал правды о смерти Не Фэна, которая положила начало всему.
Принц Цзин устремил взгляд на масляную лампу на столе, покачал головой и вздохнул.

- Пусть сердце Императора было полно подозрений, но можно было вернуть подозреваемых в столицу для расследования и выяснить, что эти слухи ложны, зачем было прибегать к…… Как жаль, что меня в то время не было столице.

- Это была большая удача, что ваше высочество отсутствовали в столице, иначе вы не смогли бы избежать этого бедствия. - выражение лица Мэй Чансу было безразличным. - Хотя это дело было начато Ся Цзяном, в конце концов им занялся лично Император, поэтому вашему высочеству будет нелегко отменить приговор. Послушайтесь совета – забудьте обо всем и воздержитесь от дальнейшего расследования.

Принц Цзин встал и прошелся по комнате. Когда он наконец остановился, его лицо прояснилось и обрело некоторое подобие спокойствия.

- Совет господина разумный, но если я отступлюсь, то на этой земле не останется ни дружбы, ни верности. То, что рассказал Се Юй, — это только начало, и я не успокоюсь, пока не пойму ясно, как это дело разворачивалось шаг за шагом и до самого конца. Боюсь, с этого момента я не смогу ни есть ни спать. Я знаю, что господин проницателен и проникает в сердца людей. Прошу помочь мне разобраться в этом старом деле.

Мэй Чансу поднял голову, посмотрел ему в глаза и негромким голосом спросил.

- Ваше высочество понимает, что если Император обнаружит, что вы расследуете старое дело принца Ци, это навлечет на вас бесчисленные бедствия?

- Да.

— Вашему высочеству известно, что, даже если подробности дела будут раскрыты, это никак не поможет нынешним планам вашего высочества?

- Да.

- Знает ли ваше высочество, что, пока Император восседает на троне, он не признает ошибки и не очистит имена принца Ци и семьи Линь?

- Да.

— Понимая все это, ваше высочество все еще настаивает на расследовании?

- Я настаиваю. - принц Цзин пристально посмотрел на него, и его взгляд был похож на ледяную сталь. - Я должен знать, как их преследовали и убивали, чтобы я мог очистить их имена, когда займу трон. Забыть о несправедливой смерти моего брата и моего друга и сосредоточиться только на собственных корыстных интересах — на это я пойти не могу. Поэтому я прошу господина Су не советовать мне этого.

Мэй Чансу проглотил горячий комок в горле, и некоторое время молча сидел в свете лампы. Потом он медленно поднялся и поклонился принцу Цзину. Торжественным и тихим голосом он сказал:

- Если я признал ваше высочество своим господином, я буду повиноваться его приказам. Хотя прошло много лет и теперь мало кто знает правду, я не пожалею усилий, чтобы раскрыть правду об этом деле для вашего высочества.

— Я обеспокоил вас этим делом. - принц Цзин сложил руки в ответном поклоне. – Большая удача встретить такого таланта, как вы. Падение Се Юя было поистине грандиозным зрелищем. Хотя я не присутствовал, чтобы лично засвидетельствовать это, я могу представить напряжение и опасность той ночи. Наследный принц потерял самую большую поддержку и находится в крайнем смятении. Господин планирует, чтобы принц Юй получил из этого выгоду?

Мэй Чансу покачал головой.

- Нет, я посоветую принцу Юю отступить.

- Хм? - принц Цзин на мгновение задумался, а затем понял. - Жаль, что принц Юй не послушает.

- Конечно, я тоже не буду настаивать. Я только дам совет, а если он не прислушается, то так тому и быть. - Мэй Чансу лукаво улыбнулся, а в его взгляде мелькнула искра.

- Когда все идет хорошо, трудно не позволить успеху вскружить себе голову. Наследный принц так много потерял за последнее время, что отец должен оказать ему небольшую поддержку и защиту. Если принц Юй не сдержится сейчас, он попадет в ловушку, которую сам же и устроил. - принц Цзин склонил голову в задумчивости. - Император так долго медлит с приговором Се Юя не только из-за вмешательства Ся Цзяна, я прав?

Мэй Чансу улыбнулся.

- Ваше высочество проделали долгий путь с тех пор, как начали прикладывать усилия для наблюдения за делами двора. Возможно, через год или два этот советник вам больше не понадобится.

- Господин хорошо шутит. Я не силен в планах и стратегиях, но, по крайней мере, у меня достаточно опыта, чтобы быть в этом уверенным. - принц Цзин небрежно отмахнулся и спросил, - Действительно ли господин намерен спасти жизнь Се Юю?

Мэй Чансу равнодушно ответил:

- Я обещал защитить его только от людей Ся Цзяна, все остальное не входит в мои обязанности.

- Что-нибудь еще?

- Нельзя недооценивать Ся Дун. Она не забудет так легко обиду за своего убитого мужа…

- Но вина не может быть полностью возложена только на Се Юя. – выражение лица принца Цзина было сочувствующим, - А Ся Цзян все еще ее учитель, так что кто знает, как этот долг будет выплачен…

- Она уже много лет офицер Сюаньцзин, и по-своему коварна. Она не так дерзка, как кажется на первый взгляд. Чем больше она верит словам Се Юя, тем меньше вероятность того, что она открыто столкнется с Ся Цзяном. Я очень надеюсь, что она сохранит это в своем сердце и станет большим подспорьем вашему высочеству в будущем.

Принц Цзин понял смысл его слов и кивнул. Если действительно наступит день, когда он сможет очистить имя принца Ци, вдова Не Фэна, оплакивающая несправедливость, поможет ему.

Но сперва нужно накопить силы и добиться верховного положения.

Принц Цзин успокоил свой разум, подавив горе, возникшее из-за того, что узнал правду о смерти Не Фэна, и начал обсуждать с Мэй Чансу последние дела двора.

Одной из самых больших слабостей принца Цзина, так как он много лет служил в армии, было его незнание гражданских чиновников. Поэтому Мэй Чансу находил мастеров в области управления и создал возможности для принца Цзина встретиться и подружиться с ними, а также научиться у них тому, как править и управлять людьми. При каждой встрече в тайной комнате эти двое тщательно обсуждали недавние события и часто разговаривали до рассвета, сами того не осознавая.

Или, другими словами, после определенного периода привыкания отношения между принцем Цзин и Мэй Чансу значительно улучшились.

Вчера при дворе обсуждалось создание железных рудников в разных частях страны, а также рассматривались вопросы о боевых лошадях для военных. Принц Цзин был военным генералом, и его познания как в ковке оружия, так и в боевых конях были глубокими, но выступая при дворе ему приходилось сдерживаться и говорить коротко. Но сейчас он был свободен от любых подобных запретов и мог свободно выражать свои взгляды. А еще более впечатляющим было то, что Мэй Чансу не отставал от его мыслей и без каких-либо объяснений понимал его. Принц Цзин поначалу не замечал этого, но когда обсуждение подошло к концу, он, наконец, понял и спросил:

- Хотя таланты господина хорошо известны, но вы, тем не менее, человек цзянху. Как получилось, что вы настолько знакомы с военными темами, как будто сами побывали на войне….?

Мэй Чансу на мгновение растерялся и отругал себя за беспечность, но не показал этого на лице и лишь небрежно улыбнулся.

- Как говорят, свинину не ел, но бегающую свинью видел? В моем союзе много старых воинов, и не стоит недооценивать этих солдат, прошедших сотни сражений. У каждого из них свое мнение и из общения с ними можно многому научиться. А после того, как я прибыл в столицу, Фейлю посчастливилось познакомиться с генералом Мэном, и мы неожиданно подружились. Я также получил много знаний из его рассказов. Но, по правде говоря, мои познания в этом предмете фрагментарны, и я боюсь, что некоторые мои суждения должны быть смехотворны в глазах вашего высочества.

Принц Цзин спросил только из любопытства, не задумываясь глубоко над вопросом, и на это самоуничижение он поспешно ответил:

- Нет, суждения господина глубоки и проницательны. Я вижу, что талант господина действительно обширен. Ваша слава гения цилиня заслужена.

Мэй Чансу поклонился в знак благодарности, но из осторожности не стал продолжать разговор.

- Уже поздно, а вам завтра с утра нужно явится ко двору. Возможно, будет лучше немного отдохнуть. Это правда, что вы опытный военный, но не стоит доводить себя до предела выносливости.

Принц Цзин еще не устал, но он увидел тени под глазами Мэй Чансу и понял, что не может больше продолжать. Он незамедлительно поднялся, и попрощавшись, быстро вышел из потайной комнаты.

Когда Мэй Чансу вернулся в свою спальню, небо снаружи было еще темным. Фэйлю зажег лампу и тихо сидел, но, увидев появившегося Мэй Чансу, прыгнул к нему навстречу.

- Опять долго! - юноша недовольно надулся.

— Извини, извини, — Мэй Чансу похлопал его по спине, улыбаясь. — Пойдем, хорошенько выспимся, пока еще темно.

- Не хочу спать!

- Ты не спи, но братец Су устал.

Фэйлю подтолкнул его к кровати и громко сказал:

- Спать!

- Если брат Су спит, что будет делать Фэйлю?

- Рисовать!

Мэй Чансу невольно рассмеялся и погладил его по голове, затем снял верхнюю одежду и лег. Фэйлю растянулся у изголовья кровати и некоторое время охранял. Потом он вышел на улицу, нашел бумагу и чернила и начал лениво рисовать.

После весеннего равноденствия дни стали длинными, а ночи короткими. Когда Мэй Чансу вернулся, было уже раннее утро, и поэтому Фэйлю еще не закончил свой второй рисунок, когда небо за окном начало светлеть.

Мэй Чансу отвернулся от утреннего света и Фэйлю, уже обученный, подошел к окну, чтобы задернуть бамбуковый занавес. Как только он взялся за бамбуковый шест, он услышал слабый звон колокола откуда-то снаружи. Наклонив голову, он прислушался.

Мэй Чансу вскочил с кровати и выбежал во внутренний двор, не надевая верхней одежды и обуви.

- Братец Су! - Фэйлю, сильно испугавшись, выбежал за ним во двор, где увидел, что он стоит на зеленой мощеной дорожке в белых чулках и, подняв лицо к небу, внимательно слушает.

К этому времени Ли Ган и остальные домочадцы услышали шум и подбежали, чтобы встать вокруг своего главы. Увидев выражение его лица, никто не осмелился окликнуть его.

- Фэйлю, сколько раз он звонил? — тихо спросил Мэй Чансу, когда колокол остановился.

- Двадцать семь!

Густые брови Ли Гана подскочили.

- Когда золотой колокол звонит двадцать семь раз, это звон великой скорби. Во дворце больше нет вдовствующей императрицы, значит, должно быть…

Прежде чем он успел закончить, Мэй Чансу с бледным лицом закрыл глаза. Он, казалось, какое-то время боролся, а затем струя свежей крови хлынула изо рта на одежду.

- Глава!

- Братец Су!

Круг вокруг него рассыпался в суматохе. Кто-то побежал, чтобы найти лекаря Яня, а Ли Ган торопливо поднял его и отнес внутрь, где осторожно положил на кровать. Лекарь Янь прибыл с поразительной быстротой. Он проверил его пульс, и уже собирался ввести иглу, когда Мэй Чансу сел и, отмахнувшись, сказал тихим голосом:

- Не волнуйтесь, вы все можете уйти, дайте мне немного тишины.

- Глава… - умоляюще начал Ли Ган, но лекарь Янь поднял руку, чтобы остановить его. Лекарь первым поднялся и жестом велел всем следовать за ним. Только Фэйлю отказался уходить, и поэтому они позволили ему остаться.

Когда в комнате наконец стало тихо, Мэй Чансу медленно поднял голову и открыл глаза. Они были красными и блестели от слез.

— Фэйлю, — пробормотал он, нежно поглаживая юношу по голове, — в конце концов, моя прабабушка не смогла дождаться моего возвращения…

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 98 Небесная тюрьма (2)

Се Юй сохранял молчание, но слова Мэй Чансу отравленной стрелой пронзили его сердце. Даже если бы он был по-настоящему глуп, он бы все равно понял правдивость этих слов. А он ни в малейшем степени глупым не был.

Но если не Ся Цзяна, какой другой был у него выбор? Никакого. За последнюю соломинку, какой бы иллюзорной она ни была, можно только крепко ухватиться, и расчетам здесь места не остается.

Се Юй хорошо понимал, что даже если он выйдет из тюрьмы, он никогда не предаст Ся Цзяна, потому что в этом просто нет никакой выгоды. Ся Цзян может спасти ему жизнь, может уладить дело в его пользу и даже однажды может стать отправной точкой для его возвращения. Поэтому он, безусловно, будет хранить секрет Ся Цзяна до конца, пока этот глава Сюаньцзин был готов ему доверять...

- Кто может предвидеть будущее? - Мэй Чансу словно прочитал его мысли и спокойно продолжил, - Разве полмесяца назад вы могли подумать, что падете так низко? Учитывая ваши нынешние обстоятельства, пока Ся Цзян спасает вас, у вас не будет причин предавать его. Но в этом мире все меняется. Вместо того, чтобы довериться живому человеку, не лучше ли довериться трупу? Это намного больше похоже на главу Сюаньцзин, не так ли?

Наконец, Се Юй поднял голову и встретился взглядом с Мэй Чансу. Выражение его лица было непреклонным.

- Вы правы, действительно есть вероятность, что Ся Цзян убьет меня, чтобы заставить замолчать после освобождения из тюрьмы. Но это только вероятность. У меня нет другого выбора, кроме как сделать эту последнюю ставку. Если я не доверюсь ему, вы думаете, я доверюсь вам?

- Почему бы вам не довериться мне? – чуть улыбнулся Мэй Чансу.

- Довериться вам? Господин Су шутит? Я здесь сегодня во многом по вашей милости. Довериться вам все равно, что покончить жизнь самоубийством, но по крайней мере, это было бы быстрее.

- Вы ошибаетесь. – голос Мэй Чансу оставался беспристрастным, - Вы оказались здесь по собственной вине. И я не шутил, когда просил вас довериться мне.

Се Юй промолчал, но его взгляд вспыхнул.

Губы Мэй Чансу сжались в тонкую линию, и он произнес медленно и четко:

- Потому что у Ся Цзяна есть причины желать вам смерти, а у меня нет.

— Вы не желаете моей смерти? - Се Юй поднял голову и усмехнулся. — Скорее, вы не хотите, чтобы я умирал слишком медленно?

— Я только что объяснил. — Мэй Чансу , — Даже если вы выйдете из тюрьмы живым, вы станете ссыльным преступником. Какая мне разница, будете вы жить или умрете? Я выступил против вас только потому, что сила, которой вы обладали, была направлена против его высочества принца Юя. Теперь вы потерпели полное поражение, и поэтому ваша жизнь больше ничего для меня не значит.

Се Юй смотрел на него с подозрением.

— Раз у меня не осталось ничего, кроме жизни, которая вам неинтересна, то почему бы просто не позволить судьбе идти своим чередом? Зачем тратить столько сил, чтобы прийти в это темное место?

- Хороший вопрос. - Мэй Чансу медленно кивнул. - Это правда, что я не имею ни малейшего интереса к вашей жизни. То, что меня интересует… это Ся Цзян…

Се Юй отпрянул.

- Су Чжэ, какое смелое заявление. Ся Цзян теперь моя единственная надежда, а вы хотите использовать меня против него. Вы сошли с ума?

— Что такого в том, чтобы вас использовать? - Мэй Чансу поднял на него взгляд. – Ваша светлость должны быть счастливы, что вас еще можно использовать, учитывая ваши нынешние обстоятельства. Будь вы совсем бесполезны, вам оставалось бы лишь умереть.

— Тогда, боюсь, я должен разочаровать господина Су. - Се Юй стиснул зубы. - Я лучше сделаю ставку на Ся Цзяна и на его доверие. Он мой последний путь к спасению.

Мэй Чансу склонил голову набок, улыбка внезапно осветила его лицо. Он оставался все таким же утонченным, слабым ученым, каким предстал перед всем миром, но необъяснимым образом в этот момент один взгляд на него вселял страх и заставлял трепетать сердца.

- Мне очень жаль, но ваш единственный путь к спасению я перекрыл.

Се Юй хорошо понимал, что не должен попадаться на эту приманку, но ничего не мог с собой поделать.

- Что вы имеете в виду?

- Тринадцать лет назад вы послали своих людей, чтобы убить незначительного ученого по имени Ли Чунсинь. Это было сделано для Ся Цзяна, я прав?

Сердце Се Юя дрогнуло, но он заставил себя рассмеяться.

— Что за ерунду вы говорите?

- Возможно, это ерунда, — тон Мэй Чансу был расслабленным. — Но я лишь строю догадки. А принц Юй уже пошел спросить Ся Цзяна, почему он приказал вам убить этого малоизвестного ученого. Конечно, Ся Цзян будет отрицать каждое слово. Но впоследствии он обязательно задастся вопросом, откуда принц Юй узнал, что он был тем, кто хотел убить Ли Чунсиня. Если только господин Се не сказал ему…

— Я не говорил!

- Мне известно, что вы этого не говорили, но Ся Цзян этого не знает. – тонко улыбнулся Мэй Чансу и развел руками, - Судя по реакции господина, мое предположение верно. Так что, боюсь, вы уже предали Ся Цзяна. Возможно, он поверит, что вы выдали эти сведения под принуждением. Однако это докажет, что ваш рот не так надежен, как рот мертвеца, и что еще многое можно извлечь из глубин вашей памяти. Конечно, для защиты своих секретов он спасет вам жизнь, но потом, чтобы обеспечить ваше молчание навеки, он будет действовать только так, как поступил бы умный человек... Господин Се, вы наверняка проиграете, если сделаете ставку на Ся Цзяна, потому что продолжительность вашей жизни определяется только его верой в вас, а эта вера уже перестала существовать…

— Ты… ты… - Се Юй стиснул зубы до громкого скрежета, все его тело дрожало от ярости. Он хотел было броситься на Мэй Чансу, но того охранял Фэйлю. При виде этого телохранителя, играющего с соломой на каменном полу, Се Юю оставалось только прикусить губу и спросить дрожащим от гнева голосом.

- Су Чжэ, какая вражда, какая ненависть между нами, что вы ставите меня в такое гибельное положение?

- Вражда… ненависть… - повторил Мэй Чансу, а затем запрокинул голову и рассмеялся. - Господин Се, мы с вами оба служим нашим хозяевам в поисках славы и выгоды. Все эти годы вы ни перед чем не останавливались, добиваясь своих целей. Не кажется ли вам забавным, спрашивать меня об этом сегодня?

Се Юй упал на солому, его лицо было осунувшимся и бледным, а сердце было полно отчаяния. Мэй Чансу перед ним был похож на кота, играющего с мышью. Один легкий взмах когтей этого кота сделал его совершенно беззащитным.

Он не должен был позволять наследному принцу так легко отказаться от такого невероятного человека.

- Господин Се, поторопитесь и сделайте ставку на меня. Вы ничем не можете мне навредить, поэтому меня не волнует, живы ли вы. - Мэй Чансу опустился перед ним на колени, его голос звучал мягко. – В этом случае у вас останется надежда на спасение.

Се Юй опустил голову. Его тело было мокрым от пота, и прошло много времени, прежде чем он тихо ответил:

- Что мне нужно сделать?

- Не волнуйтесь, я не буду просить вас открыто обвинять Ся Цзяна в чем-либо, и я не заинтересован в возбуждении дела против Ся Цзяна. - Мэй Чансу коротко рассмеялся. — Мы оба хорошо знаем, что Ся Цзян делает все по воле Его Величества, вот только… Иногда для достижения своих целей он прибегает к способам, о которых Императору неизвестно, я правильно угадал?

Се Юй выглядел ошеломленным и медленно кивнул.

— Дело только в том, что Его Величество подозрителен, и поэтому Ся Цзян не желает раскрывать Императору все те способы, которыми пользовался все эти годы, — равнодушно продолжил Мэй Чансу. - В конце концов, все это никак не связано с моими текущими планами, и я не заинтересован в том, чтобы создавать себе сложности. Но принц Юй обеспокоен тем, что Ся Цзян защищает вас ради наследного принца, тем самым вовлекая управление Сюаньцзин в борьбу за власть. Поэтому мне пришлось прийти, чтобы поговорить с вами лично. Господин Се, почему бы вам не рассказать мне все о деле Ли Чунсиня? Пока я могу быть уверен, что это не имеет ничего общего с борьбой за власть, я не буду заниматься этим. В конце концов, все знают, что быть чиновником Сюаньцзин нелегко. Они выполняют тайные указы Императора. Если они случайно каким-либо образом оскорбят Его Величество, то добром это не кончится, не так ли?
Се Юй посмотрел на него.

— Если я скажу вам, какая мне от этого выгода?

- Я не могу дать вам многого, кроме как попросить принца Юя отступить и позволить Ся Цзяну спасти вас из тюрьмы, а затем благополучно сопроводить вас в место ссылки, где вы будете отбывать свой срок.

Се Юй закрыл глаза, словно напряженно размышляя. Он не беспокоился о том, что принц Юй взбаламутит воду делом о Ли Чунсине, если он расскажет о нем. Ведь сам принц Юй был одним из получателей выгоды, последовавшей после этого дела. Но в то время он был еще слишком молодым и не участвовал более глубоко. Любой шум и последствия, которые он вызовет сейчас, несомненно, коснутся и его самого, и Императрицы. Как только Мэй Чансу вернется и расскажет все принцу Юю, тот сразу же все поймет и не захочет усложнять себе жизнь ради обвинения Ся Цзяна.

Ся Цзян же остерегается того, что из-за раскрытия этого дела некоторые подробности, которые он скрыл от Императора, могут наконец дойти до его ушей.

Но если он решит открыть рот, сдержит ли этот господин Мэй из Цзянцзо свое слово?

- Стоит рискнуть. — легко сказал Мэй Чансу, словно снова прочитав его мысли. - Вам больше не к кому обратиться. Я человек цзянху, я знаю, как обеспечить ваше выживание. Другого выбора, кроме как довериться моему обещанию, у вас не осталось.

Се Юй выглядел полностью раздавленным. Его тело ослабло, и он медленно осел на пол, опираясь на руки, чтобы не упасть. Он молчал столько времени, сколько горит одна палочка благовоний, а потом, наконец, раскрыл обветренные губы.

- Ли Чунсинь… действительно был всего лишь ученым, но у него был необычайный талант. Он мог подделать любой почерк, который видел, так, что никто не мог отличить. Тринадцать лет назад... он написал письмо Ся Цзяну, и человеком, чей почерк он подделал, был Не Фэн...

- Кто такой Не Фэн? — с любопытством спросил Мэй Чансу.

- В то время он был генералом авангарда армии Чи Янь, а также мужем Ся Дун. Вот почему у Ся Цзяна было много возможностей заполучить черновики его писем. Он вырезал несколько важных иероглифов и показал их Ли Чунсину, чтобы тот написал безупречное письмо, которое даже Ся Дун не смогла определить, как ложное…

— Что было в том письме?

- Это был крик о помощи. В нем было написано: «Главнокомандующий замыслил мятеж. Я обнаружил это. Чтобы избавиться от свидетеля, меня посылают на верную смерть. Прошу о спасении».

- Кажется, я слышал об этом. Значит, письмо было подделкой. - Мэй Чансу холодно рассмеялся. - Итак… ваши слова о том, что вы проехали тысячу ли, чтобы спасти Не Фэна, но прибыли слишком поздно, и вам оставалось лишь вернуть его кости — было ложью?

Се Юй не ответил.

- Согласно легендарной истории, которую я слышал, генерал Се лично в безудержной спешке возглавил войска ради спасения Не Фэна. Когда вы прибыли в Долину Смерти, куда его отправили, ваши разведчики сообщили, что выживших нет, остались только варвары вражеской страны, которые вот-вот ринутся наружу. Поэтому вы приняли решение завалить вход в долину и поджечь ее. Только так вам удалось остановить грубую силу и защитить границу Великой Лян. Эта история поистине внушает благоговейный трепет. - Мэй Чансу насмешливо продолжил. – Если подумать над этим сейчас, получается, что на самом деле вы перекрыли пути для отступления отряду Не Фэна. Изначально задание Не Фэна не было смертельным, но в итоге он был убит из-за вас. Верны ли мои предположения?

Се Юй сжал губы в тонкую линию и промолчал.

- Неважно, это все дела прошлого. Сейчас в их дальнейшем расследовании нет никакой пользы. - Мэй Чансу прищурился и равнодушно спросил — Что было после?

- Только Ся Цзян и я знали, что письмо было ложным. У него были свои причины, а у меня были свои, поэтому ни один из нас ничего не сказал. Поскольку он не хотел, чтобы его ученики заметили что-то подозрительное, он не стал использовать силу управления Сюаньцзин. По его тайному намеку я уничтожил для него всю семью Ли Чунсина. - тон Се Юй был ровным, как будто он совсем не чувствовал угрызений совести за свои действия. – Вот и вся история. Это не имеет никого отношения к текущей борьбе за власть, вы довольны?

- Так вот какова основа «Столпа государства» - Мэй Чансу кивнул. Его руки, спрятанные в рукава, сжались в кулаки, но на лице сохранялась маска спокойствия.

То, что рассказал Се Юй, было лишь ледяной верхушкой горы скрытых событий прошлого. Но было не нужно продолжать выпытывать из него большее сейчас. Этим коротким разговором он уже достиг цели своего визита сюда. Впереди был длинный путь, и идти по нему нужно осторожно и медленно, спускаясь вниз по одной ступени за раз.

Что касается судьбы Се Юя, то достаточно много людей в ней были заинтересованы. Иногда смерть не самый страшный исход.

- Теперь вы можете отдохнуть. Ся Цзян не узнает, что я приходил к вам сегодня, а его высочество принц Юй не интересуется делами прошлого. Я исполню свою обещание не дать вам умереть насильственной смертью, но, если вы не выдержите суровой жизни ссыльного, это не моя вина. - Мэй Чансу равнодушно закончил и, не оглянувшись, вышел из камеры. Фэйлю поспешно бросил соломинки, которые заплетал, и последовал за ним.

На обратном пути к ведущим вверх ступенькам Мэй Чансу бросил взгляд на темную камеру рядом с той, в которой находился Се Юй, но ни на мгновение не остановился и быстро поднялся по ступенькам.

После его ухода дверь темной камеры беззвучно отворилась, и из нее вышли два человека, двигаясь очень медленно, слегка запинаясь.

Впереди была стройная и одетая во все черное женщина. Ее темные волосы были разделены пробором и в них блестели серебряные пряди, ее красивое лицо было совершенно бескровным, белым, как бумага. Маленький камень в темном коридоре чуть не заставил ее упасть, но, к счастью, ее поддержал шедший позади мужчина.

Эти двое вышли из темноты в полном молчании. Даже после того, как мужчина удержал женщину от падения, он тут же после этого отдернул руку, и они не обменялись ни словом. Вдвоем они поднялись по каменным ступеням вслед за Мэй Чансу, но у входа их ожидал не чиновник Ань Жуй, а назначенный недавно на должность министра наказаний Цай Цюань.

- Мы побеспокоили господина Цая.

- Его высочеству принцу Цзин не нужно быть таким вежливым.

После короткого обмена любезностями никакого разговора не последовало. Они покинули Небесную тюрьму через потайную заднюю дверь. Ся Дун от начала и до конца не проронила ни слова и быстро ушла, даже не оглянувшись. Принц Цзин, казалось, спокойно наблюдал, как ее одинокая фигура исчезает вдали, но в его глазах вспыхнуло палящее пламя.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 97 Небесная тюрьма (1)

Небесная тюрьма — не самое мрачное и страшное место в мире, но это определенно то место, где люди острее всего чувствуют разницу между тем, что они имели раньше и что имеют сейчас.

Кто из заключенных, проходивших через эти лакированные, обитые медью ворота, не был раньше выдающимся и уважаемым членом общества? Именно для этих людей, падших с небес так глубоко, насколько можно пасть человеку, эта тюрьма и была поистине самым ужасающим местом на земле.

Старый Хуань и его молодой сын служили стражами в небесной тюрьме. Отец и сын по очереди охраняли обособленную часть тюрьмы, называемую Холодными камерами. Хотя они должны были совершать ежедневные патрули и не могли покидать свой пост ни днем, ни ночью, в действительности их работа сводилась лишь к подметанию пола.
Это потому, что в холодных камерах не было ни одного заключенного.

Это место в тюрьме было особенным и предназначалось для членов императорской семьи, совершивших тяжкие преступления. И хотя принцы и другие родственники Императора нарушали закон не реже, чем простой народ, в самом деле, кто посмеет легкомысленно обвинить этих неприкосновенных, занимающих высокое положение и высокомерных господ? Старый Хуань смутно помнил только один случай, десять или около того лет назад, когда в этой тюрьме содержался самый уважаемый и благородный принц в мире. С тех пор Холодные камеры оставались пустыми, их содержали в чистоте и свежести благодаря ежедневным подметаниям.

С другой стороны двора за пределами Холодных камер имелась длинная галерея, называемая Дорогой в Преисподнюю, конец которой вел к большой, облицованной кирпичом тюремной камере. Здесь содержались чиновники двора, совершившие преступления.

По сравнению с пустыми холодными камерами в этой галерее было куда оживленнее. Время от времени чиновников в разном душевном состоянии - рыдающих, онемевших, кричащих или оцепеневших от ужаса — протаскивали по ней в камеры в цепях.

Старый Хуань часто вытягивал шею, чтобы посмотреть, что там происходит, а когда его сын приходил его сменить, со вздохом говорил:

- Опять один из тех знатных господ...

Это утверждение повторялось много раз на протяжении многих лет без малейших изменений.

Конечно, некоторые люди сходили с этой темной дороги. Если они выходили, все еще в цепях, с суровыми и сухими лицами, старый Хуань прощался с ними в своем сердце, тихо бормоча:

- Пусть совершенное тобой зло рассеется, и ты поскорее возродишься для новой жизни.

Но если эти люди уходили пружинистым шагом и в сопровождении охраны, старый Хуань кланялся и сжимал руки в знак приветствия, не говоря ни слова.

Наблюдение за драмой, разворачивающейся на Дороге в Преисподнюю, будь то радость или горе, было неплохим способом скоротать время скучной жизни охранника.

Сегодня старый Хуань начисто подмел двор Холодных камер и запер дверь, как делал всегда. Теперь он стоял на открытой площадке, засунув руки в рукава, и смотрел в сторону галереи. Время от времени он доставал из кармана в рукаве арахис и клал его в рот.

Он жевал свой пятый арахис, когда от двери, ведущей в галерею, донесся дребезжащий звук, свидетельствующий о том, что кто-то поворачивает замок. Старый Хуань понял, что это ведут какого-то нового преступника, и поспешно отступил в тень у стены.

Дверь открылась, и появились два знакомых лица — тюремные охранники А Вэй и А Ню. Они встали по обе стороны от двери и торопливо поклонились.

Старый Хуань вздрогнул и сильнее вжался в стену.

Человек, который появился вслед за ними, был начальником всей тюрьмы, влиятельным чиновником Ан Жуань, офицером Ан. На нем было не служебное платье, а простой синий халат. Он широко улыбался и приглашающе указывал рукой в сторону галереи.

- Прошу, господин Су, нам сюда.

Человек, к которому он обращался «господин Су», был худощавым красивым молодым господином с ученой внешностью, и он не выглядел особенно высокопоставленным. Но он, казалось, не был тронут учтивыми словами тюремного начальства и только равнодушно улыбался в ответ, не торопясь проходя через дверной проем.

Они шли по Дороге в Преисподнюю, явно направляясь к тюремной камере с визитом. Старый Хуань поднял бровь, пытаясь угадать личность посетителя, но внезапно молодой человек остановился, и его взгляд метнулся к другой стороне двора. Старый Хуань подпрыгнул и споткнулся, думая, что его убежище обнаружили.

- Та сторона… выглядит немного иначе… - молодой мужчина указал в сторону старого Хуаня.

- Там находятся Холодные камеры, — осторожно ответил Ан Жуань. - Господину Су должно быть известно, что это место, где содержатся члены императорской семьи.

- Ах. – кивнул молодой господин с безразличным выражением лица и продолжил идти вперед.

Внезапно промелькнула фигура, словно тень демона, оказываясь то впереди, то позади них. Молодой господин окликнул его, и фигура послушно остановилась, после чего стало ясно, что это на самом деле красивый юноша. Офицер Ан и двое других тюремщиков выглядели любопытными, но сохраняли молчание. Все вместе они продолжили свой путь по галерее и исчезли в другом дверном проеме.

Старый Хуань поспешно вернулся на место, которое он должен был охранять, и, вздохнув с облегчением, сел и продолжил ломать голову над личностью этого посетителя. Это было его развлечением, от которого он не откажется, несмотря на угрозу быть пойманным. И его также не смущало отсутствие возможности узнать, верна ли какая-либо из его догадок.

Этим молодым господином, который занял мысли старому Хуаню еще на целый день, был, конечно же, Мэй Чансу.
Поскольку принц Юй лично обратился с просьбой, Ан Жуань не посмел медлить. Несмотря на то, что посетитель был всего лишь не имевшим чинов ученым, он все же лично пришел проводить его.

Тюремные камеры представляли собой отдельные комнаты, построенные из необычайно прочного цементного раствора. Как и во всех тюрьмах, здесь были только маленькие высокие окна, застоявшийся воздух и пахло холодом и плесенью. Оказавшись во внутреннем коридоре Мэй Чансу остановился и поднес ко лбу руку, словно привыкая к тусклому свету. Фэйлю подошел и поддержал его.

- Прошу господина Су смотреть под ноги, — посоветовал Ан Жуань, когда они свернули за угол.- Камера Се Юя находится еще ниже.

Мэй Чансу оперся на руку Фэйлю и медленно спустился по грубо вытесанным каменным ступеням на этаж ниже. Он прошел по коридору, миновав две или три камеры, прежде чем дошел до нужной.

Офицер Ан поднял руку, жестом призывая своих подчиненных открыть двери камеры. Вся тюремная камера была всего около шести чи в длину и ширину. Из маленького окошка в верхней части камеры струился слабый свет, освещая пыль в воздухе и подчеркивая грязь окружающей обстановки.

- Прошу господина Су не торопиться, я буду ждать вас наверху, — тихо сказал Ан Жуань и ушел, уведя с собой других тюремщиков.

Мэй Чансу на мгновение задержался у двери, прежде чем медленно войти в камеру.

Се Юй, который, вероятно, слышал разговор снаружи, поднялся из кучи сена в углу камеры, волоча за собой цепи, которые сковывали его лодыжки, и повернулся лицом к своему посетителю.

- Господин Се, я надеюсь, с вами все хорошо? - Мэй Чансу холодно поприветствовал его.

Се Юй смотрел на этого невозмутимого молодого мужчину и смешанные чувства охватывали его сердце. С тех пор, как он узнал, что это господин Мэй из Цзянцзо, гений цилинь, он приложил все усилия, чтобы противостоять ему всеми возможными способами, и был намного осторожнее и предусмотрительнее, чем обычно. Но, в конце концов, его все равно прижали к краю обрыва, и он оказался в этой холодной, сырой тюремной камере. Если это произошло из-за того, что судьба отвернулась от него, то это одно. Но если это было результатом планов и заговоров этого господина Мэя из Цзянцзо, то Се Юй не мог сдержать дрожь в сердце, задаваясь вопросом, как именно ему удалось этого добиться.

- Что это? За прошедшие полмесяца с нашей последней встречи Ваша светлость забыли меня? – Мэй Чансу словно ударил его ножом.

Се Юй подавил ярость в груди и усмехнулся:

- Конечно, нет. Когда господин Су впервые приехал в столицу, разве он не жил в моем доме в качестве гостя?

- Верно, — спокойно отвечал Мэй Чансу. – Когда я впервые увидел хоу Нина, он был подобен нефриту. Изысканный и прославленный, он являлся опорой нашего государства. Никто не осмеливался поднять на него взгляд.

- Итак, господин Су пришел сегодня, чтобы посмеяться надо мной. Это… довольно недостойное поведение. - Се Юй перевел на него тяжелый взгляд. – Ко мне отнеслись несправедливо. Из-за злой судьбы я попал в это несчастье. Господин здесь сегодня только для того, чтобы злорадствовать над бедами такого незначительного человека, как я?

Мэй Чансу холодно усмехнулся:

- Оказывается, господину Се известно, что в мире есть «незначительные люди». Ваши беды неоспоримы, но разве к вам отнеслись несправедливо? Мы оба понимаем, что показания Чжо Динфэна правдивы. Ваше бесстыдное отрицание — всего лишь отчаянная попытка спасти собственную жизнь. К сожалению, доказательства подобны горе, и дорога в преисподнюю близка. Все ваши усилия не спасут вашу собственную жизнь, в лучшем случае они могут спасти жизнь Ся Цзяна.

Во взгляде Се Юя промелькнула искра, а на уголках его губ появилась тонкая улыбка.

Как и ожидалось, имя Ся Цзяна было упомянуто быстро. И если бы не Ся Цзян, этот господин Мэй из Цзянцзо, вероятно, не явился бы лично в эту грязную дыру.

По такому ясному делу с огромным количеством доказательств все еще не было вынесено приговора, и Се Юй хорошо понимал, что Ся Цзян сдержал свое обещание и нашел способы спасти его жизнь. Это должно было привести принца Юя в ярость, поэтому он отправил Мэй Чансу сюда, чтобы тот нашел возможность противодействовать Ся Цзяну и вытащить дрова из-под костра.*

Итак, Се Юй приготовился во что бы то ни стало сохранить молчание и стиснул зубы.

- Господин Се, - Мэй Чансу сделал шаг ближе, слегка наклонившись. - Я знаю… каждый раз при виде меня вы задаетесь вопросом, как же проиграли мне, верно? Боюсь, вы до сих пор не смогли найти ответ на этот вопрос, я прав? Вы просто не можете понять, где именно вы допустили ошибку, и не знаете, как дело дошло до такого состояния, что вы вдруг оказались брошены в бездну, за один день превратившись из могущественного чиновника первого ранга в узника, ожидающего смерти, я прав?

Услышав эти холодные и пронзительные слова, Сй Юй напрягся и еще сильнее стиснул зубы, но не сказал не слова.

- На самом деле, вам не нужно так много думать. Я пришел сегодня, чтобы прямо вам все объяснить. Господин Се, вы проиграли потому… - Мэй Чансу остановил ледяной взгляд на лице заключенного и медленно отчеканил последние несколько слов, - что вы неумный человек.

Брови Се Юя дернулись.

- Я не говорю, что вы глупее обычного человека, но вы просто глупее меня. - Мэй Чансу улыбнулся. – Я умнее вас, поэтому знаю, как вы будете действовать. Я ясно вижу, что вы планируете и к чему стремитесь. Вы же даже близко не можете предположить, о чем я думаю, как буду действовать и что планировать. Если мы посмотрим на это таким образом, как вы могли не проиграть? Что вам оставалось, кроме как потерпеть неудачу? И после того, как вы проиграли и потерпели неудачу, вы даже понять не можете почему это произошло. Если это не глупость... то что же это?

Се Юй побледнел и силился сдержать свои чувства, дыхание его стало тяжелее.

Мэй Чансу сделал несколько шагов по маленькой камере, словно осматривая ее. Затем он остановиться перед Се Юем, медленно присел перед ним на корточки и неожиданно улыбнулся:

- Знаете ли вы, кто еще умнее вас?

Се Юй отвернулся, решив не обращать на него внимания.

- Ся Цзян. – Мэй Чансу словно ничего не заметил и вежливо продолжал говорить. - Ся Цзян настолько умнее вас, что вам ничего не остается, как проигрывать снова и снова.

Мэй Чансу остановился, глядя на вздувшиеся вены на шее Се Юя, а затем продолжил своим ровным, но почти завораживающим тоном:

- Позвольте мне рассказать вам, как этот умный человек победит вас. На самом деле, как только вы это поймете, все окажется очень просто. Во-первых, он приехал сюда, чтоб навестить попавшего в беду господина. Он сказал вам, что не будет стоять в стороне и смотреть, и заключил с вами сделку. Вы не выдаете его тайны, и он спасет вам жизнь. Конечно, это хорошая сделка. Он сделает все возможное, чтобы позволить вам выйти из этой тюрьмы живым. И как только вы выйдете наружу, избегнув смертной казни, его обещание будет выполнено. Он спасет вашу жизнь, и, естественно, вы сохраните в тайне все его преступления. Затем вы будете приговорены к изгнанию и сосланы в далекие холодные земли. Возможно, вы верите, что сможете пережить будущие страдания, но на самом деле у вас даже не будет возможности их вкусить. Потому что к этому времени ваше дело закончится, и вас больше никто не будет допрашивать. Никто больше не воспримет всерьез ваши слова о тайных Ся Цзяна. Сколько бы секретов Ся Цзяня вы не хранили во рту, у вас никогда не будет возможности их раскрыть. Дорога от столицы до места ссылки длинна, и любая из остановок, которые вы сделаете по пути, может стать для вас последней. И когда это время придет, ваша смерть будет лишь смертью ссыльного каторжника. Кого будет волновать эта смерть? И даже если кто-то ее заметит, вы уже будете мертвы, и вы, и ваши драгоценные секреты будут аккуратно уничтожены и отправятся в мир иной, прежде чем кто-либо успеет их услышать. А Ся Цзян… Этот умный человек, проживет хорошую жизнь, никогда больше не беспокоясь. Разве это не славно?

Капли пота размером с бобы стекали со лба Се Юя на его простую белую рубашку, оставляя темные мокрые пятна на ткани.

- Господин Се, — настойчивый шепот Мэй Чансу был настолько бесстрастным и жестоким, что мог исходить из глубин преисподней. - Вам лучше поднять голову и посмотреть на меня, чтобы мы вдвоем могли хорошенько поговорить, вы так не думаете?


*釜底抽薪 fǔdǐ chōuxīn вытащить дрова из-под котла (обр. в знач.: коренным образом разрешить проблему: идти до конца, применить радикальные меры, пресечь в корне)

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 96 Ся Цзян

В последующие дни душевное смятение Мэй Чансу, казалось, улеглось, и он снова смог дразнить Фэйлю пока слушал подробный отчет Тун Лу о событиях в разных частях столицы. Он больше не думал о девушке, исчезнувшей в вихре семейных судеб, хотя когда-то давно она училась ходить, цепляясь за край его халата. Но эти воспоминания были слишком далекими, словно принадлежали не ему. Его впечатление о взрослой Се Ци было поверхностным, как будто она была просто фоном для его замыслов.

Так что, если он мог избегать мыслей о ней, ему это удавалось очень хорошо.

Принц Юй не медлил, и на третий день Се Юй был брошен в темницу. Казалось, пошатнулись сами основы двора. Сторонники наследного принца поспешили использовать всю свою власть и задействовать все связи, чтобы, с одной стороны, как можно быстрее выяснить подробности произошедшего, а с другой, просить милости Императора.
Военный чиновник первого ранга был свергнут за одну ночь, и, по общему мнению, это стало одним из самых громких дел за последние годы. К большому удивлению многих не посвященных в детали этого дела ни одна из противоборствующих сторон не требовала организовать при дворе совместного расследования, что было бы самым ожидаемым в данной ситуации.

Таким образом, дело Се Юя было полностью оставлено на усмотрение Императора Великой Лян, что исключало вмешательство любого постороннего чиновника.

При таких обстоятельствах похороны Се Ци были отложены. После нескольких тихих ритуалов ее гроб отнесли в красивый храм, расположенный в западной части столицы, и зажгли над ним негасимую лампаду*, пока она ждала, когда муж заберет ее в родовую гробницу семьи Чжо. Раны Сяо Цзинжуя еще не полностью зажили, но он все равно настоял на том, чтобы помочь нести гроб своей младшей сестры. Старшая принцесса Лиян запросила у Императора разрешения отдалиться от семьи и стать монахиней, и в ожидании ответа укрылась в старом храме, возжигая благовония для своей дочери. Хотя старшая принцесса пережила многие невзгоды за свою жизнь, череда обрушившихся на ее семью несчастий подорвала ее здоровье. Раны Сяо Цзинжуя также долго не заживали, из-за того что он не дал себе отдохнуть. И Се Би, стиснув зубы и подняв голову, взял на себя заботу о семье, больной матери и раненом старшем брате.

Се Сюй, обучавшийся в Суншане, был потрясен известием об огромных переменах, произошедших в его семье, но старшая принцесса Лиян собственноручно написала ему письмо, запрещая приезжать в столицу. Его учитель господин Мошань также получил послание от Мэй Чансу с просьбой удержать Се Сюй, поэтому тот не смог вернуться.

Император, хотя и обеспокоенный этими неприятными событиями, решил не отменять Весеннюю охоту и провел в охотничьих угодьях два дня. По возвращению во дворец он жаловал принцу Цзину двадцать лошадей, десять золотых слитков и одно нефритовое украшение. Мэн Чжи также получил несколько жемчужин и драгоценных камней. Ревность охватила сердца наследного принца и принца Юя, которые вернулись с пустыми руками, но один чувствовал себя в безопасности благодаря своему положении наследника, а другой вспоминал более богатые императорские дары, которые получил в прошлом. Оба решили, что на этот раз им лучше проявить дружелюбие и щедрость, и не показали своих истинных чувств. Вместо этого они отправили принцу Цзину подарки, поздравив его за проявленные силу и храбрость, которые заставили уважать Великую Лян. Некоторые из придворных чиновников, последовав этому примеру, пришли к резиденции принца Цзина с собственными подарками. Принц Цзин принял подарки только от других принцев в знак братской привязанности и отправил ответные дары, как того требовали правила. С остальными придворными чиновниками он лишь быстро выпивал чай за коротким разговором, отказываясь ото всех даров. Когда известие о его поведении достигло ушей Императора, тот остался очень довольным.

На пятый день после Весенней охоты решение по делу Се Юя все еще принято не было. Мэй Чансу беззаботно и неторопливо обрезал длинными серебряными ножницами цветы в саду. Во второй половине дня Ли Ган доложил о визите принца Юя, и Мэй Чансу не успел вернуться в свои комнаты, чтобы переодеться из заляпанной землёй верхней одежды, прежде чем принц Юй ворвался внутрь.

Они вместе вошли в дом, и прежде чем все слуги успели уйти, принц Юй взорвался:

- Его Величество сошел с ума!

— Ваше Высочество, прошу, выпейте чаю. - Мэй Чансу протянул принцу Юю маленькую изысканную чашку и, понизив голос, спросил – Что вы только что сказали?

- Эм… - Принц Юй знал, что не сдержался, и поспешно исправил себя. — Я сказал, что не знаю, о чем думает Его Величество. Дело Се Юя твердо, как железо. Смертного приговора избежать не удастся, независимо от того, к чьей помощи они еще прибегнут. Так почему Его Величество колеблется?

— Его Величество колеблется? – голос Мэй Чансу был по-прежнему спокойным. — Несколько дней назад все шло хорошо, разве нет?

- Вы не знаете, Ся Цзян вернулся. Этот старикашка*, я никогда не замечал, насколько близки он и Се Юй. Офицеры Сюаньцзин должны оставаться в стороне от дел двора, но он нарушил это правило ради Се Юя и испросил аудиенции у Его Величества. Кто знает, какую чепуху он влил в уши Императора, но вчера неожиданно Его Величество передумал и приказал мне тщательно расследовать, что именно произошло в тот день, как будто он подозревает, что Се Юя подставили.

- Есть гора неопровержимых доказательств. В поместье Тяньцюань имеются письма, написанные лично Се Юем, а у Чжо Цинъяо сохранился план поместья министра податей Шэнь Чжуя. Се Юй замышлял убийство одного из высших чиновников двора — разве такое преступление можно легко опровергнуть несколькими умными словами?

- Можно продолжать в это верить, но на душе у меня тревожно. Ся Цзян — хитрый человек, и Его Величество доверяет ему. Я слышал, что, вернувшись, он сильно отругал Ся Дун за то, что помогла нам в ту ночь. Теперь она заперта в своих покоях, и ей не разрешено выходить. Судя по его действиям, он намерен защитить Се Юя любой ценой. У них никогда не было близких отношений в прошлом, откуда такие прочные связи?

Глаза Мэй Чансу сверкнули, но он спросил все тем же безмятежным тоном:

- Он виделся в темнице с Се Юем?

- Один раз. Он выгнал всех моих людей, поэтому у нас нет сведений о том, что они обсуждали.

- А как насчет признания Се Юя?

- В некоторых преступлениях он признался, но другие отверг.

— То есть он признается, что действовал беззаконно в пользу наследного принца, но отрицает убийство дворцовой стражи или любые другие преступления, которые бросают вызов власти Императора?

- Да, он признался, что действительно использовал Чжо Динфэна в прошлом и даже признался в покушении на жизнь Шэнь Чжуя. Но он яростно отрицает другие преступления и обвиняет Чжо Динфэна в оговоре из-за личной мести.

- Мг… - Мэй Чансу кивнул. - Похоже, Се Юй лишь пытается сохранить свою жизнь. Верно, пока он жив, он может противостоять любым бедствиям. Как только наследный принц займет трон, разве он не возродится из пепла?

- Несбыточные надежды. - слова Мэй Чансу задели принца Юя за больное место, и он горько усмехнулся. - Если в этот раз я не смогу добиться его казни, то я действительно напрасно потратил все усилия, которые вы приложили ради меня.

- Кстати, — Мэй Чансу не ответил, вместо этого сменив тему, — два дня назад я попросил Ваше Высочество, чтобы Чжо Динфэн составил список всех дел за эти годы. Список уже завершен?

— Я сегодня принес его с собой. - Принц Юй вынул из кармана лист бумаги и протянул его Мэй Чансу. - Этот Се Юй в самом деле смел. Настоящая удача, что я не погиб по его вине.

Мэй Чансу взял список и рассеянно просмотрел его.

- Должны быть, Чжо Динфэну не известно, по каким причинам Се Юй хотел убить некоторых из этих людей, верно? – небрежно спросил он.

- Всё так. Есть некоторые смерти, цель которых даже я не понимаю. К примеру, этот… этот учитель… действительно странная смерть.

Мэй Чансу, словно что-то забыв, снова взял лист и бегло его просмотрел.

- О, Ваше Высочество имеет в виду этого Ли Чунсина? Он умер около двенадцати или тринадцати лет назад, действительно старое дело. Возможно, это были какие-то личные счеты?

- Личные счеты между учителем и хоу Нином? Господин, должно быть, шутит.

— Это действительно была шутка. - Мэй Чансу легко сменил тему. - Вашему Высочеству не нужно беспокоиться. Даже если Ся Цзян пользуется доверием Императора, разве расположение Его Величества к вам хуже? Если на этот раз Се Юй уцелеет, не говоря уже о том, сможет ли он когда-нибудь возродить свою силу, я боюсь, что сила и влияние Вашего Высочества будут значительно уменьшены в глазах двора. Поэтому мы не можем позволить себе отступить в этом случае.

Лицо принца Юй помрачнело, потому что эти слова и вправду задели его за живое. На самом деле Се Юй уже потерял всю свою силу и влияние, и был он мертв или нет, это не имело большого значения. Но так как он так грандиозно и громко начал все это дело, то не мог дать ему затихнуть из опасения, что его собственные сторонники потеряют в него веру, думая, что благосклонность Императора к нему ослабла.

Но… действительно ли она ослабла?

Во время последних аудиенций Император относился к нему так же тепло, как всегда, но в их разговоре он, казалось, стал значительно отчужденнее. Принц Юй с его чувствительностью, естественно, уловил эту разницу, но не знал, что с этим делать.

- Ваше Высочество, — голос Мэй Чансу прервал размышления принца Юя. — У вас все еще осталось влияние в темнице, не так ли? Можно ли позволить мне увидеть Се Юя?

- Вы хотите повидаться с Се Юем? У этого человека сердце волка и шакала*, и теперь, когда он сосредоточен исключительно на том, чтобы остаться в живых, как вы думаете, его можно так легко поколебать словами?

— Это зависит от того, как произнесены эти слова. - Мэй Чансу держал лист со списком в руке, - Ваше Высочество, вы сами сказали, что отношения между Се Юем и Ся Цзяном близкими не были, и поэтому я считаю, что он так яростно защищает Се Юя не из-за дружеских чувств, а из-за взаимной выгоды.

- Но какую выгоду Ся Цзян может из этого извлечь? Если только ради наследного принца…

- Нет, - Мэй Чансу категорически покачал головой. - Верность Ся Цзяна Императору не должна подвергаться ни малейшему сомнению. Все что он делает, он делает ради Императора. Боюсь, что даже Его Высочество не станет этого отрицать, верно?

- Это правда, Ся Цзян непоколебимо предан отцу. Поэтому я не понимаю, почему он выбрал такое время, чтобы проявиться.

- Несколько дней назад я сам столкнулся с этим. Если человек верен вам, это не значит, что он не будет вас обманывать. Иногда он будет обманывать вас, чтобы сделать что-то, как он думает, ради вашего же блага.

- Господин хочет сказать, что Ся Цзян что-то скрывает от отца?

— Это всего лишь предположение. - Мэй Чансу помахал длинным списком в руке. – Нужно обдумать все возможные варианты. Например, … может ли этот список содержать имена людей… которых Се Юй убил для Ся Цзяна?

Как только он произнес эти слова, принц Юй вскочил на ноги, ударив правым кулаком по левой руке, и яростно заговорил:

- Правильно! Господин действительно чрезвычайно сметлив! Какие возможные отношения могли существовать между Ся Цзяном и Се Юй? Ся Цзян, должно быть, выгоден Се Юю. Если он спасет ему жизнь, то тот будет держать рот на замке! Об этом они договорились! Это должно быть соглашение, которого они достигли в тот день, когда виделись в темнице!

Мэй Чансу плавно вытянул руку и сделал жест, чтобы принц Юй успокоился.

— Ваше Высочество, прошу, сохраняйте спокойствие. – чуть улыбнувшись уголками губ, сказал он, - Все мои слова являются лишь предположением. Если на их основе мы будем составлять наши планы, то, боюсь, будет трудно избежать ошибки. Прошу Ваше Высочество сначала устроить мне встречу с Се Юем. Даже если я не получу ответов, я смогу хотя бы оценить его душевное состояние.

— Вы правы, я поторопился. - принц Юй тоже почувствовал, что немного потерял самообладание, и поспешно взял под контроль эмоции. – Устроить вашу встречу легко, господину не о чем беспокоиться. Я прикажу им заковать Се Юя в цепи на случай, если он попытается причинить вам вред.

- Ничего страшного, со мной будет Фэйлю… - Мэй Чансу помолчал, а затем спросил, - Он сможет пройти вместе со мной?

— Да, да, — поспешно ответил принц Юй. - Я забыл, когда вас охраняет Фэйлю, ни к чему беспокоиться о Се Юе.

Мэй Чансу поклонился в ответ, а затем снова заговорил.

- Ваше Высочество должны продолжать внимательно следить за состоянием других при дворе. Были ли какие-нибудь новые события в последнее время?

Бровь принца Юю невольно дернулась. Он не знал, что происходит с Цинь Баньжо, но каким-то образом многие из шпионов, которых она внедрила в дома различных придворных чиновников, в последнее время столкнулись с проблемами. Одни были пойманы с поличным, другие совершили различные проступки и были наказаны, кто-то внезапно потерял благосклонность и был отослан, а некоторые даже сбежали из столицы. В итоге Цинь Баньжо внезапно потеряла семь или восемь жизненно важных источников, и эта безмерно талантливая женщина была в отчаянии. Она была занята устранением беспорядка в своей шпионской сети и уже долгое время не предоставляла никаких полезных сведений.

Мэй Чансу взглянул на него и благоразумно воздержался от дальнейших расспросов, лишь равнодушно сказав:

- В конце концов, в этом нет ничего срочного, разве придворные чиновники не поддерживают Ваше Высочество? Дело только в том, что нам, наконец, удалось ослабить власть наследного принца, и Ваше Высочество не должны допустить, чтобы этот момент остался неиспользованным.

Убийственное выражение на мгновение промелькнуло на лице принца Юя, и его ладони в рукавах сжались в кулаки. Когда он заговорил, казалось, что в его словах слышится дуновение загробного ветра.

- Господину не о чем беспокоиться, я… понимаю…

Мэй Чансу медленно опустил глаза, взял чашку из тонкого белого нефрита, поднес ее к губам и спокойно сделал глоток.

*长明灯 chángmíngdēng 1) рел. неугасимая лампада 2) дежурная (пилотная) горелка
3) Вечный огонь. Я так понимаю, имеется в виду вот такие лампады:
rookman.ru/publ/neugasimye_lampady/13-1-0-10734
*老东西 lǎo dōngxi груб. старый хрыч, старый хрен, старая дрянь, старикан, старикашка. Короче, принц Юй его обозвал )))
*豺狼 cháiláng шакалы и волки (также обр. в знач.: жестокие и алчные люди)

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 95 Смертельные раны

С этими словами Мэй Чансу закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья, чтобы немного отдохнуть.
Мэн Чжи знал характер своего друга и понимал, что хотя тот и не жалеет о сделанном шаге, но в сердце его поселилась горечь. Поэтому Мэн Чжи не стал больше говорить, а просто молча составил ему компанию до ворот поместья Су.

- Пусть лекарь Янь осмотрит тебя, и, если все в порядке, то отдохни немного, — тихо сказал Мэн Чжи перед уходом.

Мэй Чансу словно не слышал его. Его взгляд был отрешенным, и он явно находился в глубокой задумчивости. Мэн Чжи, боясь побеспокоить его, уже собирался тихо исчезнуть, когда его остановил голос Мэй Чансу.

— Брат Мэн, послезавтра в охотничьем угодье Джинси будет устроена охота?

— Да, это последняя весенняя охота в этом году.

Мэй Чансу чуть прищурился и холодно сказал:

- Послы Великой Чу будут обязательно приглашены на охоту. Обсуди это с принцем Цзином и найдите возможность на охоте немного потеснить Юйвэнь Сюаня, чтобы он не подумал, что все генералы Великой Лян похожи на Се Юя. Нужно пресечь подобные дикие суждения с самого начала, пока мы это можем.

Сердце Мэн Чжи дрогнуло, и он тихо ответил:

- Да. – и через некоторое время не удержался и добавил - Сяо Шу, ты не можешь продолжать сжигать себя, подобно ламповому маслу. Даже Юйвэнь Сюань должен находится под твоим контролем?

Мэй Чансу слегка покачал головой.

- Если бы не я, Юйвэнь Сюань никогда бы не увидел внутренние раздоры при дворе Великой Лян. Если я не разберусь с ним, в моем сердце не будет спокойствия.

- Ты не должен так говорить, — категорически возразил Мэн Чжи. - Наследный принц и принц Юй уже целую вечность дерутся за власть и это известно всем на свете. Неужели ты думаешь, что в Великой Чу тоже не бывает подобных конфликтов?

- Нет, по крайней мере, за последние несколько лет. - во взгляде Мэй Чансу читалось сожаление. - Император Чу находится в расцвете сил, и за пять лет, прошедших с момента его восхождения на престол, его политические достижения весьма значительны. Их государство постепенно вступает в золотые времена. Помимо борьбы с далекими чужеземными варварами, у них не было никаких проблем. Но если внутренние трения в Великой Лян продолжатся, наша страна ослабнет, и мы не сможем защититься от могущественных соседей. Боюсь, в этом случае нам не избежать завоевания.

- Эх ты….- Мэн Чжи беспомощно вздохнул, но его сердце было тронуто. Он крепко похлопал Мэй Чансу по плечу, торжественно провозгласил - Будь уверен, на охоте мы с принцем Цзином обязательно откроем глаза Юйвэнь Сюаню и покажем, из чего сделаны воины Великой Лян. Он надолго замолчит, даже после того, как вернется домой! Кроме того, у нас на южной границе есть княжна Нихуан.

- Чинить крышу лучше пока не пошел дождь*. Пусть Великая Чу боится нас, и положение Нихуан тоже будет легче. Я оставлю это на вас двоих. - Мэй Чансу улыбнулся, выражение его лица немного расслабилось. — Поторопись, я действительно начинаю мерзнуть.

Мэн Чжи посмотрел на лицо Мэй Чансу в лунном свете и не осмелился больше задерживаться. Махнув рукой на прощание, он быстро исчез в ночи.

Сразу же к нему подошел Ли Ган, который заранее приготовил горячую воду и все это время ожидал в стороне. Он помог Мэй Чансу искупаться в травяной ванне, а затем привел лекаря Яня, чтобы тот его осмотрел. Лекарь Янь пришел к выводу, что холод проник ему под кожу, но не затронул внутренние органы, и все вздохнули с облегчением.

Той ночью Мэй Чансу плохо спал. Он долго не мог заснуть, но боялся побеспокоить Фэйлю, поэтому не смел ворочаться на своей кровати. На следующее утро у него разболелась голова, и лекарь Янь с потемневшим лицом молча сделал Мэй Чансу иглоукалывание. Ли Ган, напуганный выражением лица старого лекаря, заставил Тун Лу, принесшего свежие новости, ждать снаружи четыре часа, отказываясь впустить его, дабы не потревожить покой главы. Когда позже об этом стало известно Мэй Чансу, все домочадцы подверглись одному из его редких проявлений гнева. Даже Фэйлю спрятался на крыше, слишком испугавшись, чтобы спускаться.

Ли Ган понимал, что переступил черту и встал на колени во дворе, ожидая наказания.
Мэй Чансу совершенно не обращал на него внимания. В своей комнате он слушал доклад Тун Лу о важных новостях из резиденций принца Юя и старшей принцессы Лиян, и его лицо медленно прояснялось.

Ли Ган простоял на коленях почти шесть часов. Уже почти стемнело, когда Мэй Чансу вышел во двор и обратился к нему:

- Ты понял, почему я заставил тебя так долго стоять на коленях?

Ли Ган склонился в поклоне до самой земли.

- Ваш слуга действовал без полномочий, прошу главу простить меня.

- Ты поступил так ради моего блага, как я могу этого не понимать? - Мэй Чансу посмотрел на него. Хотя его взгляд оставался суровым, его голос снова стал спокойным. - Я не сержусь, если ты пытаешься уговорить меня или помешать мне, но я не могу позволить тебе что-то скрывать от меня! Я вручил это поместье в твои руки, ты мои глаза, мои уши, и если даже ты будешь что-то скрывать от меня, то не стану ли я слепым и глухим? Чего я тогда смогу добиться? С самого начала я предупредил тебя, если я действительно не болен и не в бреду, есть несколько человек, о прибытии которых нужно немедленно сообщить мне в любое время. Тун Лу — один из таких людей. Неужели ты пренебрег этим приказом и пропустил мои слова мимо ушей?

Лицо Ли Гана горело от стыда, его глаза наполнились слезами, и он снова поклонился.

- Этот слуга предал доверие главы и готов принять любое наказание. Прошу главу позаботиться о своем здоровье и не гневаться.

Мэй Чансу долго пристального на него смотрел, а затем покачал головой.

- Есть ошибки, которые нельзя совершить даже один раз. Возвращайся в Ланьчжоу и пошли за Чжэнь Пином.

Ли Ган побледнел, рухнул вперед и, схватив Мэй Чансу за рукав, принялся умолять.

- Глава, глава, этот слуга действительно понимает, что он был неправ. Если глава собирается отправить этого слугу обратно в Ланьчжоу, то лучше просто убить этого слугу…

Мэй Чансу выглядел усталым, но его голос стал мягче.

- Слишком много врагов, слишком много испытаний, с которыми я должен столкнуться здесь, в столице. Те, кто рядом со мной, должны полностью подчиняться и понимать, что я имею в виду, помогать мне и поддерживать меня, не требуя от меня тратить даже малейшую часть силы на управление своими личными делами, понимаешь?

Ли Ган подавил рыдание. Этот великий воин стоял пораженный, пристыженный и потерявший дар речи.

- Иди, и отправь письмо, чтобы Чжэнь Пин приехал.

- Глава…. - Ли Ган потерял всякую надежду и даже не осмелился повторить свою просьбу. Его кулаки были сжаты так сильно, что ногти впивались в ладони, проливая кровь.

— Ты… тоже можешь остаться. В последнее время моя болезнь обострилась, и неудивительно, что ты оказался под большим давлением, чем обычно. Я просил тебя управлять поместьем Су в одиночку, но это ярмо слишком тяжелое, лук натянут слишком туго, и у тебя совсем не было времени отдохнуть. Так что ошибки были неизбежны. Я должен был заметить это раньше, но все мои мысли были обращены вовне, и я пренебрег этим. Вы с Чжэнь Пином всегда хорошо ладили. Когда он приедет, вы сможете разделить это бремя. Кроме того, мне будет спокойнее, зная, что у тебя есть с кем посоветоваться.

Ли Ган поднял голову и открыл рот, но прошло много времени, прежде чем он, казалось, понял осознал слова Мэй Чансу.
Неистовая радость поднялась в его сердце и он крикнул в ответ:

- Слушаюсь!

Мэй Чансу молча ушел свою комнату. Лекарь Янь появился почти сразу, принеся с собой миску с лекарством. Он сказал, что это нужно, чтобы погасить огонь, и начал почти насильно поить своего пациента. Фэйлю также вышел из своего укрытия и лег на колени Мэй Чансу. Нахмурившись, он сказал:

- Злой!

- Все хорошо, братец Су больше не злится. - Мэй Чансу погладила его по волосам. - Наш Фэйлю испугался?

- Испугался…

Мэй Чансу чуть улыбнулся и нежно погладил Фейлю по плечу. Его глаза постепенно закрылись, он откинулся на подушки и его тело медленно расслабилось. Лекарь Янь подоткнул несколько подушек вокруг спящего Мэй Чансу, а затем осторожно укрыл его шерстяным одеялом. Фэйлю настоял на том, чтобы остаться лежать на коленях брата Су, уткнувшись лицом в мягкое одеяло и медленно потирая о него щеку.

- Не шуми, — тихо предупредил юношу лекарь Янь и тихо вышел из комнаты. В коридоре он увидел спешащего к нему Ли Гана и нахмурился.

— Как глава?

- Он только что уснул…

Ли Ган на мгновение остановился, но затем быстро обошел лекаря Яня и вошел в комнату. Мэй Чансу лежал на длинном мягком диване, и его лицо, наполовину скрытое под белоснежным одеялом, было почти того же цвета. Его голова упала на край подушки, дыхание было ровным. Очевидно, он крепко спал. Ли Ган долго смотрел на него, а затем все-таки опустился на колени и тихо позвал:

- Глава, глава…

Мэй Чансу вздрогнул и не открывая глаз спросил:

- Что такое?

- Тун Лу вернулся. - Ли Ган помог Мэй Чансу сесть. - Он сказал… только что пришли новости из резиденции старшей принцессы. Молодая госпожа семьи Се рожает, и ситуация не очень хорошая….

Взгляд Мэй Чансу вспыхнул.

- Тяжелые роды?

- Да, они сказали, что положение неправильное, и ребенок выходит ногами вперед... уже вызваны пятеро императорских лекарей...

— Это безнадежно?

Ли Ган не знал, что ответить, но лекарь Янь, который вошел вслед за ним, объяснил:

- Если рядом нет очень хорошей повитухи, восемь из десяти детей, рожденных ногами вперед, не выживают. На этот раз мать — барышня из императорской семьи, поэтому она слаба физически. Я боюсь, что сегодня будет прервана не одна жизнь, а две.

Лицо Мэй Чансу стало пепельным.

- Неужели нельзя спасти хотя бы одного из них?

- Трудно сказать, подробности нам не известны. - лекарь Янь покачал головой и вздохнул. - Но девушки, пережившие трудные роды, уже стоят одной ногой на пороге смерти.

- Старшая принцесса вызвала императорский лекарей. Должен быть какой-то выход.

Лекарь Янь поднял белую бровь.

- Эти лекари могут обладать выдающимися медицинскими знаниями, но помощь при родах зависит в основном от опыта, а сколько родов может принять императорский лекарь? Они не будут так полезны, как хорошая повитуха.

Мэй Чансу невольно поднялся и сделал пару шагов по комнате.

- Я полагаю, что старшая принцесса уже вызвала лучших повитух столицы… остается только надеяться, что Се Ци сможет пережить это трудное время...

Лекарь Янь, которому было известно об опасностях родов намного больше, чем Мэй Чансу, погладил бороду и ничего не ответил. Ли Ган о чем-то подумал, его глаза заблестели, когда он сказал:

- Глава, помните маленького Дяо? Когда его мать рожала, он тоже выходил ногами вперед, и все говорили, что надежды нет, но потом тетушка Цзи применила какую-то технику и поправила его положение в утробе, и он вышел целым и невредимым…

Мэй Чансу немедленно приказал:

- Позовите тетушку Цзи, быстро!

Ли Ган выбежал из комнаты и через мгновение вернулся, ведя за собой тетушку Цзи. Мэй Чансу поспешно расспросил ее и выяснил, что этот способ помощи в родах очень эффективен и передавался из поколения в поколение в сельских деревнях. Он немедленно приказал приготовить повозку и вместе с тетушкой Цзи умчался в поместье старшей принцессы.

Когда они подошли к воротам резиденции, внутри царил беспорядок. Мэй Чансу едва успел объяснить, что пришел помочь роженице, как обычно строгие охранники у ворот немедленно их впустили.

Внутри резиденции императорские лекари почти сдались, и слуг отправили искать обычных лекарей. Очевидно, Мэй Чансу приняли за одного из этих лекарей.

Пройдя через тройные ворота, они оказались во дворе, затененном деревьями и украшенном цветами. В главном павильоне старшая принцесса Лиян сидела в слезах, с растрепанными волосами и тусклым взглядом. Мэй Чансу поспешно ей поклонился.

- Ваше высочество, я слышал, что молодая госпожа в беде и привел повитуху. Она очень опытна, разрешите ей попробовать помочь?

Старшая принцесса Лиян вздрогнула, подняла голову и посмотрела на Мэй Чансу затуманенным взглядом, словно ничего не понимая.

- Старшая принцесса… - Мэй Чансу собрался повторить, когда с внешнего двора послышался крик.

- Ци’эр! Ци’эр! – запинаясь и почти падая во двор вошел бледный молодой человек. Это был Чжо Цинъяо. Его сопровождали двое охранников, вероятно, посланные принцем Юем в знак его расположения.

- Свекровь, как Се Ци? - Чжо Цинъяо увидел старшую принцессу Лиян и упал перед ней на колени, - Как она? Как ребенок?

Страшая принцесса Лиян вздрогнула, и слезы снова хлынули из ее опухших глаз. Дрожащим голосом она сказала:

- Цинъяо, ты… ты пришел… слишком поздно…

Ее слова были подобны грому и заставили Чжо Цинъяо пошатнуться. Некоторое время он стоял на коленях, не понимая, где находится. Мэй Чансу почувствовал острую боль в груди и отвернулся. Тетушка Цзи наклонилась и понизив голос спросила:

- Глава, можно мне войти и посмотреть?

Мэй Чансу не знал, стоит ли туда идти, если они уже мертвы, и поэтому сначала никак не отреагировал. Тетушка Цзи восприняла его молчание как разрешение и поспешила в комнату.

Почти сразу же изнутри раздались крики.

- Кто ты?!

- Что делаешь?

- Стража!

От этих криков Чжо Цинъяо пришел в себя и бросился вперед, вне себя от горя и негодования. В то же время тетя Цзи громко крикнула:

- Глава, ребенка еще можно спасти!

Мэй Чансу полностью доверял своим подчиненным, поэтому без колебаний шагнул вперед, не давая Чжо Цинъяо войти в комнату. Но охваченный бурными эмоциями молодой человек без раздумий занес ладонь для удара.

- Фейлю, не навреди ему! – еле успел выкрикнуть Мэй Чансу.

После быстрого обмена ударами Чжо Цинъяо отлетел назад, остановившись только тогда, когда ударился о столб. Но по тому, как он тут же вскочил и снова бросился вперед, Фейлю действительно услышал приказ и послушно воздержался от причинения вреда.

Мэй Чансу собрался уже громко все объяснить, когда Чжо Цинъяо резко остановился в середине своей стремительной атаки.

Из внутренних покоев доносился слабый плач младенца. Сначала он был совсем тихим и прерывистым, но постепенно становился все громче и громче.

Крики младенца словно забрали всю силу Чжо Цинъяо. Он упал на колени, одной рукой прижавшись к вымощенной камнем земле, другой закрыв глаза. Его плечи содрогались и сквозь стиснутые зубы вырывались сдерживаемые тихие всхлипы. Зрелище было более душераздирающим, чем если бы он плакал открыто.

К этому времени старшая принцесса Лиян вбежала в комнату и примерно через четверть часа медленно вышла, неся запеленутый сверток. Тетушка Цзи вышла следом за ней и ускользнула к Мэй Чансу, чтобы доложить:

- Глава, когда я вошла, роженица еще дышала… но теперь ее действительно нельзя спасти. Она родила мальчика.

Мэй Чансу кивнул. Он был немного растерян, не зная радоваться ему или горевать. Он мало общался с Се Ци, но вчерашняя красивая молодая жена теперь стала ускользающим духом, и его сердце помимо его воли исполнилось печали.

— Подойди… это твой сын. - старшая принцесса Лиян, сдерживая слезы, передала младенца в руки Чжо Цинъяо. Молодой отец быстро опустил взгляд на ребенка и снова посмотрел на старшую принцессу полными надежды глазами.

- А что с Ци’эр? Если ребенок родился, то с ней должно быть все в порядке, правда?

Старшая принцесса Лиян выглядела разбитой, но ее слезы высохли, а на щеке засохла красная полоса.

- Цинъяо, забери ребенка и хорошо его воспитай… Если бы Ци’эр была жива, она хотела бы, чтобы ребенок был рядом со своим отцом…

Взгляд Чжо Цинъяо замер, словно он смотрел сквозь принцессу Лиян куда-то далеко. Ветер раздувал занавеси, принося с собой кровавый запах.

Чжо Цинъяо крепко прижал ребенка к груди и, пошатываясь, поднялся на ноги.

- Ци’эр — моя жена, я не должен был оставлять ее…- Чжо Цинъяо сделал несколько шагов вперед, затем внезапно обернулся, его взгляд был поразительно ясным. - Я хочу забрать Ци’эр с собой. В жизни или в смерти мы должны быть вместе.

Старшая принцесса Лиян слегка покачнулась, ее лицо посерело. Ее изящество и красота покинули ее, оставив после себя только престарелую мать, неспособную вынести этого горя, но не имевшую другого выбора.

Мэй Чансу не остался наблюдать за этим, а бесшумно покинул внутренний двор. Вся резиденция принцессы была погружена в мертвое молчание, словно кладбище. Повсюду стояли домочадцы и тихо плакали, но никто не разговаривал.

Никто не остановил его, и Мэй Чансу свободно прошел по главной дорожке через ворота и вышел из резиденции. Он шел все быстрее и быстрее, пока не задохнулся и не был вынужден остановиться. В глазах у него потемнело.

Мэй Чансу закрыл глаза и замедлил дыхание. Он почувствовал, как кто-то крепко держит его дрожащее тело, а рядом раздался испуганный молодой голос.

- Братец Су!

Мэй Чансу поднял голову. Он чувствовал, как легкий ветерок ерошит его волосы, треплет их из стороны в сторону. Когда он снова открыл глаза, взгляд его стал спокойным, как безветренное озеро, равнодушным, холодным, ровным и безмятежным. Казалось, он либо совладал со своими чувствами, либо вообще ничего никогда не испытывал.

— Фэйлю, — он крепко сжал руку юноши и прошептал — сердце человека может стать жестким, ты знал?

*未雨绸缪 wèi yǔ chóumóu чинить крышу, пока ещё не пошёл дождь; обр. подготовиться заблаговременно, заранее принять меры

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 94 Несчастливая ночь

После ответа Се Юя на лице старшей принцессы Лиян появилось сложное выражение, отчасти разочарование, отчасти облегчение. Возможно, ей и самой было неизвестно, как лучше поступить.

Се Юй нежно погладил ее по волосам, затем развернулся и вышел из сада камней. Он уверенным и неторопливым шагом направился прямо к принцу Юю, лишь скользнув взглядом по семье Чжо.

- Если Ваше Высочество желает принять этих людей в качестве своих гостей, прошу, не стесняйтесь сделать это. Ночь была длинной, а Ваше Высочество вошли сюда без приглашения. Прошу не винить меня, если не было оказано должного гостеприимства.

Видя, как Се Юй полностью восстановил самообладание, принц Юй немного растерялся. Рядом с ним тихо заговорил Мэй Чансу.

- Гостевые дома, в которых остановилась семья Чжо, также сгорели. Ваше Высочество должны действовать быстро.

Принц Юй кивнул и немедленно подозвал одного из своих генералов. Он приказал ему срочно, но не привлекая внимания, выехать этой же ночью в Фэньцзо, чтобы опечатать печатью принца поместье Тяньцюань. Затем принц Юй повернулся к Се Юю и с усмешкой сказал:

- Я ухожу. – и жестом приказал своим солдатам сопровождать семью Чжо.

Сердце госпожи Чжо все еще болело за Сяо Цзинжуя, она повернулась, чтобы посмотреть на него, словно намереваясь что-то ему сказать. В этот момент подошла и старшая принцесса. Она без сил оперлась на руку своего сына и мягко попросила его отправиться с ней в ее личную резиденцию, чтобы остаться там на следующие несколько дней. Сяо Цзинжуй опустил голову в знак согласия. После он встал на колени перед супругами Чжо и трижды коснулся лбом земли, не проронив ни слова. Слезы госпожи Чжо лились, подобно дождю, мешая ей даже дышать.

Чжо Динфэн положил руку на плечо жены и помог ей пройти вперед, но боль в его собственном сердце стала почти невыносимой. Наконец, он остановился, повернул голову и позвал хриплым от горя голосом:

- Цзинжуй, подойди сюда, мне надо тебе кое-что сказать….

Сяо Цзинжуй на мгновение замер, а затем медленно подошел. Это был его отец, который любил, души не чаял в нем более двадцати лет, и все же в эту минуту он не мог заставить себя встретиться с ним взглядом.

- Цзинжуй, — Чжо Динфэн тяжело опустил руку на плечо Сяо Цзинжуя. - Я знаю, что ты очень терпеливый человек по своей природе, но есть вещи, которые нельзя вынести и от которых нужно избавиться. Мы с твоей мамой… разумные люди. Неважно, кто должен нести ответственность за события прошлого, но это не ты. Так что не вини себя…

Он даже не закончил свою фразу, когда зрачки Сяо Цзинжуя сузились, и он сбросил руку, которую Чжо Динфэн положил ему на плечо, одновременно разворачиваясь и отталкивая его в сторону. В это же мгновение раздались испуганные крики, а над окружившими семью Чжо солдатами принца Юя взмыл человек и направил сверкающее острие меча прямо в спину Чжо Динфэна. Хотя Сяо Цзинжуй вовремя оттолкнул его, убийца все-таки успел задеть лезвием край халата Чжо Динфэна. Самому же Сяо Цзинжую не хватило времени, чтобы увернуться от меча, и холодное лезвие пронзило его живот.

Все это произошло так молниеносно, что ни один из мастеров боевых искусств, стоявших вокруг, не успел среагировать. Если бы Сяо Цзинжуй из-за пережитых мук не избегал сочувствующего взгляда Чжо Динфэна и не смотрел в сторону, он, вероятно, не был бы достаточно быстр, чтобы спасти своего приемного отца от смертельного ранения.

Убийца упустил свой шанс и понимал, что другого не будет. Он поднес руку к своей шее, что-то потянул и замертво упал на землю. Ся Дун, стоявшая ближе всех, рванулась вперед, но не успела его остановить и только покачала головой.

- Цзинжуй! Цзинжуй! - Чжо Динфэн крепко держал обмякшее тело в руках, и пальцами запечатал несколько акупунктурных точек, замедляя вытекающую из раны кровь.

К этому времени к ним подбежали в слезах старшая принцесса и госпожа Чжо. Янь Юйцзинь отчаянно хлопал себя по всему телу, пытаясь найти флакон с пилюлями для защиты сердца, который он схватил ранее в павильоне, но, похоже, не мог его найти. Мэй Чансу тоже быстро к ним подошел и, склонившись, внимательно осмотрел раны Сяо Цзинжуя. Он видел, что ранение хоть и было серьезным, но, к счастью, не смертельным. Кроме того, этим вечером молодой человек уже принял пилюлю для защиты сердца, и его жизни, вероятно, ничего не угрожало. Он глубоко вздохнул, успокаивая бешено колотящееся сердце, а затем вручил госпоже Чжо пузырек с мазью для ран Сяо Цзинжуя.

Наконец, Янь Юйцзинь нашел флакон и быстро вытащил одну пилюлю, собираясь передать ее своему другу, но был остановлен Мэй Чансу.

- Оставь пока. Это бесценное, спасающее жизни лекарство, и оно не предназначено для использования таким образом. Одной пилюли на сегодня будет достаточно.

Принц Юй, застывший в страхе перед кровопролитием, которое произошло всего в нескольких шагах от него, наконец, обрел самообладание и яростно посмотрел на Се Юя. Но тот холодно пожал плечами и ответил:

- Все ясно видели, что убийца был из ваших людей, почему Ваше Высочество на меня смотрит?

Принц Юй, пылая от ярости и гнева, крикнул своим солдатам.

- Уберите это тело и узнайте, откуда он взялся!

Мэй Чансу взглянул на него, но промолчал. Даже в самом тщательно выверенном плане было невозможно предусмотреть все, а это покушение напугало даже его. К счастью, все обошлось. А советовать принцу Юю, как управлять своими солдатами, Мэй Чансу не стал, чтобы еще больше все не усложнить.

К этому моменту раны Сяо Цзинжуя были обработаны, и кровотечение остановилось, но в сознание он еще не приходил и был бледен. Старшая принцесса уже потребовала повозку, чтобы отвезти его в свою личную резиденцию для дальнейшего ухода. Юйвэнь Нянь дрожащим голосом пробормотала что-то о том, чтобы забрать Сяо Цзинжуя с собой в монастырь у почтовой станции, где они остановились, но никто не обратил внимания на это странное предложение. Только Юэ Сюйцзе подошел к своей заплаканной юной ученице и отвел ее в сторону, тихо сказав:

- Мы еще в Цзиньлине, ты должна быть терпеливой.

- Где брат Сюань? - Юйвен Нянь беспомощно огляделась, ее голос сорвался.

- Вероятно, он ждет нас снаружи. В конце концов, мы здесь чужеземцы…

- Учитель, что мне делать? – Нянь Нянь заломила руки. - Старшая принцесса так могущественна, а брат, похоже, не хотел меня слушать…… Разве наставник Чен не предсказал, что четвертый месяц будет благоприятным, и что если мы придем в это время, брат обязательно с нами вернется…

Народ Великой Чу твердо верил в астрологию и гадания своих предсказателей. Император Великой Чу однажды даже отрекся от престола в пользу наследного принца из-за совпадения звезд, и поэтому Юэ Сюйцзэ поспешил ее утешить:

- Хотя мастер Чен молод и не имеет высокого ранга, все его предсказания для Его Высочества до сих пор сбывались. Ты должна верить.

Эти двое тихо переговаривались, и никто не обращал на них внимания. Только Мэй Чансу время от времени бросал на них взгляд. Принц Юй отобрал самых доверенных солдат для охраны семьи Чжо и приказал доставить носилки для раненых. Старшая принцесса Лиян послала нескольких слуг за Се Би и Се Ци и посмотрела на своего мужа, который оставался стоять в одиночестве. Затем, сдерживая слезы, они в сопровождении слуг и домочадцев покинула резиденцию.

Юйвэнь Сюань спокойно ожидал за стенами, стоя рядом с солдатами городского гарнизона, которые до сих пор понятия не имели, что происходит, и все это время подозрительно на него косились. Принца не интересовало, что произошло внутри, и когда он увидел свою сестру, благополучно выходящую из ворот, его лицо расплылось в улыбке. Он подошел к ней и мягко спросил:

- Нянь Нянь, что случилось?

- Он до сих пор не сказал мне ни слова…- жалобно прошептала девушка, падая в его объятия.

— Не расстраивайся. Он слишком потрясен и у него не было времени тебя выслушать. Сегодня ты сражалась на его стороне, и в конце концов, он вспомнит о своей сестре. - Юйвэнь Сюань обнял ее за плечи, утешая. - Подумай, мы сами решили выступить открыто для разоблачения этого дела, таким образом отрезав все пути к отступлению. Разве мы добились бы такого результата, если бы рассказали обо всем ему наедине? Его положение и прошлое так внезапно изменились. Пусть еще он этого не осознает, вскоре он поймет, что даже под защитой старшей принцессы ему не место в Цзиньлине. Когда это время придет, мы снова подойдем к нему, и он обязательно согласится уйти с нами. В конце концов, кто бы не хотел встретить своего родного отца?

Юйвэнь Нянь кивнула, проводила взглядом Сяо Цзинжуя, которого несли в повозку. Слеза скатилась по ее щеке. Янь Юйцзинь, который собирался уйти вместе с отцом, заметил ее и почувствовал жалость. Он немного поколебался, прежде чем подойти и сказать ей:

- Барышня Юйвэнь, раны Цзинжуя не смертельны, вам не о чем беспокоиться. Старшая принцесса щедра по натуре, если вы постучите в ее дверь, она впустит вас к Цзинжую.

Юйвэнь Нянь увидела его добрые намерения, поспешно вытерла лицо и поклонилась в ответ.

- Благодарю вас, молодой господин Янь.

Янь Юйцзинь кивнул ей в ответ и посмотрел на Юйвэнь Сюаня. Этот постоянно ухмыляющийся принц из Великой Чу ему не нравился, поэтому он ничего не сказал, а просто развернулся и ушел.

Перед уходом Ся Дун целенаправленно направилась к Мэй Чансу и тихо сказала ему:

- Талант гения цилинь действительно поражает. А некоторые говорят, что вы плохо играете в вэйци, вот так шутка.

Мэй Чансу улыбнулся.

- Я действительно плохой игрок в вэйци. Офицеру Ся стоит сыграть со мной, и она в этом убедится. Но офицера Ся интересует только дело, ради которого она здесь, и, вероятно, мало волнуют чужие партии, не так ли?

- Вы правы, — рассмеялась Ся Дун и слегка выдохнула. - Меня волнует только решение моего собственного дела, и я остаюсь слепа и глуха ко всему, что не имеет к этому отношения. Передайте Его Высочеству принцу Юю, чтобы он не рассчитывал на меня, иначе он только зря потратит время.

- Я никогда не передаю сообщений. - ее дыхание защекотало ухо Мэй Чансу, и он с улыбкой увернулся. - Кроме того, Его Высочество принц Юй — умный человек, разве он когда-либо беспокоил офицера Ся?

Ся Дун подняла голову и снова засмеялась, затем схватила Ся Чуня и ушла.

К этому времени принц Юй завершил подготовку к перевозке семьи Чжо. Он всегда умел проявлять теплоту и гостеприимство, а Чжо Динфэн был прямолинейным человеком из цзянху, и поэтому, хотя он не совсем избавился от своих подозрений, его впечатление о принце Юе, казалось, улучшилось. Мэй Чансу знал, что ему пора уходить и позволить принцу Юю разобраться с остальным, поэтому он просто отошел в сторону. Семья Чжо находилась в безопасности, по крайней мере, на данный момент, и он наконец-то смог вздохнуть с облегчением. Чжо Динфэн так долго был в сговоре с Се Юем, что знал многое, и одно только его устное свидетельство могло уничтожить Се Юя. Также пока поместье Тяньцюань с имеющимися там доказательствами под охраной, у Се Юя практически не оставалось шансов на спасение. И принц Юй, безусловно, очень тщательно позаботится об этих вопросах.

- Мне следует отправить людей, чтобы проводить господина Су до дома? - принц Юй подошел и посмотрел на Мэй Чансу так, будто нашел сокровище. – Вы были в воде и промокли насквозь, можете простудиться. Так не годится. Я пришлю к вам лекаря, хорошо?

— Благодарю, Ваше Высочество, — улыбнулся Мэй Чансу. — Осталось решить еще очень много важных вопросов. Ваше Высочество, вероятно, проведет остаток ночи, разбираясь с ними, так что не беспокойтесь из-за меня. Командующий Мэн был вынужден участвовать в этом беспорядке против своей воли, и, судя по его выражению лица, он понял, что сегодня его использовали, и расстроен. Император по-прежнему благосклонен к нему, и он занимает высокое положение при дворе, поэтому мы не можем позволить себе оскорбить его. Лучше Вашему Высочеству вернуться к себе резиденцию. А мне лучше подумать, как все объяснить командующему Мэну.

Принц Юй был ошеломлен этими словами и оглянулся на Мэн Чжи. Тот действительно выглядел слегка недовольным.

- Мне придется побеспокоить вас по этому вопросу. – поспешно сказа он, - Командующий Мэн честен и предан Императору, поэтому вы должны быть осторожны в своих объяснениях. Мы не можем сделать его нашим врагом.

Мэй Чансу кивнул. Перед своим уходом принц Юй намеренно подошел к Мэн Чжи, чтобы сказать ему несколько вежливых слов, а затем увел семью Чжо с собой.

Мэй Чансу не торопясь направился к Мэн Чжи и с улыбкой обратился к нему:

- Сегодня вечером мы побеспокоили командующего Мэна.

Мэн Чжи посмотрел вокруг и, убедившись, что почти все ушли, позволил своему лицу расслабиться.

- Ты все еще здесь. Не замерз?

- Мне сейчас немного холодно… комендантский час уже наступил. Простолюдину вроде меня опасно ходить ночью по улицам в одиночестве, не согласится ли главнокомандующий проводить меня домой?

Мэн Чжи не мог понять, серьезен его друг или шутит. Наконец, подъехала повозка и он помог Мэй Чансу забраться внутрь.

- Где Фэйлю?

— Где-то поблизости.

Когда занавес был опущен, Мэй Чансу немного расслабился. Он снял промокшую верхнюю одежду и накрылся одеялом. Мэн Чжи уперся рукой ему в грудь, передавая ему свою ци, чтобы согреть его кровь и улучшить кровообращение.

— По правде говоря, сегодня действительно было… - когда он увидел, что цвет лица Мэй Чансу стал нормальным, Мэн Чжи наконец расслабился и убрал свою руку. Он подумал обо всем, что произошло, и вздохнул. – Хотя ты и предупредил меня обо всем заранее, увидеть все своими глазами оказалось очень тяжело.

Мэй Чансу тоже вздохнул.

— А ведь ты был простым наблюдателем. Для тех, кто оказался вовлеченным во все это, этот вечер стал настоящей пыткой.

- Верно. Произошедшее со старшей принцессой много лет назад, должно быть, было тщательно охраняемым секретом. Разве принц Юй не интересовался как тебе удалось узнать об этом?

— Я и не знал. - Мэй Чансу закутался в одеяло. - Это принцу Юю все стало известно, а потом он об этом рассказал мне.

— А? - Мэн Чжи не мог поверить своим ушам. — Что… что ты сказал?!

Мэй Чансу весь укутался в одеяло, кроме головы.

- Все началось год назад. Сначала в доме Хунсю появился продавец кожи, который рассказал, что какой-то старый принц из Великой Чу очень похож на молодого господина Сяо. Затем мы устроили так, чтобы старый дворцовый слуга случайно напомнил Императрице о положении старшей принцессы Лиян много лет назад… Этих двух упоминаний оказалось достаточно, чтобы определенные люди могли их соединить. Принц Юй по натуре подозрительный человек, а Цинь Баньжо не может не расследовать любую тайну, с которой она сталкивается. Нам даже не пришлось сильно напрягаться для того чтобы они начали расследовать дело сами. Есть еще одно, что тебе неизвестно. В прошлом месяце Гун Юй пыталась убить Се Юя…

- А?!

- Конечно, ей это не удалось. Она получила легкое ранение при попытке к бегству и не смогла добраться до дома Мяоинь, но ей удалось скрыться в доме Хунсю, где ее спасла Цинь Баньжо… - Взгляд Мэй Чансу похолодел. - Вот как принц Юй узнал об убийстве младенца по приказу Се Юя много лет назад.

- Я понял! - Мэн Чжи хлопнул себя по бедру. - Как только принцу Юю стало бы обо всем известно, он незамедлительно направился бы к тебе, чтобы обсудить, как лучше всего использовать эту информацию. Поэтому ты устроил так, чтобы все было раскрыто на приеме по случаю дня рождения. Это слишком идеально! Но как насчет Юйвэнь Сюань и остальных…

- Принц Юй получил приказ Императора принять Юйвэнь Сюань, когда тот прибыл в Цзиньлин. После того, как он увидел лицо Юйвэнь Нянь, что еще осталось непонятного? Желание барышни было очевидно, и с красноречием принца Юя было совсем нетрудно убедить их посетить сегодня вечером резиденцию хоу Нина.

- Все верно, все правильно. Это было немного жестко, но возможность была слишком хороша, чтобы ее упустить. - Мэн Чжи глубоко вздохнул. - Но как удачно все совпало со временем их приезда в столицу.

- Когда принц Юй впервые обратился ко мне за советом, я лишь помог Гун Юй с приглашением на прием в честь дня рождения, чтобы она имела возможность обвинить Се Юя перед семьей Чжо. Но это оставалось лишь голословным обвинением без наглядных доказательств, результат которого было трудно предсказать. Когда послы Великой Чу прибыли в столицу для обсуждения брачного союза, и принц Юй увидел Юйвэнь Нянь, он не мог поверить своей удаче и прибежал ко мне со словами: «Даже Небеса на моей стороне!» - Мэй Чансу холодно рассмеялся. - Мы позволили ему поверить, что его удача действительно так хороша и что Небеса помогают ему. В конце концов, без принца Юя мне было бы гораздо труднее победить хоу Нина.

- Какая удача, что все прошло, как было задумано, и неожиданные маленькие происшествия не стали помехой. - Мэн Чжи погладил бороду, вздохнув. - Бедная семья Чжо, столько лет их обманывали. И еще Цзинжуй…. Кто знает, что станет с этим молодым человеком в будущем…. Он, наверное, уже догадался о твоей роли во всем этом, верно? Вы были друзьями, будет ли он обвинять тебя в жестокости?

— Пусть винит меня, если должен. - тон Мэй Чансу был легким, но его глаза были тусклыми, - Если бы я был менее жесток, как бы мне удалось разорвать связь между ним и Се Юем? Этому ребенку... в конце концов пришлось бы столкнуться с этим...

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 93 Се Юй

Берег рукотворного озера возле павильона Дождевых капель был извилистым, поэтому расстояние от него до беседки было разным. Некоторые участки берега были покрыты ивами, а на других росла только низкорослая трава. В эту темную ночь из беседки можно было разглядеть на берегу только черные и серые движущиеся тени, указывающие на какую-то деятельность. А люди с более плохим зрением вообще не могли видеть, что происходит.

- Солдат стало больше, они все разбегаются вдоль берега … - Янь Юйцзинь прищурился, пытаясь разглядеть яснее.

В беседке повисла тишина. Некоторое время спустя Мэн Чжи кашлянул и сказал:

- Насколько я вижу, это больше похоже на… Се Юй вызвал лучников из городского гарнизона..

Ся Дун схватил Янь Юйцзиня за щеку, и тот попытался увернуться, но в крошечной беседке было некуда деваться.

- Сяо Цзинь, почему я ничего не знаю о твоей куриной слепоте? Ты же днем хорошо видишь? – принялась допрашивать его офицер Сюанцзинь.

— Только ты одна… — хотел было возразить Янь Юйцзинь, но внезапная боль в щеке напомнила ему, что это была сестра Дун, которой он не мог сопротивляться. Оставалось лишь печально признаться, - Мое зрение становится немного хуже ночью, это далеко не куриная слепота.

- Гуйчжоуский осёл исчерпал свои возможности*. Похоже, что за стенами резиденции действительно сильно неспокойно. Но загнанный в угол зверь наиболее опасен. Хотя это место расположено на расстоянии от берега, с определенных точек мы находимся пределах досягаемости лучников, так что все будьте осторожны, — посоветовал Мэй Чансу.

- Не волнуйтесь, господин Су, — рассмеялся Мэн Чжи. - Возможно, это последний бой Се Юя. Стрелы, выпущенные с такого расстояния, достигнув нас, значительно ослабнут. Пусть раненые и женщины отойдут подальше, мы сможем спокойно продержаться какое-то время … а, офицер Ся, куда вы идете?

— Разве вы не приказали женщинам отойти назад? - Ся Дун в удивлении широко раскрыла глаза, глядя на него. — Вы хотите сказать, что я не женщина?

Говоря это, она снова заняла место в обороне в юго-восточной части беседки.

- Она никогда не вела себя как женщина, — очень тихо пробормотал Янь Юйцзинь и тоже встал впереди.

Вскоре беседка была разделена на два полукруга. Во внутренним находился Мэй Чансу, который не был воином, и раненые члены семьи Чжо, а внешний полукруг образовали Мэн Чжи, Ся Дун, Юэ Сюйцзэ, Янь Юйцзинь, Сяо Цзинжуй и Фэйлю. Юйвэнь Нянь и Гун Юй тоже хотели присоединиться к внешнему кругу, но там не хватило места, и мужчины отодвинули их.
Ся Дун не могла сдержать смешок.

- Господа, вы действительно защищаете слабых женщин….

Едва эти слова сорвались с ее губ, как посыпались первые стрелы, сильнее и быстрее, чем ожидалось, и защитники сосредоточились на битве, не смея быть небрежными. Лучники на берегу были хорошо обучены, разрыва в потоке стрел почти не было, так что стрелы падали безжалостными волнами. Янь Юйцзинь, у которого была слабая ци*, уже был мокрый от пота и не смог отбить следующие две стрелы. К счастью, меч Сяо Цзинжуя сверкнул рядом с ним и сбил их на землю, а сам он оттолкнул друга. Гун Юй выхватила меч из руки Янь Юйцзиня и заняла его место.

Мэй Чансу усадил Янь Юйцзиня рядом с собой, наставляя:

- Сделай глубокий вдох и собери свою ци, затем проведи ее по всему телу, опусти ее в даньтянь и задержи там на некоторое время. По природе у тебя некрепкое телосложение, и если ты не отрегулируешь свою ци должным образом, то нанесешь вред своему телу.

Ян Юйцзинь повиновался, закрыл глаза, отбросил отвлекающие мысли и успокоил дыхание. Он уже не слышал шума вокруг и сосредоточился на внутренней ци, пропитывая ею напряженные мышцы тела и вены, и, наконец, направляя ее в даньтянь. Постепенно боль во внутренних органах отступила.

Когда он снова открыл глаза, то подпрыгнул от удивления. Ливень стрел прекратился, и все напряженно смотрели в одном направлении на дальнем берегу. Янь Юйцзинь не смог там ничего рассмотреть и поэтому он привычно схватил Сяо Цзинжуя за рукав.

- Цзинжуй, что там происходит?

Сказав это, он вдруг вспомнил, что Сяо Цзинжуй в данный момент был не в своем обычном состоянии. Он поспешно взглянул на друга, и увидел, что его лицо действительно было белым, словно бумага. Янь Юйцзинь собрался было его утешить, когда Сяо Цзинжуй внезапно отбросил его руку, бросился в озеро и быстро поплыл к берегу.

- Эй… - Янь Юйцзинь не успел его остановить и с досадой топнул ногой.

— Нам тоже лучше пойти туда. – со вздохом сказала стоявшая рядом Ся Дун.

Юйвэнь Нянь оказалась в воде до того, как она закончила говорить, преследуя рябь, оставленную Сяо Цзинжуем. Все остальные помогли друг другу войти в озеро и вместе поплыли к противоположному берегу. Вода в это время года уже не была скованной морозом, но и до теплой ей было еще далеко. После воды им было не избежать прохладного ночного ветерка. Мэн Чжи то и дело оборачивался на Мэй Чансу, и тот, зная о его беспокойстве, тихо сказал:

- Все в порядке, я принял лекарство.

На самом деле людей на берегу у озера было немного. Солдаты хоу Нина и домашнее войско принца Юя оказались в затруднительном положении и отступили по обе стороны извилистой дорожки. Ся Чунь и Янь Цюэ действительно спешно прибыли в резиденцию и добрались до берега озера еще до того, как обороняющиеся вошли в воду.

Они оба были довольно сдержанными. Ся Чунь только молча взглянул на свою шимэй², в то время как Янь Цюэ просто спросил:

- С тобой все хорошо?

- Я в порядке, в порядке, — Ян Юйцзинь не переживал из-за того, что его отец говорил так мало. К этому времени он изучил сложившуюся на берегу ситуацию, и все его внимание было отвлечено на что-то другое.

Се Юй стоял рядом с садом камней, его лицо и губы были бледными, а темные глаза стали серыми от отчаяния. Принц Юй, сцепив руки за спиной, находился в семи-восьми шагах от него. Хотя выражение лица Принца было торжественным, а лицо лишено всякой улыбки, он почему-то не мог скрыть злорадство, которое так ясно испытал при виде этой горестной сцены перед ним.

Оба мужчины неотрывно смотрела в одно и то же место.

Старшая принцесса Лиян сидела прямо на мокрой от росы траве, ее темные волосы были растрепаны, а одежда была мятой и грязной. Одной рукой она сжимала длинный сверкающий меч, лежавший на земле рядом с ней. Ее лицо, залитое слезами, еще носило следы напряжения, щеки покраснели, дыхание сбилось, а вены на шее слегка вздулись. Сяо Цзинжуй сидел рядом с ней, поддерживая ее, пока ее голова покоилась на его плече. Он гладил ее по спине и нежно вытирал рукавом ее лицо, успокаивая:

- Все хорошо… Я здесь… все хорошо…. все будет хорошо…

- Они… они…. - глаза старшей принцессы были закрыты, ее голос был тихим.

- Некоторые ранены… но все живы…

Старшая принцесса Лиян сильно прикусила нижнюю губу, ее дыхание все еще было учащенным, но она не открыла глаз.

Ся Дун понизила голос и повернулась к своему шисюну³.

- Что произошло?

Ся Чунь ответил таким же тихим голосом:

- Я поспешил сюда, как только увидел твой сигнал. У ворот я увидел его высочество принца Юя. Затем прибыл хоу Янь. Господин Се сказал, что это всего лишь небольшой пожар, устроенный случайно, и он не позволит нам войти. Он уже был готов начать биться, когда старшая принцесса внезапно схватила меч и остановила обе стороны, затем нас пустили …. Что именно произошло сегодня вечером? Что привело к этому?

- Ай… мы не можем говорить здесь, я расскажу об этом брату Чуню, когда вернемся. - Ся Дун подумала обо всех, чья судьба так внезапно изменилась за эту ночь, и не сдержала вздоха печали и сожаления.

Мэй Чансу увидел, как старшая принцесса Лиян снова сжала меч и начала его поднимать.

- Цзинжуй! – крикнул он.

Сяо Цзинжуй, немного испугавшись, тут же взял мать за руку и тихо сказал:

- Мама… позволь мне подержать этот меч для тебя…

Старшая принцесса Лиян покачала головой и выпрямилась, как будто она наконец немного восстановила свои силы, и медленно подняла голову.

- Не волнуйся, у мамы еще много дел, которые она должна сделать… Я не буду убивать себя… - сказав это она встала, поддерживаемая Сяо Цзинжуем. Затем она глубоко вздохнула, слегка приподняла голову и, все еще с мечом в руке, ледяным голосом спросила - Где эта юная барышня из Великой Чу?

Юйвэнь Нянь не ожидала, что к ней обратятся и на мгновение растерялась. Восстановив самообладание, она ответила:

- Это я. Я здесь….

Старшая принцесса Лиян повернулась к ней и долго пристально смотрела на нее.

— Моя служанка сказала мне, что ты поклонилась мне три раза?

- Да….

- Он велел тебе поклониться мне с намерением забрать Цзинжуя?

- Я…. - Юйвен Нянь была еще очень молода и запиналась при ответе, -Я принадлежу к младшему поколению, мне следует…

— Слушай внимательно, — холодно оборвала ее старшая принцесса Лиян. - В том году, после его побега, я сказала, что наша любовь была взаимной и мы не пожалеем о своих поступках. Но мы не можем бросить вызов небесам, и поэтому какой смысл обвинять богов или людей? Я приму твои поклоны, но Цзинжуй давно достиг совершеннолетия, и куда он пойдет, решать ему. Я не позволю никому настаивать или требовать от него чего-либо.

Юйвэнь Нянь была поражена таким жестким отношением. Она лишь опустила голову и согласилась. Перед ее отъездом из столицы Великой Чу, ее отец провел целую ночь без сна, рассказывая ей о принцессе Лиян. Он помнил ее, как доблестно скачущей по полю на своей персиково-белой лошади, ее гранатово-красные юбки развевались на ветру, а сама она нравом была подобна ревущему пламени. Но увидев ее вживую, Нянь Нянь не могла отделаться от ощущения, что реальность немного отличается от картины, которую нарисовал ее отец. Только теперь она мельком разглядела изящество и величие, которыми, должно быть, старшая принцесса обладала в юности.

После этих слов принцесса Лиян словно обрела самообладание. Выражение ее лица стало более решительным, и она медленно отстранила поддерживающую руку своего сына. Сделав несколько шагов вперед, она спокойно позвала:

- Цзинхуань, иди сюда.

Принц Юй выглядел ошеломленным, но, поскольку все на него смотрели, ему оставалось только послушно подойти.

- Тетя. – с поклоном обратился к ней он.

Перед ним внезапно холодно вспыхнул свет, а затем сияющее острие меча уперлось ему в грудь.

- Старшая принцесса… - Ся Чунь был потрясен и уже собирался было подбежать к ней, когда принцесса Лиян снова заговорила.

- Цзинхуань, ты пришел сегодня, чтобы забрать семью Чжо, я права?

Принц Юй сохранял спокойствие, несмотря на меч у своей груди.

- Да. Хотя Се Юй является членом императорской семьи, закон нашей страны не позволяет ему действовать таким образом, и семья Чжо…

- Эти пустые слова не нужны. Я очень хорошо знаю, почему ты делаешь то, что делаешь, — холодно сказала принцесса Лиян. - Я хочу, чтобы ты пообещал мне две вещи. Если ты это сделаешь, то я не пойду говорить ни с Императором, ни с Великой вдовствуйющей Императрицей, ни с Императрицей, и избавлю тебя от многих неприятностей в будущем.

Принц Юй на мгновение задумался, а затем снова поклонился.

- Тетя, прошу, говорите.

- Первое, ты не будешь привлекать невиновных.

Принц Юй задумался. Все члены семьи Се, кроме самого Се Юя, были императорской крови и не занимали никаких официальных должностей при дворе, их нужно не затрагивать в первую очередь. Кроме того, именно Се Юй был правой рукой Наследного Принца. Свалив его с ног, он уже достиг своей цели, другие были ему бесполезны. Поэтому он сразу же кивнул и твердо пообещал:

- Хорошо.

- Во-вторых, будь добр к семье Чжо.

Это требование казалось странным, и, за исключением нескольких человек в толпе, у которых лица оставались непроницаемыми, большинство остальных выглядели немного смущенными.

Принц Юй увидел выражение лица Чжо Динфэна краем глаза и, опасаясь, что может вызвать недоверие, поспешил объяснить:

- Семья Чжо — свидетели, их показания будут важны. Конечно, я буду относиться к ним со всем уважением. Также есть еще возможность помилования. Я сам буду просить об этом Императора.

— Я не имею в виду сейчас. Я имею в виду навсегда. Готов ли ты поклясться кровью императорской семьи, независимо от того, будет ли семья Чжо полезна тебе в будущем или нет, никогда не вредить им?

Принцу Юй нужно было привлечь Чжо Динфэна на свою сторону, чтобы свергнуть Се Юя, поэтому он воспользовался возможностью и ответил:

- Я уважаю праведность главы Чжо, а не просто собираюсь использовать его. Если тетя мне не верит, что плохого в том, чтобы дать эту клятву? Клянусь императорской кровью, если я каким-либо образом причиню вред семье Чжо в будущем, пусть и небо и люди отвернутся от меня навсегда.

Меч в руке принцессы Лиян медленно опустился, и она повернулась, заставив себя встретиться взглядом с супругами Чжо. Ее глаза наполнились слезами, но она сдержала их и тихо сказала:

- Я эгоистичный человек, я скрывала это от вас все эти годы ради моего ребенка, и не найти слов в мое оправдание. Но моя дочь Ци’эр невиновна, и она уже вступила в семью Чжо. Даже если вы не можете сохранить привязанность или память ко мне или моему мужу, пожалуйста, ради их общего ребенка, относитесь к ней хорошо.

Супруги Чжо долго молчали, и, наконец, госпожа Чжо ответила:

- Семья Чжо выходцы из цзянху. Мы четко различаем границы наших обид и не вовлекаем следующее поколение. Ци’эр — моя невестка, и, если она вернется к нам со своим ребенком, с ней, естественно, будут обращаться как полагается. Принцессе не нужно переживать за нее.

Принцесса Лиян опустила голову и поклонилась. Ее слезы упали на травы, и она вытерла глаза, прежде чем повернуться и посмотреть на окружавших ее людей.

- Я должна поговорить с Се Юем. Я прошу вас всех подождать еще немного.

Вокруг нее повисла тишина, словно все молча согласились. Принцесса Лиян похлопала Сяо Цзинжуя по руке, затем оставила его стоять на месте, а сама медленно подошла к Се Юю, показывая ему следовать за ней. Они вдвоем зашли в сад камней, подальше от взглядов толпы. Принцесса Лиян посмотрела прямо на своего мужа и тихо спросила:

- Се Юй, ты меня ненавидишь?

Се Юй посмотрел на свою жену и, казалось, серьезно задумался, прежде чем ответить:

- Даже если бы ты не пришла сегодня вечером, они бы в конце концов ворвались. Кроме того, я действительно решил убить всех, так что неудивительно, что ты не поверила мне.

- Я говорю не об этом…

— Если ты имеешь в виду тот год, в прошлом, я думаю…

- Я не имела в виду тот год. И это также не касается Цзинжуя…

Что-то мелькнуло в глазах Се Юя, но он ничего не сказал.

— Ты действительно никогда не понимал, о чем я думаю… - принцесса Лиян слегка вздохнула, покачав головой, а затем горько улыбнулась. - Я имею в виду…. муж и жена должны поддерживать друг друга, но сегодня вечером я защитила своих троих детей, и защитила семью Чжо, и даже косвенно защитила тех, кого ты хотел заставить замолчать, но не защитила тебя. Но ты... Ты тот человек, которого я должна защищать больше всего... ты не ненавидишь меня?

Се Юй тут же покачал головой.

— Если ты имеешь в виду это, то я никогда тебя не винил.

- Почему?

— Потому что, даже если бы ты попыталась, ты не смогла бы защитить меня.

Принцесса Лиян кивнула.

- Это действительно так. Когда я увидела, на какой риск ты готов пойти, чтобы заставить их замолчать, я поняла, что моей власти старшей принцессы не хватит, чтобы спасти тебя. Могу я спросить, что будет дальше, когда твои преступления будут раскрыты?

- Смертный приговор, и имя мое будет стерто с лица земли. Благородный род семьи Се закончится здесь.

Старшая принцесса Лиян посмотрела на него и тихо вздохнула.

- Если до этого дойдет, об этом узнают духи твоих бабушек и дедушек, узнают духи всех предков семьи Се. Что они подумают…

Се Юй горько рассмеялся.

- Удача делает князем, неудача - разбойником*, это известно еще со времен наших предков.

- Ты действительно не задумываешься над тем, чтобы сделать все возможное и не дать рухнуть роду Се?

На этот раз Се Юй сразу понял ее мысль, и в его сердце сжалась боль, когда он стиснул зубы.

- Род Се славится своими заслугами, а наше имя почиталось на протяжении столетий. Как оно может быть уничтожено в одночасье?

Старшая принцесса Лиян медленно протянула мужу длинный меч в руке.

- Это единственное, что я могу сделать для тебя и семьи Се. Поскольку сегодня ты потерпел неудачу, и живым тебе не выбраться, то почему бы не умереть чистой смертью, не потеряв при этом героического благородства, приличествующего мужчине из рода Се?

Выражение лица Се Юя застыло, когда он пробормотал:

- Если я умру, все волнения прекратятся?

- По крайней мере, я не позволю всему выйти на поверхность. Принц Юй только политический враг, он не питает личной вражды. Ему нужно увидеть твое падение, но он не собирается уничтожать род Се. Я уговорю своего брата отпустить меня, я откажусь от своего прошлого и уйду в монастырь, а детей увезу с собой из столицы. Таким образом, принц Юй больше не будет тратить на нас время. - взгляд принцессы Лиян был мрачным, а на лице ее была скорбь - Я не могу защитить твою жизнь, но, по крайней мере, я могу защитить твою репутацию. Если тебе будет одиноко в загробной жизни, то, после того, как я устрою детей, я присоединюсь к тебе, хорошо?

Лунный свет осветил слезы в ее глазах, которые стекали вдоль линии роста волос к кончикам ушей. Се Юй внезапно протянул руку и крепко обнял ее. Он поцеловал ее в щеку и тихо сказал:

— Лиян, что бы ты ни думала, я действительно люблю тебя…

Принцесса Лиян крепко зажмурила глаза, но не смогла сдержать поток слез. За более чем двадцать лет их брака она ни разу не ответила взаимностью на любовь своего мужа, но теперь она подняла руки и обняла его за талию.

Но после этого короткого объятия Се Юй медленно отодвинул ее и оттолкнул длинный меч в ее руке.

- Се Юй…

- Прости, Лиян, — лицо Се Юя было скрыто в тени, - Я не хочу умирать сейчас, я еще не достиг конца пути… пусть поднимается ветер. До самого последнего момента кто может знать, кто выиграет, а кто проиграет? Даже если я проиграю, даже если потеряю имя и репутацию рода Се, что с того? Только когда человек умирает, действительно ничего не остается……Даже если я умру, по крайней мере, я умру без сожалений!


*Мэй Чансу использует это выражение 黔驴技穷 qiánlǘjìqióng
Китайская идиома 黔驴技穷 (qián lǘ jì qióng; цьень — провинция Гуйчжоу, лу — осёл, цзи — способности, цюн — исчерпаны) буквально означает «гуйчжоуский осёл исчерпал свои возможности»(www.epochtimes.com.ua/ru/china/culture/kitayski...).
У Юйцзиня в детстве было слабое здоровье. Об этом упоминалось ранее.
Шимэй – младшая сестра /соученица
Шисюн – старший брат/соученик
chéng zé wéi wáng, bài zé wéi kòu в случае удачи ― стану ваном, в случае неудачи ― стану разбойником; обр. победитель всегда прав, а проигравший - неправ


От автора:
«По поводу сходства Цзинжуя с его родным отцом: принца Великой Чу держали в качестве заложника в Великой Лян где-то во дворце. Ему не разрешалось видеть посторонних. А принцесса Лиян «не была хорошей девочкой» тогда, и плюс предыдущий император был более снисходительным, чем нынешний, так что она встретила заложника и… всякое случилось. Но никто за пределами дворца особо не видел заложника, да и вообще, прошло уже двадцать лет. Хотя Цзинжуй со временем становился все больше и больше похожим на своего родного отца (заложника), не так много людей установили связь, и это были дворцовые люди, которые умели держать рот на замке. И на самом деле Император Великой Лян в конце концов понял это, но к тому времени ему действительно нравился Цзинжуй, и это был все еще сын его сестры. Да и Се Юй ничего не сказал, поэтому он просто отпустил это, и если бы кто-то поднял этот вопрос, он бы просто подавил его и определенно не стал бы активно выискивать какие-либо зацепки. Потому что есть императорское достоинство, с которым нужно считаться.
А что касается нынешнего положения бывшего заложника Юйвэнь Линь в Великой Чу - он щедрый и отзывчивый (Цзинжуй пошел в него), живет неторопливой жизнью принца, и хотя его дочь близка со своей двоюродным братом Юйвэнь Сюанем, он сам редко взаимодействует с внешним миром.
Автор дает эти пояснения потому, что некоторые умные читатели спрашивают: «Почему никто не понял, что Цзинжуй выглядит так же, как какой-то принц из Великой Чу?
Автор поясняет, что в то время не было возможности запечатлеть чью-то внешность, поэтому, даже если Цзинжуй похож на своего отца, он похож на своего отца в молодости. Даже если кто-то видел Цзинжуя и видел принца уже средних лет с его красивой длинной бородой, без знания всей истории установить связь невозможно.
И если бы Нянь Нянь не встала рядом с Сяо Цзинжуем, они, вероятно, не достигли бы такого потрясающего эффекта.
И еще она много жалуется на нетерпеливых читателей, от вопросов которых она уже не может отбиться, как Янь Юйцзинь от Ся Дун.»

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 92 Спасение из смертельной ловушки

Янь Юйцзиню очень хотелось последовать примеру Юэ Сюйцзе и тоже отругать своего друга. Вступив в битву, Сяо Цзинжуй прилагал усилия только для спасения семьи Чжо и довольно небрежно защищал себя, выдавая тем самым свое внутреннее смятение. Янь Юйцзинь, сначала убедившись, что Гун Юй яростно сражается и не нуждается в помощи, обратил все свое внимание на друга. Он встал плечом к плечу с Нянь Нянь, защищая открытые для нападения места, которые оставлял Сяо Цзинжуй. Через некоторое время он понял, что эти двое прекрасно друг друга понимали без слов.

Во всей этой кровавой бойне только Мэй Чансу не пошевелил и пальцем. Помимо Мэн Чжи и Гун Юй, его защищал еще и Фэйлю, который умер бы, но не сдвинулся с места. Любому солдату, который осмеливался напасть на Мэй Чансу, юноша безжалостно ломал запястья и руки, заставляя кататься от боли одного за другим. Неожиданно Мэй Чансу спокойным голосом его предупредил.

- Фейлю, ломать можно только руки и ноги, по ошибке не сломай им шеи.

Его слова звучали так, будто этот хладнокровный юноша, сражавшийся как демон, зачастую по ошибке ломал людям шеи, и ближайшие солдаты в страхе поспешно отступили. Кроме того, Се Юй приказал в первую очередь убить семью Чжо, и поэтому большинство из тех, кто напал на Мэй Чансу, постепенно перенаправили свое внимание на главную цель, не желая впустую рисковать своими конечностями.

К этому времени Мэн Чжи отправился в погоню за Се Юем, и с потерей такого грозного бойца ситуация ухудшилась. Госпожа Чжо и Чжо Цинъи, имевшие недостаточную внутреннюю силу, постепенно слабели, а уже раненный Чжо Динфэн выглядел еще хуже. Только Ся Дун, Янь Юйцзинь и гости из Великой Чу, которых Се Юй не приказывал убить, твердо держались на ногах. Ситуация становилась отчаянной. И если подкрепления в ближайшее время не прибудет, очень скоро наступил бы конец, которого желал Се Юй.

- Может ли быть так, что Се Юй замыслил поджечь павильон Дождевых капель?

- Что? - Ян Юйцзинь испуганно подпрыгнул.

- Задняя часть этого павильона выходит прямо на озеро. Если они запечатают входные двери и подожгут здание, мы сможем спастись, только прыгнув в воду. Но если они будут ждать нас и на берегу, пробиться к озеру будет очень тяжело, особенно это будет трудно для некоторых из нас.

Янь Юйцзинь, не прекращая сражаться, почувствовал, как дрожь прошла по его сердцу. Если бы им всем удалось перебраться на другой берег, это дало бы им прекрасную возможность передохнуть и собраться силами. Но если они разделятся, то как более слабые смогут надеяться выбраться живыми? На его лбу выступил холодный пот, и он закричал:

- Сестра Дун, перестань предсказывать, что они собираются делать, и скажи нам, что мы должны делать!

- Во-первых, сохраняй спокойствие, Се Юй не планировал сегодня сжечь свой дом, поэтому в резиденции может не хватить материалов для разжигания огня. Они могут принести немного лампового масла, но этого будет недостаточно, чтобы заставить пламя достичь крыши. В лучшем случае они могут поджечь стены и коридор. К счастью, вчера шел дождь и стены еще мокрые, так что пройдет какое-то время, прежде чем они смогут загнать нас в воду.

- Но как бы ни было медленно, в конце концов огонь до нас доберется! Кроме того, долго держаться мы не сможем.

Ся Дун бросила взгляд на Мэй Чансу, который никак не отреагировал на их разговор, и не смогла сдержать раздражения.

- Господин Су, вы один ничем тут не заняты, можете дать нам хоть какой-то совет? Или вы медитируете?

- Нет. - глаза Мэй Чансу были закрыты. - Я слушал, как вы двое ошибаетесь в отношении хоу Нина.

- А? Что это должно означать?

- Сейчас мы находимся в павильоне на берегу озера, и от нас невозможно избавиться быстро и легко с помощью огня. Се Юй пытается убить свидетелей в собственном доме, чтобы заставить их замолчать, и поэтому не может действовать открыто. Хотя городской гарнизон снаружи подчиняется его приказу поддерживать порядок и не допускать никого внутрь, на самом деле им неизвестно, что здесь происходит. Но как только вспыхнет большое пламя, станет очевидно, что что-то не так. Тогда не будет иметь значения, найдет ли принц Юй предлог, чтобы войти, потому что офицер Ся Чунь и даже хоу Янь обеспокоятся так, что остановить их будет невозможно. Так зачем же Се Юю идти на такой шаг и поджигать нас?

Выражение лица Янь Юйцзиня застыло, но его руки продолжали двигаться, ловко отбиваясь от атак.

- Что вы сказали? Мой… мой отец?

- Ты уходишь на прием в резиденцию Се, а потом внутри резиденции вспыхивает пожар. Разве твой уважаемый отец не обеспокоится? Поместье Янь находится всего в одной улице отсюда, он обязательно получит новости очень быстро.

На сердце Янь Юйцзиня потеплело, но он не смог сдержать волнение.

- Сейчас здесь такой бардак, а снаружи городской гарнизон на страже. Лучше бы моему отцу не приходить…

Легкая улыбка появилась на губах Мэй Чансу.

- Не переживай, - успокоил он Юйцзиня - сегодня ночью в городском гарнизоне на дежурстве генерал Оуян, и он ни за что не навредит даже волоску на голове уважаемого хоу Яня…

Хотя они были отцом и сыном, Янь Юйцзинь мало что знал о прошлом своего отца, поэтому поспешно спросил:

- Почему? – из-за того, что его внимание было отвлечено, длинное копье чуть не пронзило его ребра, но Юйвэнь Нянь успела его отбить. Племянник Императрицы горячо ее поблагодарил и вновь сосредоточился на битве.

- Будь осторожен, — с улыбкой протянула Ся Дун, – Когда все закончится, ты сможешь прийти и спросить меня. Сестре Дун тоже известно о давней дружбе между генералом Оуяном и твоим уважаемым отцом.

Янь Юйцзинь невольно вздрогнул и быстро притворился, что не услышал.

— О, горит… — тихо сказала Юйвэнь Нянь, и все заметили отблеск пламени у окна и почувствовали запах дыма на ветру.

- Се Юй не станет разводить огонь, так кто же устроил этот? — пробормотал Янь Юйцзинь, - Возможно… но где командующий Мэн нашел ламповое масло?

Фэйлю молча ухмыльнулся, обнажив два ряда блестящих белых зубов.

Чем сильнее разгоралось пламя, тем больше нападавшие сбивались, а некоторые из них и вовсе отступили. Когда беспорядок среди них усилился, Ся Дун и остальные воспользовались своим преимуществом и значительно их потеснили.

- Хм… хотя уже немного поздно, я думаю, все же лучше спросить, — внезапно сказал Мэй Чансу. - Есть ли среди нас кто-нибудь, кто не умеет плавать?

После долгого ожидания ответа Мэй Чансу довольно кивнул.

- Похоже, что все могут. ….Глава Чжо, вы все еще держитесь со своей раной?

- Я в порядке! – сквозь стиснутые зубы ответил Чжо Динфэн.

В этот момент к ним уже мчался Мэн Чжи, далеко отбрасывая стоящих на его пути стражников. Снаружи донесся голос Юйвэнь Сюаня:

- Нянь Нянь, будь осторожна!

- Со мной все хорошо! - прокричала в ответ Нянь Нянь, - Брат Сюань, скорее уходи отсюда!

— Хорошо, тогда я уйду первым и подожду тебя снаружи.

После этого они больше не слышали его голоса. Спустя долгое время Янь Юйцзинь тихо сказал:

- Вот уж действительно, людям из Великой Чу известно, как сохранить руки чистыми…

Пламя снаружи разгоралось все ярче, и жар от него стал ощущаться внутри павильона. Большинство солдат отступило. Вероятно, Се Юй понимал, что убить их всех здесь невозможно, и поэтому решил заново их перегруппировать на берегу озера.

Все отошли в самый дальний угол павильона, подальше от огня, и начали осматривать друг друга на наличие повреждений. Никто не мог предположить, что молчавший все время Чжо Цинъяо пострадал сильнее всех. Его левый бок и спина сильно кровоточили. Мэй Чансу достал флакон с мазью, сказав, что она очень эффективна для остановки кровопотери, и госпожа Чжо со слезами на глазах поблагодарила его. Она нежно обрабатывала раны своего сына, плача во время работы и спрашивая его, как он себя чувствует. Но Чжо Цинъяо только качал головой. Его глаза покраснели, и он не желал говорить и не сводил глаз с красных всполохов огня, явно беспокоясь о своей беременной жене.

Гун Юй подошла к семье Чжо, церемонно сложила руки и опустилась на колени в поклоне, обратившись к ним спокойным голосом:

- Ваш драгоценный ребенок погиб от рук моего отца, это преступление тяжело простить. Поскольку я отомстила Се Юю, разумеется, вы можете отомстить мне. Гун Юй отдает свою жизнь в ваши руки, и вы можете делать с ней, что пожелаете.

- Гун….- Янь Юйцзинь собирался было броситься вперед, но Ся Дун перехватила его.

Чжо Динфэн и его жена долго смотрели на нее. Их лица были холодными, словно снег, и они не ответили сразу, а вместо этого медленно обменялись взглядами, словно беззвучно общаясь.

После этой безмолвной беседы госпожа Чжо повернулась и снова посмотрела на Гун Юй, а затем заговорила.

- Если бы твой отец был еще жив, я бы без колебаний перевернула небо и землю, чтобы убить его, но он уже мертв. – ее голос был подобен льду, - Что же до тебя, то ты тогда еще даже не родилась. Даже если бы ненависть горела в моем сердце еще сильнее, как можно было бы уменьшить ее, лишив тебя жизни? Семья Чжо не будет мстить такой сироте, как ты, ни сейчас, ни в будущем, но... не позволяй мне снова увидеть тебя после того, как пройдет эта ночь...

Гун Юй склонила голосу и несколько капель слез упали на ее одежду. Она быстро вытерла глаза рукавом, пробормотала невнятный ответ, а затем встала и действительно отошла подальше от семьи Чжо.

Мэй Чансу, который молча наблюдал со стороны, приблизился к Чжо Динфэну и тихо сказал:

- Глава Чжо, я знаю, что вы устали, но есть кое-что, о чем я все же хотел бы спросить вас прямо сейчас.

- Спрашивайте. - глубоко вздохнул Чжо Динфэн и вытер лицо одной рукой.

- Хотя семью Чжо и Се Юя разделила вражда из-за убитого сына, если бы он не пытался убить вас и ваших детей этой ночью, разве вы бы выдали его тайны?

Чжо Динфэн поднял голову к небу, морщины на его лице, казалось, стали еще глубже. После долгого раздумья он ответил:

- Честно говоря, я не знаю. Можно ли отказаться от мести за убитого ребенка? Но если бы я действительно приговорил Се Юя к смерти, Яо’эр… что будет с Яо’эр… и его ребенком…

- Но похоже, что Се Юй не дал вам возможности подумать, он полон решимости заставить вас замолчать. - Мэй Чансу укрепил свою решимость, игнорируя боль и печаль в своем сердце, и настойчиво продолжил. — Вы понимаете, почему это так?

Чжо Динфэн медленно перевел взгляд на главу союза Цзянцзо, его голос дрожал, когда он сказал:

- Прошу вас ответить на этот вопрос.

— Потому что он не может позволить себе рисковать. Он не может оставить свою самую опасную тайну в руках того, кто питает к нему неприязнь из-за убитого сына. Раньше вы думали, что действуете вместе, но теперь вы знаете, что он только использовал вас. Даже брак между вашими детьми был лишь одним из способов укрепить его влияние на вас. Теперь о доверии между вами не может быть и речи.
Закончив говорить, Мэй Чансу повернулся к Чжо Цинъяо, чье лицо было белее снега, и глубоко вздохнул.

- Печальнее всего то, что, хотя этот брак был для Се Юя лишь средством для достижения цели, для молодого господина Чжо и барышни Се этот союз был заключен на небесах. В конце концов, барышня Се — жена молодого господина Чжо, и ребенок, которого она родит, — его. И пока вы живы, есть место и надежде.

Чжо Цинъяо прикрыл рот рукой и долго кашлял, затем вытер пятна крови в уголках губ и тяжело закрыл глаза.

- Господин Су, — лицо Чжо Динфэна было серым. Он держал сына за плечо и тихо говорил. - Я знаю, почему вы помогаете нам сегодня… но… я уже совершил ошибку ради так называемой праведной службе Наследному Принцу, и эта ошибка стоила нам сегодняшнего кошмара. Я действительно не хочу больше вмешиваться…

Мэй Чансу медленно кивнул.

- Значит, глава Чжо все еще считает, что может избавиться от всего этого. – выражение лица Мэй Чансу было суровым. –Мне стоит за вас порадоваться.

Чжо Динфэн пораженно замолчал. Затем посмотрел на жену и детей и опустил голову, признавая поражение.

- Я глава этой семьи, это я повел их по ложному пути…

- Глава Чжо понимает людей, — легко ответил Мэй Чансу. - Теперь вам стало известно, что много лет назад Се Юй убил вашего ребенка. Даже если вы поклянетесь забыть эту обиду, неужели такой человек, как Се Юй, вам поверит? С этого дня семьи Чжо и Се разделены навсегда, и Се Юй не отпустит никого из вас. Если вы хотите защитить свою семью, у вас нет другого выбора, кроме как уничтожить Се Юя. Но если вы, глава Чжо, пойдете на это…

Мэй Чансу не стал продолжать, но Чжо Динфэн понял, что он имеет в виду. Чтобы свергнуть Се Юя, он должен рассказать о тайных делах, участником которых был он сам. Хотя Чжо Динфэн мог получить благосклонность за добровольное признание, он не мог надеяться полностью избежать вины.

- Господин Су, если вы можете гарантировать безопасность семьи Чжо и помочь нам спасти еще нерожденного ребенка Яо’эр, тогда я обязательно отплачу вам… - Чжо Динфэн говорил медленно, его голос был полон печали и покорности. - Что касается совершенных перед небом преступлений, позвольте мне одному ответить за них…

- Отец! – неожиданно открыл глаза и пошевелился Чжо Цинъяо, вскрикнув от боли.

- Не говори ничего….- Чжо Динфэн поднял руку, на мгновение поколебался, и положил ее на голову Чжо Цинъяо, слегка поглаживая. — Ты старший сын, тебе еще нужно заботиться о матери и сестре, понимаешь?

Чжо Цинъяо крепко сжал губы, но не мог остановить их дрожь. Прошло много времени, прежде чем он смог сказать:

- Но отец… Ци’эр тоже невиновна, она ничего не знала….

— Если она сможет забыть старые и новые обиды между двумя семьями и по-прежнему будет хотеть быть твоей женой, твоя мать и я будем относиться к ней хорошо. Но если она не захочет... Яоэр, что ты можешь поделать...

Чжо Цинъяо стиснул зубы и сдержался. Но его сестра Цинъи неожиданно громко застонала и горько расплакалась.

- Это я допустила ошибку в начале и навлекла беду на всю семью…

Чжо Динфэн посмотрел на свою дочь и нежно обнял ее, слезы текли по его лицу. Сяо Цзинжуй, сидевший поодаль, не должен был слышать их разговор, но в его глазах тоже блестели слезы.

Мэй Чансу издалека посмотрел на него, а затем поднялся.

- Обо всем этом мы поговорим позже. Пламя приближается, пора отступить к озеру.

Один за другим они покинули павильон через заднюю дверь. Только Сяо Цзинжуй остался неподвижно сидеть, опустив голову. Когда Юйвэнь Нянь и Янь Юйцзинь подошли и потянули его, он молча последовал за ними, словно разум его был совершенно пуст.

В задней части павильона Дождевых капель находился деревянный пирс, уходящий в озеро более чем на сто чи, с небольшой беседкой в конце. Мэй Чансу попросил Мэн Чжи и Ся Дун разрушить часть пирса у самого берега, чтобы предотвратить распространение огня. Наконец, все собрались в беседке, находясь во временной безопасности.

— Я и забыл про эту беседку! - Янь Юйцзинь ударил себя по голове. - Поскольку огонь все равно не может добраться до нас здесь, почему брат Су спросил, умеем ли мы плавать?

Ся Дун протянула руку и раздраженно ущипнула его за щеку.

- Пирс сломан, как ты собираешься вернуться на берег? Озеро здесь такое мелкое, но возможно нам следует выкопать его поглубже и нанять лодку для молодого господина?

Мэй Чансу не обращал внимания на этих двоих, его взгляд был прикован к дальнему берегу. В темной ночи не было видно свечения фонарей, и кто знает, какие демоны и монстры скрывались в кромешной тьме. Сегодняшнее поражение Се Юя было предрешено, и он должен пожинать плоды посеянных им семян. Но сердце Мэй Чансу было полно жалости к молодому поколению, которое понесет большие потери.

Се Би и Чжо Цинъи, которые уже не вступят в брак, чьи мечты обратились в прах, Чжо Цинъяо и Се Ци, муж и жена, отчаянно желающие остаться вместе, и их будущий ребенок, у которого не будет должной поддержки; а потом еще Цзинжуй…….

Цзинжуй…….

Мэй Чансу подавил вздох, не желая больше думать об этом.

Их окружал нежный шум волн, а огонь на берегу казался необыкновенно далеким. Все, кто вышел из кровавой схватки, вдруг ощутили вокруг себя спокойствие, неестественную тишину, почти пугающую, как будто невидимая рука обнажила самые сокровенные страхи их сердец и пробудила боль, подавленную во время предыдущего противостояния.

После долгого молчания Янь Юйцзинь резко поднялся.

- Смотрите, не берегу что-то происходит…

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 91 Сражаться спина к спине

Мэй Чансу говорил это так беззаботно, словно ничего не происходило.

Тем не менее щека Се Юя дернулась, он подозвал одного из своих слуг и тихим голосом что-то тому приказал, видимо, велел проверить, действительно ли войско стояло у их ворот.

- Похоже, до драки пока не дойдет. – улыбнулся Мэй Чансу, - Раз уж мы все здесь собрались и бездельничаем, барышня Гун Юй, может быть, вы закончите свой рассказ? Возможно, глава Чжо поймет, что все это простое недоразумение, и мы обменяем наши щиты и копья на нефрит и шёлк*. Для всех это будет лучшим исходом, верно?

- Хорошо. - несмотря на напряженную обстановку Гун Юй по-прежнему выглядела спокойной, каждое ее слово было ясным и четким. - Как вы уже слышали, мой покойный отец был наемным убийцей, и, поскольку его мастерство было огромным, он быстро прославился. Его известность распространилась повсюду, но единственным человеком в мире, который знал его в лицо, был глава союза убийц, к которому он принадлежал. Говорят, что убийцы должны быть бессердечными, потому что те, кого они любят, станут им только помехой. После знакомства с моей покойной матерью, мой отец решил покинуть профессию. В то время моя мать только что узнала о своей беременности, но глава союза убийц попросил отца выполнить последнее поручение перед уходом. Этим поручением была просьба очень важного человека при дворе убить еще не родившегося младенца.

Ее слова звучали размеренно, но заставляли слушателей дрожать от ужаса. Сяо Цзинжуй внезапно осознал, что тем младенец, которого должны были убить, был он, и боль в его сердце усилилась вдвое.

- Описания были даны очень подробно, от личности, внешности и местонахождения беременной женщины до внешности ее служанки, которая всегда находилась рядом с ней. Отец целый месяц следил за старшей принцессой, и, наконец, у нее начались роды. Кто мог подумать, что в ту ночь поднимется такая сильная буря и вызовет такой беспорядок? Женщина и ребенок были окружены большим количеством людей, и отец не смог найти возможности действовать, и поэтому ему пришлось отступить и укрыться на один день. Он вернулся на вторую ночь и, так как уже знал служанку старшей принцессы, быстро и бесшумно убил младенца у нее на руках…

Госпожа Чжо испустила вопль, покачнулась, но ее дочь крепко удержала ее, не давая упасть.

- Отец подумал, что выполнил поручение и покинул гору Жуй*, не зная, что в ночь шторма семьи перепутали детей. Когда Се Юй вернулся и понял, что возможно выжил не тот младенец, он пришел в ярость. Он приказал моему отцу вернуться и убить оставшегося ребенка, посчитав что так будет лучше. К этому времени моя мать уже была беременна, и мой отец каждый день чувствовал движения ребенка в ее животе. Он уже не находил в своем сердце силы убить еще одного младенца, поэтому он забрал мою мать и сбежал. Их поймал главарь убийц, но он знал моего отца с юных лет и позволил им уйти. Кто бы мог подумать, что глава убийц их пожалеет, а Се Юй нет? Он послал за нами других убийц, и мы скрывались два года. Наконец, мой отец поселил меня и мою мать в увеселительном доме небольшого городка, а сам увел за собой следовавших за нами наемников. Он так и не вернулся. Когда я стала старше, я тщательно все расследовала и узнала, что он был убит людьми Се Юя через семь месяцев после того, как покинул нас.

- Но, если тесть… ах… господин Се не хотел щадить вас, как он мог пожалеть Цзинжуя и позволить ему жить до сих пор? — тут же спросил Чжо Цинъяо, которому удавалось оставаться относительно спокойным.

— Ответ на этот вопрос мы должны спросить у старшей принцессы. - Гун Юй медленно повернулась к женщине, к которой сейчас все испытывали жалость. - Никто не знал, почему этот младенец умер, но Вашему высочеству это было известно. Вот почему первые несколько лет Ваше высочество так отчаянно защищали выжившего ребенка, отказываясь оставить его ни днем, ни ночью, не так ли?

Госпожа Чжо почувствовала, как сжалось ее сердце при воспоминании о ранних годах жизни Цзинжуя. Когда он жил в столице, принцесса Лиян никогда не покидала его, а когда он останавливался в поместье Тяньцюань, принцесса Лиян еще внимательнее следила за ним. В то время госпожа Чжо считала, что это из-за того, что это был ее первый ребенок, о других причинах для такой защиты она и подумать не могла.

- По мере того, как господин Сяо становился старше, решимость Се Юя убить его слабела. Он понимал, что старшая принцесса догадывается о некоторых вещах, и он не хотел, чтобы это встало между ними. Но самое важное, он обнаружил, что может использовать господина Сяо в качестве связующего звена, чтобы наладить тесные отношения с грозным поместьем Тяньцюань и использовать силу семьи Чжо для достижения своих целей. - Гун Юй посмотрела на Чжо Динфэна. - Главе Чжо прекрасно это известно, не так ли? С общим сыном и все более частыми встречами у вас начали развиваться дружеские и даже семейные связи. Постепенно вы начали безоговорочно доверять этому человеку и были готовы выполнять его тайные поручения, полагая, что поступаете правильно и на благо страны, и что вскоре ваши действия принесут славу поместью Тяньцюань и семье Чжо…

Губы Чжо Динфэна стали темно красными, и его вырвало свежей кровью. Его близкие громко закричали, но Мэй Чансу тихо их успокоил:

- Он принял пилюлю для защиты сердца, ему не будет причинен вред.

При этих словах Янь Юйцзинь подскочил на месте, словно вспомнив о чем-то, и бросился к столу с подарками, взял бутылку и вытряхнул пилюлю для Сяо Цзинжуя. Он протянул пилюлю своему другу, но так как тот никак не реагировал, запихнул ее ему в рот и заставил выпить чашку чая для верности.

Мэй Чансу мягко посмотрел на них и глубоко вздохнул.

- Брат Юэ, — Мэн Чжи с глубоким чувством посмотрел на мастера из Великой Чу. - Если бы вы бросили вызов главе Чжо в другой день, ему не пришлось бы повреждать запястье ради Се Юя и жертвовать годами совершенствования.

Лицо Юэ Сюзе было жестким, когда он холодно ответил:

- У меня было мало времени. Я знал лишь то, что этой ночью ему станет известно, что этот ребенок ему не родной. Обеспокоившись, что это может повлиять на его настрой, когда он выйдет сражаться против меня, я решил воспользоваться возможностью и бросить ему вызов первым. Кто мог знать, что он окажется настолько глуп, чтобы позволить себе получить травму, и насколько сложной окажется вся ситуация?

- Я не виню брата Юэ, это все моя вина. Это у меня были глаза, но не было зрачков*- взгляд Чжо Динфэна горел, когда он смотрел на Се Юя, на его лбу выступили крупные капли пота. - Когда я вспоминаю все те пылкие слова, которые ты мне говорил, меня начинает тошнить.

- Не все мои слова были ложью. - Се Юю действительно удалось сохранить спокойствие. - Поддержка наследного принца — праведное дело, все остальные с безумными амбициями — всего лишь предатели и мятежники. Однажды я пообещал тебе славу для семьи Чжо, и, по крайней мере, до сих пор я никогда не думал о том, чтобы отказаться от своего слова.

— Но как только он немного усомнился, Ваше сиятельство не колеблясь приготовились уничтожить всю его семью? – холодно рассмеялась Ся Дун, - В конце концов, чем вы отличаетесь от тех, у кого безумные амбиции?

- Кто совершает большие дела, не цепляется за мелочи, — уголки губ Се Юя чуть приподнялись в улыбке, — Его Величество Император поймет мою преданность.

Внезапно Мэй Чансу прервал его.

- Ваше сиятельство, человек, которого вы послали все проверить, уже вернулся?

Се Юй некоторое время пристально рассматривал его, а затем расхохотался.

- Что ж, господин Су действительно первым догадался. У меня были свои причины, чтобы так долго слушать вашу болтовню.

— Вы вызвали столичный гарнизон? – чуть приподнял бровь Мэй Чансу.

- Верно. - Лицо Се Юя стало холодным, словно лед. – Насколько сильны домашние войска принца Юя? Столичный гарнизон, безусловно, способен их задержать.

- Се Юй! - голос Мэн Чжи был подобен грому, - Столичный гарнизон не ваша домашняя армия, и использовать его в личных целях – большое преступление. Вы на самом деле осмелитесь это сделать?

- Главнокомандующий не должен выдвигать ложных обвинений, как я могу осмелиться вызвать сюда городской гарнизон в качестве своих личных войск? Но независимо от того, появится принц Юй или нет, я все еще могу приказать им стоять на страже за стенами моей резиденции, чтобы помочь сохранить спокойствие, не так ли?

Мэй Чансу совсем не ждал, что эта ночь пройдет мирно, а после вызова Се Юем городского гарнизона ситуация еще больше обострилась. Но это было не так уж и плохо. Самой важной задачей было защитить семью Чжо, не дать их убить. Мэй Чансу повернулся и многозначительно взглянул на Мэн Чжи, сказав ему приготовиться.

Лицо Се Юя было безжалостным. Он поднял руку, явно собираясь отдать приказ, когда кто-то подбежал и рухнул перед ним на колени, обхватив руками ноги. Се Юй посмотрел вниз. Это был Се Би.

- Отец, умоляю, одумайтесь! - лицо Се Би было бледным, его глаза блестели от слез, - семьи Чжо и Се были близки много лет, словно одна семья, и, возможно, даже ближе! Каким бы ни было недоразумение, отец не должен отдавать приказ убивать!

- Бесполезный! - Се Юй оттолкнул его ногой. - Как я мог воспитать такого мягкосердечного, словно женщина, сына?

- Отец! - Се Би не обращал внимание на боль и вновь подполз ближе, чтобы схватить отца за руку. - Кто не слышал о тесных связях между двумя нашими семьями? Разве отец не боится слухов и сплетен, которые будут распространяться?

- И что им будет известно? Запомни, хорошо запомни, говорить смогут только те, кто останется жив. Это жертва ради нашей семьи, так что прочь с моей дороги!

Последняя надежда Се Би погасла, и его рука, сжимавшая рукав халата Се Юя, задрожала. Внезапно он рванулся вперед, схватил кинжал, висевший на поясе отца, и приставил его к своему горлу. По его лицу текли слезы.

- Отец, прошу простить этого сына за то, что он не может этого видеть. Если вы должны убить их, то сначала убейте своего сына!

Се Юй холодно посмотрел на него и усмехнулся.

- Ты хочешь убить себя? Хорошо, сделай это.

- Отец……

- Я воспитывал тебя всю жизнь, ты думаешь, я не знаю, что ты за человек? Если у тебя действительно хватит смелости перерезать себе горло, тогда я, как твой отец, недооценил тебя.

Говоря это, Се Юй шагнул вперед и одним быстрым ударом далеко выбил кинжал из рук Се Би, а затем наотмашь ударил его по лицу ладонью и, ухватив за шею, пригнул вниз.

- Уведите наследника! И держите его под охраной! Здесь слишком шумно, помогите старшей принцессе и юной госпоже вернуться во внутренний двор.

- Есть!

- Та ведьма состоит в союзе с семьей Чжо. По закону они все должны быть убиты на месте! - Се Юй повернулся и отступил в сторону, а солдаты хлынули за ним волной, полной жажды крови и убийственных намерений.

Се Юй был военным, поэтому его домашние войска были хорошо обучены, особенно обращению с длинным копьем, и редко сражались в одиночном рукопашном бою, предпочитая атаковать строем. Хотя Мэн Чжи и Ся Дун были мастерами, они не могли наносить смертельные удары против этих солдат, которые только выполняли приказы, поэтому скорость и сила их атак были несколько ограничены. Кроме того, Мэн Чжи беспокоился, что Фэйлю не сможет защитить Мэй Чансу в одиночку посреди такого беспорядка, и поэтому часто отвлекался. Через два часа боя семья Чжо оказалась окружена со всех сторон.

Чжо Цинъяо не было при себе меча, он был вооружен лишь одной эмейской иглой*, которую отдала ему госпожа Чжо. Он должен был защищать своего раненого отца, поэтому вскоре его руки были покрыты кровью. Меч Тяньцюань Чжо Динфэна был захвачен Се Юй, у Чжо Цинъи был только короткий кинжал, который она носила для защиты, и поэтому госпожа Чжо, вооруженная эмейской иглой, стояла на страже перед своим мужем и дочерью, отражая атаки. Было ясно, что долго она не продержится. Госпожа Чжо перерубила несколько копий, когда слева от нее холодным светом блеснул еще один наконечник и она, защищаясь, отступила. Образовалась брешь для очередной атаки, и к тому времени, когда она увидела летящее в нее копье, было уже слишком поздно уклониться.

- Мама! – в ужасе закричала Чжо Цинъи.

Копье было готово пронзить ее живот, когда сверкающий меч пронесся, как молния, срезав заточенный кончик. Высокая стройная фигура заслонила собой госпожу Чжо, и десять или более солдат, стоящих перед ними, отступили, зажимая раны.

- Жуйэр... - голос госпожи Чжо дрожал, ее глаза расширились.

Сяо Цзинжуй сказал ей что-то тихо, не поворачивая головы, и со спины было невозможно увидеть выражение его лица. Его низкий голос дрожал так сильно, что было трудно разобрать, что он говорит.

Но госпожа Чжо нежно ответила:

- С мамой все хорошо…. Не волнуйся…

Увидев, как Сяо Цзинжуй схватился за церемониальный меч, висевший на стене, и прыгнул в драку, наблюдавшая со стороны Юйвэнь Нянь начала пробиваться к нему сквозь толпу солдат. Юэ Сюзэ какое-то время с сомнением смотрел на происходящее, а затем глубоко вздохнул, снова обнажил свой меч и направился к Чжо Динфэну.

Се Юй яростно закричал:

- Юйвэнь Сюань, разве вы не говорили, что не будете вмешиваться?!

— Я и не вмешиваюсь, — Юйвэнь Сюань развел руками. - Я сказал, что это не имеет ко мне никакого отношения, и поэтому не сдвинулся ни на шаг. Так что не нужно меня обвинять, хорошо?

У Се Юя не было времени разбираться с ним, поэтому он только усмехнулся и жестом приказал своим подчиненным усилить наступление. Его двести солдат с копьями были хорошими бойцами, и, хотя осажденные прибавили боевой мощи, они все еще не могли повернуть ветер вспять. За стенами резиденции было тихо, и, казалось, не было никаких признаков прибытия подкрепления.

- Офицер Ся, я слышал, что есть своего рода сигнальные огни, которые используются для связи между офицерами Сюаньцзин, верно? – в такой отчаянный момент Мэй Чансу завел непринужденную беседу с Ся Дун.

- Да. - Ся Дун сразу поняла, о чем идет речь, и вытащила из кармана палочку фейерверка. Она уже собиралась повернуться, чтобы пробиться к проходу, когда Мэй Чансу остановил ее.

- Отдайте Фэйлю, ему это нравится.

Фейлю действительно нравились фейерверки, и он проскользнул мимо всех намного быстрее. Солдаты не могли даже коснуться уголка его одежды, не говоря уже о том, чтобы дотронуться до него.

Фейерверк взмыл в небо и осветил его разноцветным сиянием. Фэйлю задрал голову, чтобы любоваться на него, одновременно ломая шеи двум преследовавшим его солдатам. Мэй Чансу одобрительно кивнул ему, затем повернулся к Мэн Чжи.

- Главнокомандующий, похоже, что домашние войска принца Юя пока не смогут войти внутрь, и пройдет некоторое время, прежде чем прибудет офицер Ся Чунь. Боюсь, мне придется вас побеспокоить. Хочешь поймать бандитов - начинай с главаря *. Захватите заложника и дайте всем немного отдохнуть, смотрите, несколько человек серьезно ранены.

Мэн Чжи сразу все понял. С громким криком, который оглушил окруживших его солдат, он словно пробежался по их головам и вылетел из павильона Дождевых капель, как большая серая птица, прямо к Се Юю.

Се Юй увидел его приближение и содрогнулся. Он понял, что Мэн Чжи намеревается взять его в заложники, чтобы заставить войска резиденции Се прекратить сражаться. Се Юй поспешно крикнул охранникам, чтобы те окружили его, и быстро отступил. Боевое мастерство Мэн Чжи было почти непревзойденным, и охранники Се Юя смогли задержать его только на мгновение, но этого хватило хоу Нину, чтобы исчезнуть.

От вида неудачной попытки Мэн Чжи и измученных и раненых жены и детей, боль в сердце Чжо Динфэна усилилась. Вначале он только хотел услышать, как Гун Юй расскажет правду, и никогда не думал, что Се Юй так безжалостно нападет на них. Теперь, столкнувшись с бесконечной волной солдат, и с тем, что их собственные силы слабели, он боялся, что они продержатся не более часа, прежде чем будут побеждены. Мысль о том, что его семья будет уничтожена из-за его собственной неуместной веры, заставила его склонить голову от невыносимого стыда, и он отказался от сопротивления, закрыл глаза и повернулся лицом к нацеленным копьям.

Сяо Цзинжуй бросился к отцу и оттолкнул его с дороги. Своим мечом он отразил атаку, хотя заполучил еще одну рану на ребрах. Юэ Сюзэ, выпучив глаза от ярости, закричал:

- Ты победил меня только для того, чтобы умереть от рук этих ублюдков?! Как я смогу снова поднять голову?!

Чжо Динфэн очнулся от этих слов. Развернувшись, он взял по копью в каждую руку и крикнул в ответ:

- Ты прав, если я умру, я умру с честью, и возьму с собой несколько из них!


*化干戈为玉帛 huà gāngē wéi yùbó - щиты и копья на нефрит и шёлк, превратить оружие в драгоценные подарки обр. прекратить войну и установить мир, ср. перековать мечи на орала, зарыть топор войны. превратить войну в дружество.

*睿 ruì прил. мудрый; просвещённый, проницательный (напр. в делах управления); ист. высочайший (об императоре), императорский

*有眼无珠 yǒuyǎnwúzhū -есть глаза, да нет зрачков

*峨眉刺 эмэйские иглы (секретное парное оружие ушу). Одну иглу госпожа Чжо отдала сыну, другую оставила себе.
ссылка на описание:
getwar.ru/ehmejjskie-boevye-spicy-igly.html

*擒賊先擒王 qín zéi xiān qín wáng ловишь бандитов - начинай с главаря (обр. в знач. начинать с самого главного; брать быка за рога)

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 90 Прошлое не проходит бесследно

Голос прозвучал так внезапно, что все растерялись. Говорящий выступил вперед, сложив руки в поклоне по обычаю Великой Лян, и виновато улыбнулся:

- Прошу простить меня за беспокойство…

- Ваше Высочество принц Лин, чего вы хотите на этот раз? - нетерпение Се Юя было ощутимым, он еле сдерживал свой гнев.

Юйвэнь Сюань лишь молча посмотрел на него и тихим голосом обратился к Юэ Сюзэ:

-Дядя, как я и обещал, вы первым бросили вызов. Теперь пришло время мне сделать свой ход, верно?

— Эй, — разозлился Чжо Цинъяо. - Моего отца только что ранили, а ты пытаешься воспользоваться его слабостью? Если хочешь поединка, дерись со мной!

— Айя, вы меня неправильно поняли, — замахал руками Юйвэнь Сюань. - Я не говорю о поединке, да и кого из присутствующих я мог бы одолеть? Я лишь имею в виду, что главе Чжо лучше задержаться подольше.

Се Юй холодно усмехнулся.

- Что за вздор! Брат Чжо, не обращай внимания, твое здоровье важнее всего.

Неожиданно для всех раздался голос Мэй Чансу:

-Цзинжуй, дай своему отцу одну из пилюль для защиты сердца, которые я тебе подарил.

— А? – растерялся Сяо Цзинжуй, – Но ведь ранено запястье, какая польза от пилюль для защиты сердца?

Мэй Чансу встретился взглядом с Чжо Динфэном и вздохнул:

- Боль от утраты мастерства, отточенного на протяжении всей жизни, чувствуется в сердце, а не в руке. Глава Чжо, должно быть, переживает эту потерю, и это плохо для его здоровья. Впереди еще вся ночь, глава Чжо должен поберечь себя.

Уже после первых его слов Сяо Цзинжуй бросился к столу с подарками за пилюлями. Занятый поднесением лекарства и воды отцу, он не дослушал Мэй Чансу до конца.

Юйвэнь Сюань все это время спокойно наблюдая за происходящим. Когда суета улеглась, он вдруг взял за руку стоящего рядом с ним человека, прошел с ним вперед и мягко сказал:

- Нянь Нянь, разве ты не пришла только за ним? Иди, не волнуйся, я буду здесь.

С самого начала Нянь Нянь, одетая по обычаю Великой Чу в длинное платье и женскую шляпу с вуалью, молча цеплялась за Юйвэнь Сюаня. Теперь, когда ее вывели вперед, девушка все еще молчала, но по ее позе было понятно, что она смотрела прямо на Сяо Цзинжуя.

Все разом стихло и в воздухе разлилась напряженность. Даже веселый Янь Юйцзинь почувствовал, как его сердце вдруг забилось быстрее, и не осмелился ничего сказать, чтобы попытаться поднять настроение.

Сяо Цзинжую было крайне неловко под ее взглядом. Он ломал голову, но не мог придумать никакой связи между собой и этой госпожой кроме поединка два дня назад. Так как девушка продолжала молчать, он откашлялся и заговорил:

- Барышня…… Нянь Нянь, у вас… есть что сказать мне?

Нянь Нянь не ответила, но медленно подняла руки и стала развязывать ленты под подбородком, которые держали шляпу. Ее пальцы дрожали, и это заняло много времени.

Мэй Чансу закрыл глаза и отвернулся, словно ему трудно было на это смотреть.

Наконец, ленты поддались, и шляпа легко упала на землю. Свет от свечей упал на лицо девушки отчего присутствующим стало трудно дышать, но ни единый звук не нарушил тишину.

Сяо Цзинжую хватило одного взгляда, всего лишь одного взгляда, чтобы почувствовать, как его сердце пронзила толстая игла и остановила поток крови. Он побледнел и застыл на месте.

Эти двое замерли друг напротив друга. При взгляде на них всем казалось, что с одного и того же лица было сделано два слепка: один, более острый и героический, был дан мальчику, а другой, более милый и нежный, дан девочке.
Брови, глаза, форма носа – все было одинаковым…… Конечно, в этом мире было много людей, не состоящих в родственных связях, с похожими чертами лица, но Юйвэнь Сюань нарушил тишину и его слова развеяли оставшиеся сомнения.

- Это моя двоюродная сестра Искусная* принцесса Юйвэнь Нянь, дочь моего дяди - принца Шэн Юйвэнь Линя…

С главных сидений раздался приглушенный шум. Когда все обернулись, то увидели, что старшая принцесса Лиян потеряла сознание. Рыдающие и напуганные служанки поддерживали ее и брызгали водой на лицо.

Юйвэнь Сюань продолжил говорить жестким голосом, словно его не взволновала данная сцена.

- Двадцать лет назад, когда моего дядю удерживали в заложниках в вашей уважаемой стране, старшая принцесса позаботилась о нем, и поэтому моя сестра сегодня здесь, чтобы выразить благодарность от имени своего отца. Нянь Нянь, иди и поклонись старшей принцессе.

Со слезами на глазах Юйвэнь Нянь медленно шагнула вперед, опустилась на колени перед старшей принцессой и трижды коснулась головой земли. Когда она закончила поклон, она встала и повернулась к Сяо Цзинжую. Ее взгляд был наполнен надеждой и ожиданием.

Но в этот момент в глазах Сяо Цзинжуя стоял сплошной туман. Он не различал ее и не различал членов своей семьи, с которыми рос уже более двадцати лет. Он ничего не видел и словно плыл один в темной пустоте, не чувствуя ничего, кроме душераздирающей боли и калечащего чувства утраты.

Когда он был маленьким, ему очень хотелось знать, был ли он ребенком семьи Чжо или ребенком семьи Се. Но позже, повзрослев, Цзинжуй постепенно начал признавать себя сыном двух семей. Его родители, его братья и сестры с обеих сторон были для него самым важным, и он любил их и был любим ими. Даже в своих самых страшных кошмарах он не мог представить, что однажды небеса холодно сообщат ему, что все его представления о себе обернутся прахом и пеплом...

Старшая принцесса Лиян медленно приходила в себя. Ее лоб был мокрым от холодного пота, волосы падали на лицо, а щеки побелели. Она выглядела так, словно внезапно постарела на десять лет. Служанка поднесла к ее губам чашку с горячим чаем, но она оттолкнула ее. Вся дрожа, она села и протянула руку, позвав хриплым голосом:

- Жуй-эр, иди к своей маме, иди сюда…

Когда Сяо Цзинжуй медленно повернулся к ней и увидел ее изможденное лицо, он был поражен. Но он не смог сдвинуться с места, будто его ноги были пригвождены к земле.

- Жуй-эр, Жуй-эр, - в голосе старшей принцессы Лиян звучало отчаяние. Она попыталась подняться, но ее колени дрожали от слабости и лишь поддержка старшей служанки* не давала ей упасть.

- Не волнуйся, твоя мама здесь…

Первым восстановил самообладание Чжо Динфэн. За последние двадцать лет он был готов к тому, что Цзинжуй не был его родным сыном, а самая болезненная и трудная для восприятия часть правды касалась только Сяо Цзинжуя и Се Юя. Поэтому, в отличие от них, он действительно смог взять под контроль свои эмоции быстрее.

Именно он первым взял Сяо Цзинжуя за плечо и мягко направил его к старшей принцессе Лиян.

Мэй Чансу посмотрел на стоящую в углу Гун Юй. Этот взгляд был посланием и приказом. Разумеется, в ошеломительной тишине зала никто не заметил выражение его глаз, полных ледяной и непреклонной решимости.
Кроме Гун Юй.

Гун Юй аккуратно положила гуцинь на пол, поднялась и прошла немного вперед, чтобы на нее падал свет. Вдруг она подняла голову и звонко расхохоталась.
Звук ее смеха был подобен тому, как кто-то проводит ножом по туго натянутой тетиве. Все вздрогнули и устремили на нее изумленные взгляды.

- Барышня Гун Юй, вы… - Янь Юйцзинь посмотрел на нее и потрясенно замер.

Гун Юй, которая стояла перед ним в данный момент, уже не казалась той милой и нежной девушкой, которую он знал. Хотя она оставалась все той же белоснежной изящной красавицей, вся ее хрупкая фигура будто пылала яростным и жгучим пламенем, она стала похожей на разгневанную богиню мести, чья убийственная аура заставляет людей содрогаться...

- Ваше сиятельство господин Се, — ледяной взгляд Гун Юй пронзил хозяина этой резиденции. Когда она снова заговорила, каждое ее слово было ясным и наполненным силой, - теперь я, наконец, поняла, почему вам пришлось убить моего отца. Это произошло из-за того, что мой покойный отец небрежно выполнил поручение. Получив приказ убить внебрачного ребенка вашей супруги, он по ошибке убил ребенка семьи Чжо, и поэтому не смог выполнить задание, которое вы ему дали…

Ее слова обрушились, подобно грому среди ясного неба, поразив всех собравшихся в этом зале. Лицо Се Юя покраснело, а затем побледнело, и он с яростным ревом схватил упавший на пол меч Тяньцюань и швырнул его прямо в Гун Юй.

Се Юй тоже был мастером боевых искусств, и летящий меч рассекал воздух подобно молнии, но хрупкая Гун Юй лишь слегка изогнулась, словно струйка дыма, и аккуратно уклонилась от атаки.

- Убийца, который пришел в ту ночь, в ночь бури… кем он тебе приходился? – хриплым голосом спросила Ся Дун.

— Это был мой покойный отец.

Но прежде чем Гун Юй закончила отвечать, Се Юй в ярости закричал:

- Стража!

Следом за этим приказом из темноты вылетела фигура, кружась и одновременно бросая в Гун Юй три кинжала. Затем нападавший вытащил тонкий клинок с костяной рукоятью и атаковал ее, и люди с хорошим зрением могли разглядеть на лезвии синее мерцание яда.

Гун Юй увернулась от кинжалов, красиво взмахнув рукавами, подобными облакам, и приготовилась защищаться, когда посторонняя рука отбила нацеленный в нее отравленный клинок и какой-то человек встал впереди, заслоняя ее от дальнейших атак. Это была госпожа Чжо.

- Продолжай говорить, так кто убил моего ребенка? - глаза госпожи Чжо налились кровью, а в ее резком голосе не осталось ни капли ее обычной нежной элегантности.

- Жена, прошу, успокойся, — мягко сказал Чжо Динфэн, и посмотрел на Се Юя - Брат Се, пожалуйста, позвольте барышне Гун закончить. Если она говорит вздор, я буду первым, кто не позволит ей уйти!

- Если вы хотите знать, вздор мои слова или нет, вам нужно лишь взглянуть на лицо Его Сиятельства. - слова Гун Юй, казалось, пронзили его прямо в сердце. - Может ли кто-нибудь здесь отрицать, что у господина Се была причина желать смерти этого ребенка? На теле умершего в ту ночь младенца не было ран или шрамов, только небольшое покраснение между бровями, я права? Господин Се был тогда еще молод и не столь аккуратен в делах, как сейчас. Глава союза наемных убийц еще жив ...Если глава Чжо повстречает его, то он сможет узнать еще больше подробностей о том убийстве. Или, возможно... нам следует спросить Ее Высочество старшую Принцессу. С самого начала Ее Высочеству было известно, что ее муж планировал убить ее сына, но она не могла противостоять ему напрямую. Поднявшаяся в ту ночь неразбериха оказалась полезной. Уже не осталось никого, кто помогал вам тогда, кроме вашей старой служанки, которой известно все…

Старшая принцесса Лиян почувствовала, будто ее сердце пронзили мечом, и она застонала, закрывая лицо руками и оседая на пол, не выдержав тяжести этого внезапного натиска, этой ужасной бури. Ее старая служанка с мокрым от слез лицом стояла рядом и поддерживала ее.

- Какой поток бессмысленной лжи! - Брови Се Юя дрожали от ярости, когда он поднял руку и закричал, - Стража! Возьмите эту женщину и убейте ее на месте!

По его приказу стражники резиденции Се немедленно ринулись вперед к Гун Юй. Ошеломленный Чжо Динфэн не двигался с места, а госпожа Чжо стиснула зубы и закричала:

- Яо-эр! И-эр!

Чжо Цинъи сразу бросился прямо к своей матери, но Чжо Цинъяо замешкался и прежде чем подлететь к родителям осторожно отвел свою застывшую жену в угол зала. Янь Юйцзинь посмотрел на Гун Юй, а затем взял Сяо Цзинжуя за руку и потащил своего неподвижного друга к Мэй Чансу, и снова вернулся на свое место рядом с девушкой.
Лицо Се Юя было грозным, а его взгляд убийственным, когда он смотрел на толпу гостей.

Он пришел к заключению, что с сегодняшнего дня раскол между семьями Се и Чжо кажется неизбежным, и что необходимо убить Гун Юй. Даже если Чжо Динфэн не сразу отвернется от него, подозрение в убийстве ребенка не отметешь просто так. Несмотря на родственные связи через брак их детей, Се Юй не был уверен, что Чжо Динфэн останется верным соратником. А Чжо Динфэн уже много лет помогал ему расправляться с делами, как воин цзянху. Он просто слишком много знал. Отпустить его сейчас все равно, что преподнести в качестве дара к порогу резиденции принца Юя. Потеряв контроль над Джо Динфэном, Се Юй не мог позволить этому произойти. Кроме того, после сегодняшней ночи принц Юй, безусловно, сделает все возможное, чтобы защитить Чжо Динфэна, поэтому избавиться от него в будущем будет сложно. С другой стороны, если он позаботится обо всем сейчас, укрытый стенами своей резиденции, если сожжет эти мосты так безжалостно, как только сможет, очищая мутную воду для свежих, чистых источников, тогда надежда все еще останется.

Когда он принял решение, его сердце превратилось в кусок твердого, непоколебимого железа.

- Гарнизон, окружить их! Позвать лучников!

Как только Се Ци услышала слово «лучники», она громко закричала: «Отец!» и бросилась было к нему, но Се Юй взмахом руки велел стражникам остановить ее. К этому времени Се Би почти потерял рассудок, его рот открывался и закрывался, но не издавал ни звука.

- Брат Се, — голос Чжо Динфэна дрожал, - Что ты собираешься сделать?

- Эта женщина лжет и по закону должна умереть. Если ты защитишь ее, не вини меня за любой вред, причиненный тебе!

Первоначальным намерением Чжо Динфэна было только выслушать Гун Юй, а решение он собирался принять после расследования, что же на самом деле произошло много лет назад. Он не собирался защищать ее. Но когда он услышал ответ Се Юя, то понял злой замысел, стоящий за этими словами. Джо Динфена затрясло от ярости.

Ся Дун, которая наблюдала со стороны, наконец, была вынуждена вмешаться.

- Ваше Сиятельство забыли обо мне и командующем Мэне? Убивать людей подобным образом немного незаконно, не правда ли?

Се Юй стиснул зубы. Он знал, что неразумно убивать Чжо Динфэна на глазах у Ся Дун и Мэн Чжи, но если он не убьет его сейчас, то Чжо Динфэн окажется под защитой принца Юя, как только он покинет двери резиденции. Второй такой возможности уже не будет. Стрела была натянута, и она должна быть выпущена. Хорошего решения не было, но решение все же нужно было принять.

- У нашего народа есть закон. Любой, кто замешан в колдовстве, должен немедленно умереть. Эта женщина околдовала гостей в моем доме, она лжет и сеет смуту. Офицер Ся, прошу, не вмешивайся в это дело.

Се Юй холодно отвернулся и жестом приказал своим людям разойтись веером для перекрытия выходов из зала.

Но в душе он прекрасно понимал, что ни с кем из присутствующих не будет легко иметь дело, особенно с Ся Дун и Мэн Чжи. Во-первых, убить этих двоих может быть не получится, а во-вторых, даже если ему удастся их убить, объяснить их смерть в его собственном доме будет нелегко. Поэтому Се Юй рассчитывал на побег этих двоих.

В данный момент лучшим выходом из ситуации было заткнуть как можно больше ртов, а потом будут лишь его слова против слов Ся Дун и Мэн Чжи. И кому поверит Император? Если бы тот человек вернулся и помог ему, он мог бы спастись от смерти

- Ваше Сиятельства, если вам есть что сказать, позвольте ответить и нам. Почему мы должны прибегать к кровопролитию? - Мэн Чжи увидел, что Се Юй действительно вынашивает смертельные намерения, и нахмурился. - Ни я, ни офицер Ся не сможем остаться в стороне и позволить сегодняшним событиям пройти незамеченными, поэтому я прошу вас передумать.

Се Юй холодно рассмеялся.

- Здесь мой дом, так чего вы ждете? Если вы хотите доложить об этом Его Величеству, не стесняйтесь. Но что касается этой женщины и тех кого она околдовала, я боюсь, что вы не сможете их спасти.

Мэн Чжи нахмурился сильнее, понимая, что это не пустые слова. В резиденции высокопоставленного военного чиновника находилось 800 солдат, из них 500 были вооружены, и с ними было трудно справиться. Не говоря уже о том, что как только лучники займут позиции и начнут стрелять по ним со всех сторон, неважно, насколько хороши были его собственные боевые способности, ему все равно будет трудно защитить себя. Не говоря уже о защите семьи Чжо и других гостей. Он повернулся и посмотрел на Мэй Чансу.

Но Мэй Чансу смотрел на старшую принцессу Лиян.

Старшая принцесса Лиян была явно ошеломлена, но она решительно шла к Сяо Цзинжую, явно не желая ничего, кроме как быть рядом с ним.

— Лиян, — Се Юй тоже обернулся к ней и нежно успокоил, - Не беспокойся об этом, я не причиню вреда Цзинжую. Если бы я хотел убить его, я бы сделал это давным-давно, так что не волнуйся. Все, что я делаю, я делаю ради вас, вы должны помнить об этом..

Старшая принцесса Лиян посмотрела на своего мужа, с которым была вместе уже более двадцати лет, и почувствовала сокрушительную боль в сердце. Она опустилась на пол, беззвучно рыдая.

Се Юй перевел взгляд на Юйвэнь Сюаня, который на это пожал плечами и сказал:

- Если вы не причините вреда тем, о ком заботится Нянь Нянь, то я не буду лезть в эти мутные воды. В конце концов, какое мне до этого дело?

Се Юй холодно усмехнулся.

- Хорошо, я благодарен Его Высочеству принцу Лину за любезность.

Он вновь пробежался взглядом по всему залу и намеренно задержал его на Мэй Чансу, словно принимая решение позаботиться об этом причиняющим беспокойство вражеском стратеге, пока у него есть такая возможность.

Обеспокоенный Мэн Чжи встал ближе к Мэй Чансу и спросил:

- Куда делся Фейлю?

Глаза Мэй Чансу заблестели, и он громко рассмеялся.

- Наконец-то кто-то вспомнил Фейлю. На самом деле, я все это время ждал, что Ваше Сиятельство спросит об этом, но, к сожалению, похоже, вы забыли, что я привел сюда этого ребенка.

Сердце Се Юй рухнуло вниз, когда к нему подбежал один из стражников и сообщил:

- Господин, все плохо, у всех луков перерезаны тетивы...

- Никчемный! - Се Юй пнул его. — А как насчет запасных луков?

- Кроме того……также…..

Се Юй практически полыхал от гнева.

- Фейлю, ты вернулся, было весело? – мягким голосом позвал Мэй Чансу.

- Весело! - юноша, который никем не замеченный появился в павильоне Дождевых капель, теперь стоял рядом со своим братом Су. Широко распахнутыми глазами он смотрел на окружающие его мечи.

Се Юй обуздал свою ярость, и теперь он поднял лицо к небу и расхохотался.

- Су Чжэ, ты думаешь, я не могу справиться со всеми вами только потому, что лишился своих лучников? Я боюсь, что гений Цилинь недооценил силу хоу Нина.

— Возможно, — спокойно ответил Мэй Чансу. – Его Сиятельство полон решимости пролить кровь этой ночью, так как же я могу остановить его? У всего есть причина и есть следствие. Сегодня господин Се пожинает то, что когда-то посеял. И как бы вы ни сопротивлялись, этот плод вам придется съесть до конца.

Се Юй заложил руки за спину, а в его голове звучало превосходство.

- Не делайте пустых угроз. Я не верю в небесное наказание, и я пережил более сильные бури, чем эта. Думаете, события этой ночи смогут меня свалить?

— Я это знаю. - Мэй Чансу склонил голову. - Хоу не верит в небесный закон, ему нет дела до справедливости и благородства. Разумеется, нет ничего, на что бы вы не осмелились. Но я не такой, как хоу, я всегда был боязливым и осторожным, и поэтому, прежде чем осмелиться сегодня войти в эти двери, я сделал некоторые приготовления. В этот самый момент Его Высочество принц Юй со своей армией стоит у ваших ворот, и если я не выйду, то, боюсь, он без колебаний придет на помощь….

Се Юй недоверчиво посмотрел на него.

— Вы думаете, что я поверю в это? Ради вас, простого советника, принц Юй осмелится ворваться в резиденцию высокопоставленного хоу?

Мэй Чансу ярко улыбнулся и веселым голосом ответил:

- Конечно, он не станет рисковать только из-за меня. Но вот ради возможности погубить вас, Ваше Сиятельство, как вы думаете?



* в тексте дан эпитет娴xián -обладать высоким мастерством; хорошо владеть. Переводчик с китайского пояснила, что титул Нянь Нянь аналогичен титулу матери нашего наследного принца.
* в тексте это 嬷嬷 mómo 1) мама (в сев. диал. также о пожилой жене) 2) кормилица, молочная мать 3) нянька.
Имеется в виду пожилая служанка, которая идет с девушкой в семью ее мужа после замужества, как кормилица

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 89. Сломанное запястье воина

За этим холодным вызовом, который, тем не менее, был дан спокойным голосом, в павильон Дождевых капель вошли несколько человек. Первый мужчина с худым лицом и убранными в пучок волосами, на манер народа Чу, был одет в светло-серый халат. Его взгляд был устремлен на главные места в зале, а сам он походил на свирепый меч из чужих земель.

Это был Юэ Сюзэ, занимавший пятое место в Списке бойцов архива Ланъя, один из главнокомандующих дворца Великой Чу и известный во всем мире своим мастерством в фехтовании в стиле Эйюнь.*

Се Юй в ярости поднялся и громовым голосом произнес:

- Господин Юэ, вы вторглись в мою личную резиденцию! Как вы смеете проявлять такое неуважение? Такие нравы заведены при дворе Великой Чу?

- Это не правда. – как только Се Юй договорил, позади Юэ Сюзэ появился весело улыбающийся Юйвэнь Сюань. - Юэ Сюзэ покинул свой пост при дворе полмесяца назад и теперь является обычным человеком из цзянху. Какое бы недовольство господин Се не испытывал по отношению к нему, прошу воздержаться от легкомысленных упоминаний о нравах при дворе Великой Чу.

Выражение лица Се Юя изменилось, и он перевел свой ледяной взгляд на Юйвэнь Сюаня.

- Тогда Его Высочество принц Лин, по крайней мере, может считаться частью двора Великой Чу, не так ли? Какое оправдание есть у вас, чтобы прорваться сюда подобным образом?

— Я не прорывался внутрь. - Юйвэнь Сюань от удивления широко раскрыл глаза, а выражение его лица стало преувеличенно обиженным. - Давайте все проясним. Мы не связаны с Юэ Сюзэ, я пришел сюда сегодня, потому что услышал о дне рождения молодого господина Сяо, и подумал, раз мы встречались ранее, было бы уместно выразить свое уважение и преподнести небольшой подарок. И раз уж я пришел, то решил воспользоваться возможностью, чтобы поприветствовать господина Се. У ворот я увидел, как ваши слуги не дают пройти Юэ Сюзэ, но никто из них не стал останавливать меня. Откуда я знал, что не могу войти? Если вы мне не верите, вы можете спросить у своих слуг.

Это нелепое объяснение было таким глупым и смешным, что фактически лишило Се Юя дара речи. Все было представлено так, словно этот господин действительно не сделал ничего плохого, а лишь зашел, чтобы поздравить его сыны с днем рождения и даже принес подарок. Если хозяин резиденции грубо прогонит этого принца, посланника Великой Чу, прибывшего для заключения брачного союза между их государствами, это станет потерей лица с его стороны. Оставалось только подавить свой гнев и вновь перевести внимание на Юэ Сюзэ.

- Этот дом не предназначен для таких гостей, как брат Юэ. Если он захочет уйти сейчас, мы оставим этот вопрос в покое. В противном случае... не обвиняйте нас в негостеприимстве.

В зале стояла полная тишина, а Се Юй говорил громко, поэтому Юэ Сюзе должен был ясно его услышать, но, судя по бесстрастному выражению лица последнего, он словно пропустил все мимо ушей. Юэ Сюзэ перевел свой сверкающий прямой взгляд на Чжо Динфэна и заговорил тем же равнодушным тоном, что и раньше.

- Этот вызов сделан по правилам цзянху, и ради него я даже оставил свой пост при дворе. Если брат Чжо хочет отказаться, он должен хотя бы сказать об этом сам. Брат Чжо, которого я знаю, не прячется под крыльями других, или может быть, поскольку брат Чжо наладил семейные связи с господином Се, он больше не человек цзянху?

Брови Чжо Динфэна взметнулись вверх, седая борода задергалась, и он встал, ударив кулаком по столу, но Се Юй сжал его плечо.

В цзянху вызов на поединок, чтобы померяться силами, был обычным делом, и такие сражения отличались от боев, связанных с местью или обидой. Было хорошо известно, что в ходе такого поединка стороны действовали осторожно, так как считалось крайне дурным тоном нанести противнику настоящую травму. Особенно это касалось таких мастеров, как Юэ Сюзэ и Чжо Динфэн. Ведь воины такого уровня легко могли определить победителя, не причинив друг другу вреда. Итак, если не считать того, что обстановка была не самой подходящей, для Чжо Динфэна было не очень рискованно принять этот вызов. В худшем случае он проиграет и потеряет немного своей репутации и ранга, тогда как отказ от такого честного вызова лишает его, как воина цзянху, гораздо большего уважения.

Именно поэтому почти все гости не могли понять, почему Се Юй так противился этому. Может быть, это из-за того, что Юэ Сюзэ явился сюда столь невежливым образом?

Хоу Нин чувствовал удивленные взгляды своих гостей на себе, и не мог найти верных слов. По правде говоря, все знали о пристрастии Юэ Сюзе бросать вызов мастерам по боевым искусствам. Что касается его вторжения, то лучшим способом исправить случившееся было бы улыбнуться и милостиво простить его, продемонстрировав таким образом щедрость и благородство, подобающее ценителям боевых искусств и господам высокого ранга. К сожалению, сегодня Се Юй просто не мог этого сделать.

Причиной тому было присутствие Ся Дун и Мэн Чжи, а также высокое мастерство Юэ Сюзэ.

Когда Ся Дун неожиданно атаковала Чжо Динфэна, ее целью было изучить его боевой стиль, чтобы попытаться сопоставить его удары с отметинами на телах стражников, убитых в канун Нового года. Се Юй предсказал это и заранее предупредил Чжо Динфэна. Они ожидали, что Ся Дун только исследует возможность и не посмеет драться слишком агрессивно, поэтому Чжо Динфэн небрежно отбивал ее атаки и слегка изменил окончание каждого своего удара, ровно настолько, чтобы не вызвать подозрений у женщины-офицера управления Сюаньцзин.

Но они не могли использовать те же уловки против Юэ Сюзэ. Во-первых, он сражался против Чжо Динфэна в прошлом и знал, как тот фехтует. Во-вторых, этот воин пришел бросить вызов, и, хотя он не намеревался причинить настоящий вред, он точно не собирался сдерживаться. Говорят, что в поединке настоящих мастеров разница между победой и поражением совсем ничтожная.

Если Джо Динфэнь пожелает скрыть свою силу или изменить технику, это не просто может привести к проигрышу. Проблема в том, что возможно ему не удастся это сделать в принципе...

Если Чжо Динфэн задействует всю свою силу и мастерство, и к их большой удаче Ся Дун не распознает его стиль, не оставалось никаких шансов, что Мэн Чжи, величайший боец Великой Лян, тоже будет обманут. А, по крайней мере официально, главным следователем дела об убитых стражниках оставался именно этот командующий Императорской Гвардией.

Легкая испарина выступила на лбу Се Юя, и он начал сожалеть, что отец и сын Чжо не были отправлены из столицы задолго до этого. Но опять же, кто мог предположить, что Юэ Сюзэ из Великой Чу внезапно объявится этим вечером и бросит вызов Чжо Динфэну в присутствии Ся Дун и Мэн Чжи?

- Брат Юэ, сегодня у моего младшего сына день рождения, можем ли мы договориться о другой встрече в другое время? — мягко спросил Чжо Динфэн.

- Нет.

- И почему нет?

- Я отошел от дворцовых дел всего на полгода, и только в это время я могу свободно путешествовать в поисках противников.

- Тогда как насчет завтра? Ты же не сильно спешишь, не так ли?

- Завтра…. - взгляд Юэ Сюзэ затуманился печалью, хотя никто не мог понять, почему. - Ночь длинна и снов много, кто может сказать, что произойдет в эту ночь? Кто может знать, наступит ли когда-нибудь завтра? Раз уж мы встретились, почему бы не уладить это сейчас? Поединок – это не преступление, и, возможно, он даже оживит прием в честь дня рождения твоего сына.

- Брат Юэ хочет решить это сегодня вечером, здесь и сейчас?

- Верно.

- Какая дерзость! - Се Юй в ярости стиснул зубы, - Сегодня прием в честь дня рождения нашего сына, приглашены уважаемые гости! Как ты смеешь вмешиваться и поднимать шум! Стража! Немедленно уведите его!

Выражение лица Юэ Сюзе не изменилось, когда он медленно сказал:

- Брат Чжо, ты прекрасно знаешь, пришел ли я бросить вызов или поднять шум. Дай мне прямой ответ.

Дюжина стражников уже бросилась вперед и окружила Юэ Сюзэ. Они направили свои копья с блестящими наконечниками на него, словно собираясь напасть, когда Чжо Динфэн внезапно закричал:

- Стойте!

Се Юя потрясенно поднял брови, его рука сжалась на плече Чжо Динфэна, но прежде чем он успел заговорить, глава поместья Тяньцюань обратил на него серьезный взгляд и тихо сказал:

- Брат Се, прости меня, я… в конце концов, человек цзянху. ……но, прошу, не волнуйся, я разберусь с этим вопросом и буду аккуратен…

Се Юй посмотрел на наго и уже собрался возразить, но остановился, словно что-то обдумав. Затем, укрепив свое сердце, он медленно отпустил руку Чжо Динфэна и мягко сказал:

- Я никогда не сомневался в решениях брата Чжо.

Чжо Динфэн слегка улыбнулся, поднялся и со спокойным выражением лица обратился к Юэ Сюзэ:

- Прошу.

К этому времени Гун Юй уже перенесла гуцинь в угол, и посреди зала открылось большое пустое пространство, естественная площадка для поединка. Хотя они еще не обнажили свои мечи, аура уверенности и силы, исходящая от этих двух мастеров, намного превосходила ауру их учеников, которые сражались друг с другом пару дней назад.
В знак уважения к этому поединку все, кроме старшей принцессы, встали, и даже Се Ци, сложив руки на круглом животе, поднялась с помощью своего мужа.

Поскольку принц Юйвэнь Сюань и его люди стояли на улице, двери павильона оставались открытыми. Легкий вечерний ветерок задувал в зал, заставляя свечи трепетать. В промежутке между вспышками пламени два меча вылетели из ножен и столкнулись друг с другом, подобно молнии.

Союзы Тяньцюань и Эйюнь были знамениты своими стилями фехтования, история их противостояния длилась уже сто лет, на протяжении которых количество побед и поражений почти сравнялось. В мире цзянху кроме техники «морского меча» союза Северного Янь Туоба Хао, ни одна из других техник не могла их одолеть. Чжо Динфэн выиграл свой первый бой против Юэ Сюзэ в возрасте двадцати семи лет, а в тридцать пять он снова сразился с ним и снова победил. Несмотря на такое преимущество, по торжественному выражению его лица было понятно, что этого соперника он не мог воспринимать легкомысленно независимо от количества одержанных побед.

Итак, эти двое в третий раз сошлись в поединке. Мечи сверкали, по стенам метались тени, развевались одежды, но после почти сотни ударов до кульминации было еще далеко. На первый взгляд, бой казался даже менее интересным, чем сражение между Сяо Цзинжуем и Нянь Нянь.

На самом деле, эти два поединка вряд ли можно было сравнивать, и мало кто понимал эту истину лучше, чем Ся Дун.
Ее взгляд сиял, и она, казалось, была полностью поглощена борьбой, не обращая внимания ни на что другое. Каждый взмах меча был воплощением точности и изящества, угол удара, сила и скорость были настоящим чудом. Словно сам дух меча управлял каждым движением. Поединок молодых бойцов, прошедший несколько дней назад, по сравнению с этим теперь казался любительским и неуклюжим.

Конечно, Чжо Цинъяо и Сяо Цзинжуй тоже прекрасно это понимали. Они оба стояли в самом освещенным месте и не сводили глаз с дерущихся. Только лишь наблюдение за поединком таких мастеров стоило целого года обучения.

В отличие от большинства присутствующих, чьи сердца и разум были полностью захвачены поединком, трое гостей, казалось, не проявляли к происходящему никакого интереса.

Принцесса Лиян прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Выражение ее спокойного лица резко отличалось от нервных лиц Се Юя и госпожи Чжо, сидевших рядом с ней.

Мэй Чансу смотрел прямо на середину зала, но его взгляд был рассеян, а лицо немного отрешенным, словно он был поглощен своими мыслями.

Гун Юй тихо сидела в углу, держа гуцинь на руках и внимательно рассматривая узор на дереве. Ее длинные волосы свободно падали на лицо, и она ни разу не подняла голову, чтобы посмотреть на поединок.

Все трое ждали окончания сражения. Принцессе Лиян оно было просто неинтересно, но двое других знали, что после его завершения наступит время для самого главного….

Рука Мэн Чжи, лежавшая на столе, внезапно напряглась и сжалась в кулак. Мэй Чансу вздрогнул от этого неожиданного движения и снова обратил внимание на воинов. Две фигуры все еще находились в движении. Со стороны ход поединка, казалось, не изменился, но настоящие знатоки в зале уже увидели, что момент победы близок.

По странному совпадению последний удар в этой битве был таким же, как последний удар в сражении между Сяо Цзинжуем и Нянь Нянь два дня назад.

Меч Чжо Динфэна пронесся вперед, разрезая воздух, но Юэ Сюзэ поднял свой меч, намереваясь отбить атаку, и его меч породил не тонкие нити света, как у его ученицы, а сплошную стену из света.

Внезапно возникший туман из дождевых капель превратился в водяную стрелу и пронзил стену света. Юэ Сюзэ успел увернутся от удара, но меч Чжо Динфена уже проделал длинную дыру в его халате, не пролив крови. Юэ Сюзэ ровно вздохнул, его движения были спокойными, когда он быстро вывернул руку вверх, чтобы блокировать следующую атаку.
Но в глубине души он понимал, что этот небольшой урон уже был поражением. Последующими ударами он мог лишь ограничить свои потери, но поединок уже был предрешен.

На лице Чжо Динфэна появилась легкая улыбка, но в этой улыбке отразились печаль и решимость.

Его последний удар был отбит Юэ Сюзэ, и ему оставалось только дождаться момента, когда Юэ Сюзэ снова поднимет свой меч, отпрыгнуть в сторону и битва была бы окончена.

Такой результат могли предсказать все, кто следил за боем, и все как будто расслабились, предвкушая развязку. Только холодный взгляд Се Юя был прикован к центру зала.

Мэй Чансу слегка задержал дыхание и в это время острие меча Юэ Сюзэ вонзилось в запястье Чжо Динфэна, который должен был отпрыгнуть с этого места мгновенье назад. Кровь брызнула в воздух, когда меч Тяньцюань с лязгом упал на землю.

- Отец!

- Мой господин!

В зале раздались крики его жены и детей. Сяо Цзинжуй и Чжо Цинъяо подбежали и помогли Чжо Динфэну подняться на ноги, при этом бросая убийственные взгляды на Юэ Сюзэ.

- Это был всего лишь поединок, как вы могли…

Юэ Сюзэ выглядел не менее потрясенным, чем они двое.

- Брат Чжо, ты, ты…

- Это не вина брата Юэ… - Чжо Динфэн изо всех сил старался, чтобы его голос звучал ровнее. – Это я тот, кто в последнюю минуту отвлекся…

Слова Сяо Цзинжуй и Чжо Цинъяо были продиктованы беспокойством. По правде говоря, они понимали, что Юэ Сюзэ не виноват. Однако, пока Сяо Цзинжуй чувствовал себя сбитым с толку, в сердце Чжо Цинъяо промелькнул проблеск понимания.

- Быстрее, приведите лекаря! - Се Юй поспешно подошел и взял запястье Чжо Динфэна в свои руки. Когда он увидел тяжесть повреждения сухожилий и понял, что шансов на полное выздоровление мало, на его лице отразилась сложная череда эмоций.

- Это лишь небольшая травма, в лекаре нет надобности. Пусть Цинъяо принесет лекарство цзиньчуан* и перевяжет рану, этого будет достаточно. – тихо сказал Чжо Динфэн, избегая взгляда Се Юя.

Ся Дун и Мэн Чжи, которые все это время с удивлением наблюдали за происходящим, теперь переглянулись.

Хотя то, что можно было увидеть, уже было замечено, травма Чжо Динфэн снова развеяла все доказательства по ветру, и единственная связь между Се Юем и убитыми стражниками теперь исчезла навсегда.

Чжо Динфэн не хотел отказываться от вызова и нарушать правила цзянху, но он также не мог позволить, чтобы его поймали и вовлекли Се Юя. Поэтому независимо от того, был ли он прав, поступая так, как он сделал, нельзя было не уважать его мужество. Жаль, что мастерство его сына, Чжо Цинъяо, все еще было невелико, и поэтому пройдет много лет, прежде чем имя поместья Тяньцюань снова появится в списках архива Ланъя.

- Я тот, кто проиграл этот бой. - Юэ Сюзэ посмотрел на бледное лицо Чжо Динфэна и твердо сказал, - Мы, из союза Эйюнь, будем ждать вызова наследников Тяньцюань в будущем.

После этих слов он сложил руки и поклонился.

— Спасибо, брат Юэ. - запястье Чжо Динфэна было перевязано и поэтому он не мог сложить руки, но поклонился в ответ. Потом он повернулся к Се Юю и сказал, - Я в прошлом пообещал брату Юэ ответить на его вызов в любое время и в любом месте, поэтому я прошу вас простить его вторжение сегодня вечером.

Се Юй улыбнулся.

- О чем ты говоришь? В цзянху свои правила, это я хорошо знаю, и я не буду обвинять брата Юэ, не волнуйся. Ступай и отдохни сейчас, хорошо?

Хотя рана на его тела не была тяжелой, но сердца его было серьезно повреждено, поэтому Чжо Динфэн действительно хотел удалиться в свои комнаты и немного отдохнуть. Он кивнул и повернулся, чтобы уйти при поддержке двух сыновей, когда вдруг ясный высокий голос произнес:

- Прошу, подождите!


遏云 èyún - останавливающий тучи.
金创药 - Целебный эликсир. Состоит из:
金创- jīnchuāng -колотая (резаная) рана
药 – yào - 1) лекарство; лекарственный 2) яд, отрава; травить, отравлять 3) книжн. лечить, исцелять 4) (для обозначения ряда химических веществ)

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 88 Поединок

Хоу Нин был не просто высокопоставленным военным чиновником, но и зятем Императора, поэтому резиденция Се была намного величественнее, чем поместья других чиновников того же ранга.

Помимо главного дома, павильона для приемов, цветочного павильона, боковых флигелей и других обычных построек, между внутренним и внешним дворами на берегу озера было построено изящное и необычное здание, которое называли Павильоном дождевых капель. Количество приглашенных гостей не было ни слишком большим, ни слишком маленьким, и идеально соответствовало вместимости этого здания. Поэтому старшая принцесса Лиян решила провести прием по случаю дня рождения Сяо Цзинжуя именно здесь.

Когда прибыл последний гость - Ся Дун, Се Юй отправил слугу, чтобы предупредить женщин во внутреннем дворе, а сам сопроводил гостей к месту празднования. Почти все присутствующие, кроме госпожи Чжо, встречались ранее и хорошо знали друг друга, поэтому время, потраченное на знакомство и приветствия, длилось недолго. Вскоре каждый гость расположился на своем месте.

Поскольку это был семейный прием для близких людей, рассадка гостей была не слишком строгой. Супружеская пара Се заняла место хозяев дома, рядом с ними расположились Чжо Динфэн и его жена. Ся Дун и Мэн Чжи долго вежливо отказывались от места главного гостя, пока Мэн Чжи, который был старше по возрасту, наконец, не занял почетное место, а Ся Дун села напротив него. Справа от Мэн Чжи находился Мэй Чансу, а справа от Ся Дун — Янь Юйцзинь. Чтобы избежать привычки сестрицы Ся Дун щипать себя за щеку, Янь Юйцзинь осторожно отодвинулся от нее примерно на один чи. Остальные молодые люди заняли свои места в соответствии со своими рангами и старшинством, и только Гун Юй настояла на том, чтобы сесть в конце стола. Чжо Цинъи, которой очень понравилась эта сестренка, села за столик рядом с ней. Сяо Цзинжуй огляделся в поисках Фэй Лю, намереваясь найти местечко и для него, но даже тени юноши нигде не было видно. Мэй Чансу с улыбкой попросил его не беспокоиться.

Сегодня именинник был одет в новенький халат, собственноручно сшитый госпожой Чжо. Хотя мастерство женщины-воина цзянху не могло сравниться с мастерством настоящей швеи, забота и любовь, которые она вложила в свою работу, были очевидны. Воротник и рукава были вышиты тонким круговым узором, подол обшит золотой нитью, а пояс украшен нефритовыми подвесками и жемчугом. К счастью, у Сяо Цзинжуя от природы был возвышенный и ученый вид, и поэтому даже во всем этом наряде ему все же удавалось не выглядеть типичным избалованным сыном богатой знатной семьи. Тем не менее, когда Янь Юйцзинь впервые увидел, как его друг примеряет этот халат, то не удержался и поддразнил его:

- Цзинжуй, когда я вижу, как ты охотно надеваешь что-то подобное, я понимаю, что ты действительно почтительный сын.

Перед началом приема были вручены подарки. Родители подарили ему одежду и обувь, Чжо Цинъяо и его жена подарили нефритовую флейту, а Се Би - дорогой чернильный камень Фан Дуань*. Сестра Чжо Цинъи смастерила новую кисточку для меча. Янь Юйцзинь подарил ему изысканную упряжь, Ся Дун и Мэн Чжи принесли элегантные сувениры, а Гун Юй преподнесла искусно вышитую ширму.

Пилюли для защиты сердца, которые прислал Мэй Чансу, поначалу затерялись среди всех этих подарков. Но восторженные охи Янь Юйцзиня, который из любопытства все рассмотрел и расспросил, привлекли всеобщее внимание к этому драгоценному подарку.

- Это так несправедливо! Брат Су слишком предвзят, такой замечательный подарок потрачен впустую на Цзинжуя! Мне не дарили ничего подобного, хотя брат Су явно любит меня больше!

Пока Янь Юйцзинь возмущался, тонкая и беспощадная нефритовая рука протянулась сбоку и ущипнула его за щеку так, что его лицо тут же покраснело.

- Чего ты суетишься? Еще не середина седьмого месяца, не так ли? Кто сказал, что господин Су не подарит тебе что-нибудь хорошее, когда придет время? – развеселилась Ся Дун.

Сын зятя Императора схватился за свою щеку и обиженно возразил:

- Мой день рождения не в середине месяца, а в седьмой день седьмого месяца, сестрица Ся Дун, не ошибайся так больше!

- О, праздник двойной семерки…** - Ся Дун взглянул на него. - Ну, это не так уж отличается от середины седьмого месяца, чего ты так разволновался?***

Янь Юйцзинь со слезами на глазах уставился на нее.

- Прошу, старшая сестрица, праздник Циси и середина седьмого месяца отличаются не только по дате, но по смыслу..

- Хорошо, хорошо, — с улыбкой вмешался Се Би. - Вы двое действительно готовы драться из-за чего угодно. Пилюли для защиты сердца хотя и редкость, но их не следует принимать каждый день. Когда ты будешь срыгивать кровью или задыхаться, я уверен, старший брат даст тебе пилюлю…

Янь Юйцзинь сразу же перевел свой сердитый взгляд на второго брата Се.

- Это ты будешь кашлять кровью и задыхаться!

Из-за этого шума, поднятого молодыми людьми, сдержанная атмосфера приема, наконец, немного развеялась. Даже старшая принцесса Лиян, улыбаясь, сказала:

- Юйцзинь приходил ко мне в слезах и жаловался, что вы двое издеваетесь над ним, а я ему не верила. А вот теперь мне кажется, что вам и в самом деле нравится подшучивать над ним.

- Хорошо, — Се Юй тоже улыбнулся. - Цзинжуй, как ты можешь так обращаться с гостями, пойди и налей всем вина.
Сяо Цзинжуй послушно поднялся и по очереди наполнил вином чаши гостей из черно-серебряного кувшина.

Се Юй поднял свою чашу, поклонился всем и заговорил:
- Мы побеспокоили вас приглашением на этот небольшой скромный праздник моего сына. Я поднимаю эту чашу как дань уважения вам, и первым выпью это вино в вашу честь.

Он поднес чашу к губам и осушил ее одним махом. Все последовали его примеру, только Мэй Чансу лишь коснулся губами своей чаши прежде чем поставить ее на стол. Сяо Цзинжуй знал о слабом здоровье своего друга и поэтому не настаивал, а вместо этого тихо приказал слуге принести горячий чай.

- О, прошу, не нужно придерживаться церемоний, это всего лишь скромный семейный праздник. Я никогда не был хорошим хозяином, поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь чувствовать себя как дома и делайте что пожелаете. - Се Юй рассмеялся, а затем жестом велел слугам подавать на стол, а сам сел на свое место.

После нескольких порций вина Ся Дун заправила волосы за уши, подперла подбородок одной рукой и посмотрела на хозяина слегка затуманенными взглядом.

- Господин Се сказал, что мы должны быть как дома. Это в самом деле так?

- Конечно, это правда. Почему офицер Ся спрашивает об этом?

- Я лишь желаю убедиться… - Ся Дун мило и озорно улыбнулась, - В своем доме я часто своенравна и порывиста, я надеюсь, что господин не обидится на мое неподобающее поведение?

Се Юй громко рассмеялся и ответил:

- Ся Дун всегда вела себя, подобно мальчишке, почему же я должен сейчас на это обижаться?

- Хорошо. - Ся Дун медленно кивнула. Ее губы сжались, а озорная улыбка внезапно стала ледяной, когда она перевела взгляд с Се Юя на Чжо Динфэне, сидящего рядом с ним. - Ся Дун давно восхищается боевыми навыками главы Чжо, нам повезло встретиться сегодня, и я прошу возможности поучиться у него.

Стоило только этим холодным словам сорваться с ее губ, как Ся Дун взметнулась в воздух и, держа палочку для еды, словно меч, нацелилась прямо в горло Чжо Динфэна.

Эта резкая смена настроения заставила всех ошеломленно замереть. Прежде чем все успели среагировать, они уже обменивались ударами. Хотя в качестве мечей использовались только палочки для еды, каждый удар наносился яростно и порождал сильный ветер, заставляя зрителей затаить дыхание.

К этому времени было нанесено более десяти ударов. Неожиданно Ся Дун отступила назад и закончила бой, так же внезапно, как атаковала. Края ее одежды медленно опадали вниз, пока она поправляла прическу.

Для большинства гостей выражение лица Ся Дун показалось обычным, и лишь очень немногие из присутствующих заметили намек на замешательство, промелькнувший в ее глазах.

Холодная улыбка скользнула по губам хоу Нина Се Юя.

Ся Дун была действительно самоотверженным человеком. В деле об убитых стражниках не было никакого продвижения, но она все еще не отказалась от расследования. Разумеется, раз Се Юй осмелился пригласить ее сегодня, он как следует подготовился. Если эта женщина-офицер Сюаньцзин пожелает сравнить боевые искусства Чжо Динфэна с ранами, нанесенными убитым стражникам, так просто это не получится.

- Восхитительно! - Мэн Чжи первым нарушил минутное молчание. – Пусть вы обменялись всего дюжиной ударов, но ваши движения были великолепны, а внутренняя сила и владение мечом превосходны. Какая удача стать свидетелем этого поединка!

Ся Дун улыбнулась.

- Для командующего Мэн это сражение, должно быть, выглядит детской забавой.

Чжо Динфэн скромно добавил:

-Офицер Ся была слишком добра, еще несколько ударов, и она заставила бы меня молить о пощаде.

- После того, как мастера скрестили мечи, наступает время выпить вина. - Се Юй взял кувшин и сам наполнил чашу, а затем поднес ее Ся Дун. По-видимому, он желал положить конец так неожиданно возникшей ситуации. Ся Дун некоторое время пристально смотрела на него, а затем медленно взяла чашу,и, запрокинув голову, осушила ее.
К ним подошел Чжо Цинъяо со своей женой и сложил ладони в приветствии.

- Офицер Ся действительно грозный противник. Позвольте мне воспользоваться этой возможностью, чтобы выпить за вас,и, если мы повстречаемся в цзянху, я прошу преподать мне урок.

Ся Дун улыбнулась, но ничего не ответила, поднимая очередную чашу. Се Би и Чжо Цинъи, получив тонкий намек от своих родителей, также подошли ближе, чтобы почтительно выпить с Ся Дун. Даже госпожа Чжо встала, чтобы сопроводить своего супруга и выпить вместе со всеми.

Янь Юйцзиню, который тихо переговаривался о чем-то с Сяо Цзинжуем в углу, показалось это немного странным, и он тихо спросил друга:

- Что они делают? Они пытаются напоить ее?

Сяо Цзинжуй ответил так же тихо:

- Я редко вижу, как сестра Ся Дун пьет. Она не захмелеет? Может, мне пойти и выпить немного вместо нее?

— Я тоже редко вижу, как она пьет… Смотри, у нее лицо покраснело. Лучше пойди и выпей за нее, боюсь, она пьяная придет меня мучить…

Мэн Чжи, проходивший мимо них, не удержался от смеха, услышав эти слова, и повернул голову, чтобы их успокоить.

- Не волнуйтесь, Ся Дун краснеет после одной чаши, но даже после тысячи чашек она все равно будет страдать только от покраснения лица… Что вы только здесь обсуждали?

- Я просто напомнил Цзинжую, что это идеальное время, чтобы попросить барышню Гун Юй украсить этот зал своей музыкой. – ответил Янь Юйцзинь и посмотрел на Гун Юй, которая тихо сидела в стороне. Когда она подняла голову и встретилась с ним взглядом, его лицо тут же расплылось в широкой улыбке.

Сяо Цзинжуй рассмеялся и слегка пнул его ногой.

— Ладно, только вытри слюни с лица, а я пойду спрошу маму.

Не успев встать, он заметил, как личная служанка старшей принцессы быстро подошла к Се Юю и что-то прошептала ему на ухо. Се Юй кивнул, а затем повернулся к гостям, откашлялся и сказал громким, ясным голосом:

- Праздника без музыки не бывает. Сегодня здесь с нами барышня Гун Юй из Дома Мяоинь, почему бы не пригласить ее сыграть для нас и смыть наши заботы и тяготы изысканной музыкой?

Его предложение было встречено с радостью. Гун Юй плавно поднялась и поклонилась гостям, а затем тихо произнесла:

- Господин Се слишком добр. У Гун Юй нет талантов, но она сделает все возможное.

Служанки поспешно вынесли гуцинь. Сяо Цзинжуй узнал в нем особенно ценный инструмент своей матери, к которому не дозволялось прикасаться даже ее детям. Позволив постороннему человеку играть на нем, она продемонстрировала, что действительно высоко оценивает мастерство исполнителя.

Гун Юй было неизвестно, как сильно старшая принцесса Лиян любила этот цинь, но будучи одаренным музыкантом она могла оценить достоинства этого инструмента лучше, чем Сяо Цзинжуй. После того как она села и несколько мгновений рассматривала гуцинь, она снова встала и опустилась на колени в поклоне перед старшей принцессой.

Выражение лица старшей принцессы Лиян оставалось таким же безмятежным, как всегда, но ее легкий кивок в ответ был знаком неслыханной учтивости, которую сестра Императора проявила к Гун Юй. Даже Се Юй, который очень хорошо знал характер своей жены, был поражен.

Гун Юй снова села, медленно подняла руку и попробовала несколько струн. В прохладном вечернем воздухе завибрировали чудесные глубокие звуки. Нефритовые пальцы деликатно трепетали, и по залу поплыла знаменитая мелодия «Феникс в поисках подруги». Обычно музыканты стремились сопоставить свое выступление с настроением публики, но таких талантов, как Гун Юй, подобные мелочи не волновали. И поэтому никто, казалось, не удивился, что она выбрала столь печальное произведение для праздничного приема. Музыка поднималась к ночному небу и рисовала картину золотого феникса, парящего над бескрайним морем, ищущего свою подругу. Песня пробудила в слушателях сильное чувство тоски, и еще до того, как музыка закончилась, многие гости погрузились в глубокую задумчивость.

Се Юй, хоть и был образованным человеком, но в музыке разбирался мало и в лучшем случае посчитал песню красивой и приятной на слух, не понимая ее глубокий смысл. Однако, увидев выражение лица своей супруги и блеск слез в ее глазах, он почувствовал беспокойство в своем сердце. Когда песня закончилась, он слегка кашлянул и сказал:

- Талант барышни Гун Юй поистине не имеет себе равных. Но сегодня радостное событие, прошу, подарите нам более веселую песню.

Гун Юй послушно поклонилась и снова начал играть. На этот раз по залу разнеслась яркая, быстрая мелодия, всем известная «Песня рыбака». Музыка была легкой и игривой, и слушателям казалось, что они стоят в теплых лучах заходящего солнца, когда рыбацкие лодки возвращаются после тяжелого рабочего дня и рыбаки весело поют, вытаскивая сети. Даже те гости, которые не могли оценить тонкие нюансы музыки, почувствовали звучащую в песне радость. Но Се Юй не обращал на это внимания. Он молчал и незаметно наблюдал за выражением лица принцессы Лиян. Только когда он увидел, как на ее лбу разгладились морщинки, а на губах расплылась легкая улыбка, он, наконец, вздохнул с облегчением.

Когда песня закончилась, раздались аплодисменты и возгласы похвалы. Янь Юйцзинь взмахнул чашей в руке и громко попросил о третьей песне. Гун Юй улыбнулась, но прежде чем она успела ответить, один из слуг резиденции Се внезапно выбежал на середину зала и распластался на полу в поклоне перед Се Юем. С ужасом на лице и задыхаясь, он произнес:

- Про…простите меня, господин,… там, снаружи гости…

- Что за гости? – нахмурился Се Юй. - Разве я не приказал вам всем закрыть ворота и не пускать посетителей сегодня вечером?

- Этот слуга не смог остановить их, они уже вошли…

Се Юй поднял бровь, когда из-за стен павильона прозвучал холодный голос.

- Мы давно договорились, так почему же брат Чжо отказывается от своего гостя? Может быть, он остановился в резиденции хоу Нина, чтобы спрятаться от моего вызова?


* Наверное, имеется в виду тушечница.
** День Двойной Семерки – один из самых позитивных праздников в Китае. Он празднуется в седьмой день седьмого месяца по лунному календарю, отсюда и название. Китайцы называют его по-другому – ‘фестиваль Циси’ или ‘фестиваль Цисицзе’, что переводится как ‘праздник седьмого вечера’. Вечер в названии фигурирует неслучайно, так как этот праздник связан со звездами в ночном небе и интересной легендой о них -“Легенда о Пастухе и Ткачихе”.
***Пятнадцатый день седьмого месяца – 15 июля - Фестиваль голодных духов.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"