Здесь еще есть кто нибудь?

Вернулась.
Надеюсь, здесь еще есть кто живой и кто все еще любит Архив Ланъя.
Я вот почти год спустя опять вернулась к просмотру этого фильма. И опять восхитилась актерской игрой и прекрасным главным героем!
Ничего страшного у меня не произошло.
Рутина, работа, комп свой так и не починила, выхожу с ноута сестры. Всякие стоматологи (боже, как дорого). Ну и дача, посадаки, урожай, закрутки.
Единственное, меня надолго выбила все эта ситуация на Украине. и что творится в нашей стране. Это какой-то непрекращающийся сюрреалистический кошмар. Ужас и безысходность.
Возможно, поэтому тоже я решила вернутся в переводу и просмотру Архива Ланъя.

---

Глава 87 Прибытие гостей (книга 5)

Для большинства людей час Петуха означал конец тяжелого рабочего дня, но жители шумной и яркой улицы Луоши к этому времени только пробуждались от дремоты и даже не приступали к уборке комнат для приема вечерних гостей. На всей улице было безлюдно, окна и двери были заперты, а тишина стояла такая, что с трудом верилось в громкие и веселые гулянья по ночам.

Именно в этот час по безлюдной улице проехала небольшая повозка с богато украшенным балдахином. Позади на красивой белой лошади гордо ехал роскошно одетый изысканный молодой господин и лучезарно улыбался. По выражению его лица можно было понять, что он не просто так едет по пустой улице, а собирается на шумное празднество.

Звонкий топот копыт разносился вдоль улицы, а повозка и красивый молодой всадник миновали множество выкрашенных в красный цвет ворот, прежде чем остановились у боковой двери дома Мяоинь. Возница спрыгнул с повозки и трижды постучал в дверь, которую мгновение спустя отперла служанка. Она быстро окинула взглядом посетителей и исчезла, не сказав ни слова. Возница и благородный господин терпеливо ждали. Одна палочка благовоний сгорела, когда двери снова открылась, и молодая женщина, с головы до ног укутанная в легкую газовую накидку, медленно вышла, опираясь на руку служанки. Хотя ее черты были скрыты вуалью, по изящной фигуре и легкой походке было очевидно, что ее красота будоражит сердце всякого, кто посмотрит на нее.

Богато одетый молодой господин уже спрыгнул с лошади и, поклонившись, с яркой улыбкой произнес:

- Барышня Гун Юй держит свое слово. Если барышня будет гостем на торжестве по случаю дня рождения Цзинжуя, нам будет завидовать вся столица!

- Господин Янь слишком добр, – нежным голосом отвечала Гун Юй. – Такой известный господин пришел лично проводить меня, я не достойна этой чести.

- Сопровождать такую прекрасную барышню – настоящая удача. Я бы никому не уступил эту возможность! - радостно ответил Янь Юйцзинь. - Цзинжуй - именинник, поэтому, конечно, он не мог уйти из поместья, а Се Би должен помогать принимать гостей и управлять слугами, даже если бы он захотел прийти, он не осмелился бы заикнуться об этом. Кроме них барышня ни с кем не знакома, так кто же мог обойти меня?

Гун Юй подняла руку, чтобы скрыть улыбку.

- Господин Янь остроумен, как всегда ...

Янь Юйцзинь улыбнулся в ответ и поклонился.

- Повозка готова, барышне удобно поехать прямо сейчас?

Гун Юй тихонько отдала распоряжение служанке, а затем шагнула вперед и села в повозку. Служанка поклонилась и вернулась в дом.

- Она не с вами?

- Я еду на прием по случаю дня рождения господина Сяо, зачем мне брать ее с собой?

Янь Юйцзинь задумался на мгновение и кивнул.

- Верно, в резиденции Се не будет недостатка в прислуге …… Раз барышня готова ехать, мы отправляемся. Хотя до начала приема осталось больше часа, там будут присутствовать старшие члены семьи, поэтому нам лучше приехать пораньше.

- Да, мы можем трогаться.

Услышав эти слова, возница щелкнула кнутом, и в сопровождении разодетого молодого господина на белой лошади повозка двинулась вперед.

А в это время в резиденции хоу Нина Се Юя шли последние приготовления к празднованию дня рождения первого молодого господина.

Поскольку Сяо Цзинжуй был сыном двух семей, празднование его дня рождения имело неординарную значимость. Не говоря о Чжо Динфэне и его жене, которые любили его и всегда относились с теплотой, даже обычно строгий Се Юй никогда не возражал против особого внимания к Сяо Цзинжую в день его рождения.

Список гостей был составлен задолго до приема. Когда Се Юй впервые его увидел, его взгляд на мгновение остановился на имени «Су Чжэ», но он промолчал. Хотя они служили разным хозяевам, Се Юй не намеревался препятствовать дружбе своего сына с советником Принца Юя потому, что Сяо Цзинжую было известно очень немного. Для Су Чжэ эти сведения не имели бы большого значения, а хорошие с ним отношения могли бы пригодиться в будущем. И даже если этого не случится, большого вреда такая дружба не принесет.

И поэтому его единственным ответом на этот список, в котором значилось имя вражеского стратега, а также женщины из дома увеселений, был такой: «Пусть твоя мать взглянет».

Поскольку Се Юй не выразил неодобрения, тихая и сдержанная старшая принцесса Лиян, державшаяся в тени, естественно, тоже не высказывала никаких замечаний. Поэтому приглашения были разосланы без каких-либо проблем.

У Сяо Цзинжуя было несколько шумных, но добродушных приятелей, любящих развлечения. В прошлом году, после того как старшие члены семьи ушли отдыхать, они всей толпой, пользуясь таким прекрасным поводом, продолжили празднование до поздней ночи. Но в этом году на приеме будет присутствовать Мэй Чансу и барышня Гун Юй, которая никогда раньше не покидала дом Мяоинь для выступлений на приемах. Поэтому Сяо Цзинжуй готовился гораздо тщательнее, чтобы прием не превратился в веселую пирушку, как в прошлые годы. Но если он неожиданно для всех не пригласит своих старых друзей, это, несомненно, обидит их. Эта проблема мучила его несколько дней, пока Янь Юйцзинь не узнал о его затруднении и не придумал решение.

Он сказал, что по просьбе родителей, прием в этом году должен быть изысканным по своей природе, и что вечер будет наполнен чтением стихов и прослушиванием музыки. Из опасений, что такой праздник испортит всем настроение, за день до дня рождения он пригласил друзей в лучший увеселительный дом в столице, где их должны были развлекать десяток прекрасных барышень. Молодые господа в самом деле остались довольными от такого праздника и добровольно отказалась присутствовать на изысканном приеме на следующий день. Так проблема Сяо Цзинжуя была аккуратно разрешена.

Таким образом, вечером двенадцатого дня четвертого месяца на приеме по случаю дня рождения Сяо Цзинжуя ожидалось не так много гостей. Первоначально среди приглашенных были только Мэй Чансу, Ся Дун, Янь Юйцзинь и Гун Юй, не считая членов семьи. Но когда Сяо Цзинжуй принес приглашение в поместье Су, там оказался командующий Мэн Чжи, который поинтересовался:

- Цзинжуй, почему ты не приглашаешь меня?

Молодой господин Сяо, конечно же, поспешил написать еще одно приглашение этому уважаемому гостю.

Несмотря на то, что гостей ожидалось мало, приготовления были значительными. Женщины были заняты украшением комнат и управлением слугами, все остальные вопросы решал Се Би. Как только второй господин Се получил минутную передышку, он подошел к своему старшему брату и пожаловался.

- Почему я работаю здесь до смерти, а ты бездельничаешь в свой день рождения? Нечестно! Ты должен отдать мне половину своих подарков взамен!

- Ты мой родной брат, зачем нам что-то делить. Если тебе нравятся подарки, забирай, они твои.

Спокойный ответ молодого господина Сяо остудил недовольство Се Би, и он даже немного смешался и добавил:

- Матушка и госпожа Чжо ищут тебя, чтобы согласовать блюда для приема. Можешь не торопиться, я здесь всем займусь…

Когда именинник выскочил за дверь, Се Би оставалось только стоять и угрюмо пинать землю, прежде смириться со своей судьбой и вернуться к работе.

В тот вечер первыми прибыли, конечно же, Янь Юйцзинь и Гун Юй. При виде спешащего к ним навстречу Сяо Цзинжуя, этот сын императорского шурина наклонил голову и прошептал на ухо прекрасной барышне:

- Я удостоился такого внимания только благодаря тому, что сопровождаю барышню. Обычно, когда я прихожу в резиденцию Се, Цзинжуй не выходит встречать меня, это я ищу его повсюду…

Как он и предсказывал, первые слова из уст Сяо Цзинжуя были:

- Барышня Гун Юй осчастливила нас своим визитом. Прошу простить, что не вышел Вас встречать. Прошу, проходите.

- Эй, - холодно заметил Янь Юйцзинь, - ты меня видишь?

- Да, да, да, - успокаивающе сказал Сяо Цзинжуй, - Господин Янь тоже может проходить.

- Ты не сказал: «Прости меня за то, что я не вышел встречать тебя».

- Ах да, прошу простить меня за то, что не вышел встречать господина Яня. Удостоите ли Вы вашего покорного слугу чести отнести вас на своей спине?

- Нет надобности. Я просто буду опираться о твою руку.

Гун Юй не удержалась от смеха и, покачав головой, сказала:

- Вы двое ... действительно хорошие друзья...

- Это потому, что я добрый и все ему прощаю. В противном случае, мы бы дрались по восемь раз в день, - сказал Янь Юйцзинь с невозмутимым видом. - Если кто-то хочет увидеть образец терпения, скажите им, пусть посмотрят на меня.

- Ой, так ты заходишь или нет? – засмеялся Сяо Цзинжуй, - Или ты хочешь, чтобы барышня Гун Юй продолжала стоять здесь, на ветру, пока ты разглагольствуешь?

Янь Юйцзинь поспешно поклонился девушке и извиняющимся голосом сказал:

- Айя, это моя вина. Прошу барышню скорее проходить.

- Праздник еще не начался, а ты уже развлекаешься. - Сяо Цзинжуй закатил глаза и повел Гун Юй в гостевой павильон. Он приказал подать чаю и после короткой беседы предложил проводить ее к хозяйкам поместья.

К этому времени Гуй Юй сняла накидку, открыв сверкающие желтые одежды. Ее лицо не было напудренным или накрашенным, но это нисколько не умаляло ее красоты, а лишь подчеркивало изысканное очарование. На любезное предложение Сяо Цзинжуя она церемонно поклонилась и тихо сказала:

- Хотя Гун Юй удостоилась чести быть приглашенной на праздник, тем не менее, она простая девушка, которая будет этим вечером развлекать гостей своей музыкой. Как Гун Юй посмеет быть представленной Её Высочеству Старшей Принцессе?

Янь Юйцзинь нахмурился и собрался было что-то ответить, но Сяо Цзинжуй опередил его.

- Это вечер только для близких людей, барышне не нужно чересчур беспокоиться. – тепло сказал он. - Кроме того, моя мама и сестра Цинъи из цзянху и их не слишком заботят все эти правила, а младшая сестренка Ци также по своей природе простая и открытая. Хотя моя мать немного отстранена, она не высокомерна и любит музыку. Ей уже давно известно ваше имя, и она просила меня привести вас к ней, как только вы приедете.

После таких искренних слов Гун Юй не могла больше отказываться и, поблагодарив, последовала за ним внутрь резиденции. Янь Юйцзиню сопровождать их было незачем, поэтому он остался праздно бродить около павильона для приема гостей. К счастью, Сяо Цзинжуй быстро вернулся, но уже без Гун Юй, - очевидно, ее пригласили остаться с женщинами.

Поболтав немного, Ян Юйцзинь собрался было уже спросить о времени, когда увидел Се Би, спешащего к ним и кричащего на бегу:

- Старший брат, подойди скорее, главнокомандующий Мэн здесь.

Друзья поспешили выйти навстречу. Так как Мэн Чжи служил при дворе и занимал важное положение, слуги сначала известили о его прибытии главу семьи, поэтому Се Юй и Чжо Динфэн первыми приветствовали главнокомандующего Императорской гвардии.

Сяо Цзинжуй не осмелился отвлечь старших, и остался тихо стоять в стороне, ожидая удобного момента в разговоре для приветствия. И в этот самый момент у ворот раздался еще один крик:

- Су Чжэ, господин Су, он приехал…

Все обернулись, и Сяо Цзинжуй уже сделал несколько шагов навстречу, когда появился Мэй Чансу с легкой улыбкой на губах. Сегодня на нем был лунно-белый плащ, накинутый поверх небесно-голубого халата, и судя по цвету его лица, он действительно выглядел очень хорошо. По его утонченной ученой внешности и изящному образу невозможно было представить, что бушующие в прошлом году в столице бури были делом его рук.

Одним спокойным взглядом Мэй Чансу окинул взглядом всех собравшихся. Следуя правилам этикета, он в первую очередь поклонился Се Юю.

- Су Чже приветствует хоу Нина.

- Визит господина Су осветил мое скромное жилище. Для нас большая честь, что вы присутствуете на маленьком празднике нашего сына, - вежливо ответил Се Юй. Он указал на стоящего рядом мужчину, - Это господин Чжо Динфэн, глава Чжо.

Мэй Чансу чуть улыбнулся.

- Глава Чжо и я уже несколько раз виделись, но у нас не было возможности поговорить. Какая удача снова встретиться по этому радостному случаю.

- Глава Мэй слишком добры. Я уже долгое время восхищаюсь вами и для меня большая честь, наконец, познакомиться. - Чжо Динфэн прижал кулаки к груди и поклонился, отвечая подходящим приветствием для человека равного ранга.

Двое молодых людей, стоявших рядом с ними, почувствовали волнение от внезапного понимания грозного положения Мэй Чансу в мире цзянху, которое они начали забывать, общаясь с ним.

Мэй Чансу и Мэн Чжи также обменялись приветствиями, и некоторое время все мужчины вели вежливую беседу. Янь Юйцзинь страдал от скуки и нетерпения, не осмеливаясь покинуть старших. Ему оставалось только стоять в стороне, думая про себя, что зря он последовал за Сяо Цзинжуем, и что Се Би оказался намного хитрее..

К счастью, разговоры закончились. Се Юй, как хозяин, и Чжо Динфэн, как член семьи, ушли с двумя уважаемыми гостями в главный зал на чай, и, естественно, Сяо Цзинжуй последовал за ними. А Янь Юйцзинь воспользовался возможностью и, как и Фэй Лю, который только на мгновение появился у ворот, вскоре куда-то исчез.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 86 Фэйлю

Мэй Чансу сидел в своем саду под ветвями пышного баньянового дерева* и играл с Фэйлю, слушая доклад Тун Лу об отъезде княжны. Казалось, его внимание привлекли лишь слова о неожиданном появлении Юйвэнь Сюаня, а все остальное его не особо заинтересовало. Он даже бровью не повел на рассказ о поединке между Сяо Цзинжуем и Нянь Нянь, а только безразлично сказал «Мгм».

На самом деле, если подумать, его реакция была совершенно естественной. Сяо Цзинжуй и ученик Юэ Сюцзэ не были знаменитыми мастерами боевых искусств и поединок их уровня не представлял особого интереса для господина Мэя из Цзянцзо, главы величайшего воинского братства в мире. Если бы не тот факт, что Сяо Цзинжуй был его другом, он, вероятно, даже не захотел бы узнать результат боя.

- Левая! – громко крикнул Фэйлю, открыв глаза. Мэй Чансу улыбнулся и раскрыл свой левый кулак, который был пуст. Лицо у юноши сразу стало таким расстроенным, что даже Тун Лу, стоявший в стороне, не смог удержаться от смеха.

- Хорошо, ты проиграл три раза, и должен быть наказан. Ступай и помоги тетушке Джи разрезать дыни, Брат Су хочет съесть кусочек прямо сейчас.

- Дыни! - Фэйлю любил фрукты, и, когда сезон мандаринов прошел, он перешел на дыни. Мэй Чансу часто смеялся, что юноша может слопать целое поле дынь за один день, и грозился установить ограничение на количество дынь, которые подростку разрешалось есть в день, чтобы не заболеть.

Фэйлю умчался прочь, и улыбка Мэй Чансу погасла. Когда он снова заговорил, его голос был холодным:

- Передай Тринадцатому господину, что пора выступить против Хонсю Чжао. Пусть начинает, но действует аккуратно и не оставляет никаких следов.

- Слушаюсь. - Тун Лу поспешно поклонился. – Будут ли у главы еще распоряжения?

Мэй Чансу откинулся назад на подушки и закрыв глаза.

- Завтра тебе не нужно приходить…

Тонг Лу резко побледнел, упал на колени и спросил дрожащим голосом:

- Тун Лун… оказался недостойным слугой?

Мэй Чансу, удивленный такой бурной реакцией, повернул голову и взглянул на него.

- Я лишь хотел дать тебе день отдыха, о чем ты думаешь?

- А? …. - Тун Лу облегченно вздохнул и сел, почесывая затылок. - Я думал, что глава запретил мне приходить насовсем... Служить самому главе такое счастье, Тун Лу не вынесет расставания…

- Глупый ребенок. - Мэй Чансу не сдержал улыбки и покачал головой. - На самом деле, это мне нужен хороший отдых, чтобы ни о чем думать и ни о чем не беспокоиться…. Я хочу отбросить все неприятности и провести день в безмятежности и покое, чтобы собраться с силами для предстоящего…

Тун Лу не понимал, что такого важного будет происходить в скором времени, но он не был слишком любопытен по своей природе и знал когда держать язык за зубами. Он не стал больше задавать вопросы, а только продолжал благоговейно смотреть на своего главу, спокойно ожидая его распоряжения.

- Передай Гун Юй, что завтра она тоже должна хорошо отдохнуть…

- Слушаюсь.

- Теперь все, можешь идти.

Тун Лу низко поклонился, затем встал и ушел. Сразу после его ухода в комнату вошел Ли Ган, держа в руках широкий поднос, накрытый красной тканью.

- Глава, его доставили. Прошу, проверьте.

Мэй Чансу сел ровно и откинул красную ткань. На подносе стояла маленькая бутылочка, вырезанная из темно-зеленого нефрита. На первый взгляд ничего в ней не бросалось в глаза, но при ближайшем рассмотрении можно было увидеть вырезанных на поверхности нефрита бегущих лошадей, беззаботно мчащихся по естественному узору самого камня. Узор был настолько замысловатым, а ручная работа - настолько утонченной, что все это выглядело просто потрясающе.

Нефритовая бутылочка сама по себе была настоящим сокровищем, которое еще надо поискать, но самая большая ценность заключалась у нее внутри.

- Сколько их?

- Всего десять, глава.

Мэй Чансу взял нефритовую бутылочку, вынул пробку, поднес ее к носу и слегка вдохнул, прежде чем снова закрыть ее пробкой. Некоторое время он держал бутылочку в руке, аккуратно ее рассматривая.

Взгляд Ли Гана горел нетерпением, словно он не решался заговорить.

- Брат Ли, если тебе есть что сказать, прошу, просто скажи это. - Мэй Чансу даже не поднял головы, и было невозможно понять, как он увидел выражение лица Ли Гана.

- Глава, не будет ли этот подарок слишком дорогим? - тихо заговорил Ли Ган. - Нефритовая бутылка, вырезанная самим великим мастером Хо, пилюли для защиты сердца, которые могут спасти жизнь человека, - любого из этих подарков будет достаточно, чтобы впечатлить кого угодно. Зачем дарить их оба?

Мэй Чансу какое-то время молчал, а когда он, наконец, ответил, его взгляд был полон горечи.

- После этого дня рождения, я боюсь, что даже более ценные подарки не будут иметь никакого значения для Цзинжуя…

Ли Ган опустил голову и поджал губы.

- Но ты прав, если мы пришлём ему такой подарок, он действительно привлечет слишком много внимания. Я не подумал об этом. - Мэй Чансу провел пальцем по поверхности нефрита и вздохнул. – Переложи пилюли в простую бутылочку.

- Слушаюсь.

Нефритовая бутылочка вернулась на поднос, но взгляд Мэй Чансу все еще был прикован к изображениям бегущих лошадей. Наконец, он отвернулся и закрыл глаза. Первоначально он выбрал эту бутылочку именно из-за этой искусной резьбы, ведь Цзинжуй любил лошадей с детства и такой узор ему бы очень понравился. Тогда он не принял во внимание ошеломляющую стоимость такого подарка.

Состояние его духа было похоже на тихий пруд с неподвижной водой, которая покрывалась рябью тем сильнее, чем ближе приближался назначенный день.

- Брат Ли, принеси мой цинь…

- Слушаюсь.

Ли Ган, который с беспокойством наблюдал за каждым выражением лица Мэй Чансу, поспешно унес поднос и почти сразу же вернулся с деревянным цинем и осторожно поставил его на маленький столик у окна.

Стол был низкий, вместо кресла около него лежала тонкая циновка. Мэй Чансу сел, скрестив ноги, и настроил инструмент. Затем кончики его пальцев легко заскользили по струнам, и в воздухе разлилась нежная мелодия «Радость мира и спокойствия».

Музыка успокаивала сердца всех, кто ее слушал, даже сердце самого музыканта. Мелодия пела об извилистых ручьях в залитых солнцем лесах и открытых долинах, наполненных полевыми цветами. Она изгоняла мрак из сердца и разглаживала тревожные морщинки между бровей. Когда музыка прекратилась, на лице Мэй Чансу не осталось и следа беспокойства, а его взгляд стал ясным, твердым и спокойным, словно озеро в безветренный день.

Решение было принято много лет назад, и колебаться сейчас не было смысла. Его сочувствие и сожаление в отношении Сяо Цзинжуя не могли изменить намеченные планы, и поэтому эти чувства были бесполезными и даже лицемерными. Они не могли помочь ни ему, ни этому молодому человеку.

Мэй Чансу поднял лицо и глубоко вздохнул. Теплый весенний солнечный свет падал ему на лицо, но тепла он не чувствовал, только что-то вроде далекой прохлады.

Он поднял руку и в луче солнечного света она была бледной, почти прозрачной. В ней не было силы.

Когда-то этими руками он мог укрощать коней, размахивать мечами и натягивать лук, чтобы стрелять в больших хищных птиц. А теперь его сил хватало только на то, чтобы плести интриги.

- Брат Ли, - Мэй Чансу повернул голову и посмотрел на Ли Гана, молча стоящего у двери. - Прости, что заставляю беспокоиться о себе…

Ли Ган почувствовал внезапное болезненное тепло в груди, и он с трудом сдержал дрожь в голосе, когда он ответил:

- Глава…

- Иди и позови Фэйлю, разве можно разрезать дыню так долго…- Мэй Чансу, казалось, не заметил его волнения, и слегка улыбнулся.

Он даже не успел договорить, когда стройная фигура Фэйлю показалась во дворике. Юноша ворвался в комнату с маленьким белым блюдом в руках и громко сказал:

- Цветок!

Мэй Чансу отвернулся от Ли Гана и внимательно осмотрел выложенные на блюде пять цветов лотоса, вырезанных из дыни. Хотя все они были разного размера с неровными лепестками, они все равно были красивыми.

- Это сделал Фэйлю?

- Угу! - глаза Фэйлю были широко раскрыты, и он выглядел гордым собой. – Самые красивые!

- Ты выбрал пять самых красивых цветов, чтобы принести сюда? - взгляд Мэй Чансу был полон нежности, когда он слегка дернул юношу за ухо. - Тебя учила тетушка Джи?

- Да! - решительно кивнул Фэйлю.

- Могу я их съесть?

- Ешь! - Фэйлю схватил самый большой цветок и поднес его к губам Мэй Чансу.

Ли Ган не мог удержаться от смеха.

- Эй, Фейлю, раз уж их все равно собираются съесть, зачем ты потрудился вырезать из них цветы?

- Братец Су ест. - твердо сказал Фэйлю, глядя на него.

- Наш Фэйлю такой хороший, он хотел сделать их красивыми, потому что они были для брата Су, верно? - Мэй Чансу откусил лепесток и протянул носовой платок, чтобы вытереть рот юноши. - Сколько ты съел? У тебя на подбородке дынный сок ...

- Были некрасивыми! – оправдываясь ответил Фэйлю.

- Ты ел только те, которые плохо вырезал? Тогда все в порядке. Но ты должен помнить, что нельзя есть сразу слишком много, иначе у тебя будет болеть живот.

- Угу!

Мэй Чансу доел первый цветок, а затем отрицательно покачал головой. Юноша вспомнил, что переедание вызовет боль в животе, поэтому не стал кормить его вторым кусочком. Некоторое время он просто смотрел на тарелку, а затем, казалось, принял решение и протянул оставшиеся четыре цветка Ли Гану.

- Отдаешь мне? - Ли Ган громко рассмеялся. – Я очень тронут, для меня это такая честь, такая честь!

Фэйлю не понял, о чем он говорит, но суть вопроса он понял и кивнул в ответ. Однако как только Ли Ган взял кусок дыни и начал есть, в глазах юноши, по выражению которых хоть немного можно было угадать его чувства, была такая тоска. Он провожал взглядом дыни, как будто не желал с ними расставаться.

- Ты тоже ешь, мы можем поделить их поровну. - Ли Ган прекрасно понял чувства этого невинного ребенка и, сдерживая улыбку, вернул два цветка Фэйлю.

Фэйлю обернулся и посмотрел на Мэй Чансу.

- Сколько дынь на кухне ты разрезал?

- Три!

- Ты съел их все?!

- С тетушкой Джи!

Мэй Чансу укоризненно посмотрел на Фейлю.

- Разве ты не обещал брату Су съедать только одну в день?

- Некрасивые цветы! - уголки рта Фэйлю опустились, его лицо стало явно обиженным.

- Гм…- серьезно подумал Мэй Чансу. - Тогда мы не можем винить нашего Фейлю, это брат Су плохо объяснил. Отныне, независимо того, вырезал ты цветок или нет, если это дыня, Фэйлю может есть только одну в день. Понял?

На красивом лице Фэйлю все еще не было никаких сильных эмоций, но его голос звучал несчастно.

- Так мало!

- Брат Су боится, что Фэйлю заболеет. - Мэй Чансу взглянул на него, его улыбка стала лукавой. – Может быть нам позвать брата Линь Ченя?

Фэйлю подпрыгнул от страха и уткнулся головой в грудь Мэй Чансу, а руками крепко обнял его вокруг талии, и отказывался отпускать. Ли Ган, которого уже трясло от сдерживаемого смеха, больше не смог притворяться и вышел на улицу, держась за живот.

- Ты мне не ответил. - Мэй Чансу проявил удивительную выдержку, когда руками чуть отодвинул от себя голову юноши и строго повторил – Одну?

Фэйлю явно разрывался между братом Линь Ченем с одной стороны и дынями с другой, и, наконец, он кротко опустил голову.

- Одну…

Мэй Чансу взъерошил волосы Фэйлю, его взгляд и улыбка были такими же теплыми, как всегда.

Ли Гана во дворике уже не было. Серьезный и преданный помощник, вероятно, пошел искать подходящую бутылочку для пилюль, которые должны были стать подарком. Благодаря очарованию Фэйлю мрачные мысли отступили, но в сердце оставалась тупая боль. В промежутках между вдохами Мэй Чансу решительно заглушил это чувство, загоняя его как можно глубже.

Через день Сяо Цзинжую исполнится двадцать пять лет.

Мэй Чансу очень хорошо знал, что для этого благородного юноши это будет самый незабываемый день в его жизни ...


*баньян – интересно, автор имела в виду символическое значение этого дерева, посадив под него Мэй Чансу? ficusweb.ru/banyan.html

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 85 Нянь Нянь

Юйвэнь Сюань перевел взгляд на двух молодых людей, оглядел их с головы до ног и неожиданно разразиться смехом.

- Люди Великой Лян такие воинственные. Вы двое выглядите как утонченные молодые господа из знатных семей, когда вы уподобились мужчинам Северной Ян и стали прибегать к кулакам, когда слова вам не по душе? Прошу прощения, вы двое ...
Один из сопровождающих принца немедленно что-то прошептал ему на ухо.

- О, так это молодые господа Сяо и Янь. Какая честь, какая честь.

Сяо Цзинжуй и Янь Юйцзинь были в списках архива Ланья, и, разумеется, Юйвэнь Сюань знал их имена, но по какой-то причине произнесенные им слова «какая честь» в сочетании с выражением его лица казались завуалированной насмешкой.

- Так ты наберешься смелости драться со мной? Если нет, так и скажи, никому не интересно слушать скрежетание твоих зубов - сердито сказал Му Цин.

- Конечно, я смею, а почему бы и нет? - взгляд Юйвэнь Сюаня внезапно стал холодным, когда он протянул руку, чтобы огладить подвеску, свисающую с его головного убора. - Но мы собрались здесь сегодня, чтобы проводить княжну, и, если все перерастет в драку, это будет неуважением по отношению к ней. Все в моей мирной стране знают, что я осмелюсь сделать что угодно, кроме как обидеть красивую женщину. Итак, на сегодня ... даже если бы присутствующие дамы и господа разрезали меня на восемь частей, я бы не поднял руки.

- Если не смеешь со мной драться, то так и говори, к чему столько ненужных слов? - Му Цин бросил на него сердитый взгляд и повернулся к сестре. – Может пойдем дальше и оставим этого человека, умеющего много говорить, но не имеющего смелости.

- Я еще не закончил, почему молодой князь Му так спешит уйти? Боится ли он, что, если он не будет осторожен, я могу принять приглашение? - на лице Юйвэнь Сюаня была широкая улыбка, но в его пристальном взгляде не было и намека на нее.

- Хмм, - посмотрел на него Му Цин. – Все что ты можешь, это провоцировать людей словами, я к этому уже привык. Если других способностей у тебя нет, боюсь, у меня нет времени, чтобы составить тебе компанию.

Увидев, как быстро Му Цин взял себя в руки и перестал позволять Юйвэнь Сюаню провоцировать себя, княжна Нихуан улыбнулась краешком губ, а Ся Дун, наблюдавшая за всем молча, одобрительно кивнула. Господа Сяо и Янь по своей природе были сдержанными и лишь хотели протянуть руку помощи княжичу Му. После того, что он успокоился, они не видели причин для продолжения этого бессмысленного спора. Юйвэнь Сюань посмотрел на одного, затем на другого и внезапно снова расхохотался.

- Очаровательно, как интересно, вы все действительно верите, что я не могу претворить свои слова в жизнь? Хотя сегодня руки точно не подниму… - говоря это, он перевел взгляд на Сяо Цзинжуя и улыбнулся. - У меня есть друг, который давно восхищается господином Сяо и дорожит этой возможностью поучиться у него. Интересно, окажет ли он нам такую честь?
Он так неожиданно перевел свое внимание, что все немного опешили. Янь Юйцзинь, склонив голову набок, посмотрел на своего друга.

- Когда ты стал таким знаменитым? Сестра Ся Дун стоит прямо здесь, но они не бросают ей вызов, а вместо этого решили бросить вызов тебе? Даже если они тебя одолеют, какую выгоду им это принесет?

- Ты не понимаешь, - Ся Дун улыбнулась и положил руку на плечо Янь Юйцзиню, - Хотя Сяо Жуй не входит в список лучших мастеров боевых искусств Архива Ланья, но он все-таки боец высокого уровня, поэтому естественно, что посредственные выходцы из цзянху стремятся сделать себе имя, победив его. Что в этом такого странного?

- О… - Янь Юйцзинь широко раскрыл глаза в понимании и кивнул, - Никому неизвестные люди из цзянху... в этом есть смысл…

Как вызываемый, Сяо Цзинжуй воспринял происходящее гораздо серьезнее, чем эти двое. Он спокойно вышел вперед и серьезно сказал:

- Я к вашим услугам.

Юйвэнь Сюань задержал на нем пристальный взгляд, внезапно перестал улыбаться и также серьезно ответил.

- Мы благодарим господина Сяо…… Нянь Нянь, господин Сяо согласился, выходи.

Принца Лин из Южной Чу сопровождали семь человек. Судя по одежде, двое из них были возницами, а пятеро охранниками. Один из охранников выделялся стройностью и был одет в сине-зеленое платье лучника. На нем не было никаких украшений, кроме золотого обруча в волосах и изысканно вышитого пояса вокруг талии. Угадать его личность по внешнему облику было невозможно.

На первый взгляд, черты лица этого человека были заурядными, но его выражение словно задеревенело. Когда он приблизился, Нихуан и Ся Дун, знакомые с миром цзянху, быстро поняли, что это была маска из настоящей человеческой кожи, которая скрывала истинные черты. Глаза Сяо Цзинжуя сузились, как будто он тоже заметил эту странность.
Какими бы искусными не были маски из человеческой кожи, они не могли передать подвижность лица живого человека, поэтому было очень трудно обмануть по-настоящему наблюдательного человека. По этой причине, с момента создания этих масок, люди цзянху редко использовали их, а когда они это делали, то использовали ее вместо вуали, словно говоря своему противнику: «Мне нет дела, что ты видишь, что это маска. Моего настоящего лица ты все равно не видишь».

- Господин Сяо, прошу.

- Прошу.

Они развернулись лицом к друг к другу и поклонились, а потом замерли с обнаженными мечами. Янь Юйцзинь не смог удержаться от смеха.

- Цзинжуй всегда отличался хорошими манерами, кто мог предположить, что этот Нянь Нянь будет так же озабочен этикетом?

Но Ся Дун и Нихуан обменялись серьезными взглядами.

Хотя двое замерли в простейшей исходной позиции, эти женщины уже увидели достаточно, чтобы понять, кем был этот боец.

После минутного затишья в воздухе запела мелодия сталкивающихся мечей, а два мечника обменивались ударами так быстро, что их фигуры стали размытыми.

Мечи летали в воздухе, их сила была неоспоримой, каждый удар был наполнен ци. Оружие в руках казалось продолжением тел мечников, как если бы сами мечи были духами, разбуженными этим танцем. Встреча этих духов не была ни в малейшей степени злой, но она породила силу, подобную сильному ветру, пронизывающему наблюдающую толпу. Все почувствовали, что их волосы встали дыбом.

Это не было смертельным сражением, а настоящим соревнованием двух школ фехтования. Создалось впечатление, что оба бойца это прекрасно понимают без слов, поскольку ни один из них не делал никаких шагов с враждебными намерениями, и тем не менее оба сражались изо всех сил. Каждое движение в танце было настолько сложным, что казалось настоящим искусством, и никто из них не имел явного преимущества. По мере того как борьба продолжалась, наблюдатели все более вовлекались в процесс, их лица становились серьезными, когда они внимательно следили глазами за стремительными фигурами.

Очень быстро сражение достигло своей кульминации, и так же внезапно прекратилось. Сяо Цзинжуй неожиданно замедлил движение своего меча, вывернул руку и развернулся. Его меч сначала взмыл вверх в «Небесном ударе», а затем рванулся вперед и обрушился на своего противника, словно небесный водопад. Его противник смело встретил атаку, сжимая свой меч двумя руками и вкладывая в удары двойную силу. Со стороны казалось, что как только два меча вспыхнули в ослепительном солнечном свете, фигуры бойцов неожиданно остановились, подобно музыке, которая внезапно прервалась после самой высокой ноты. Когда пыль осела, первым поклонился Нянь Нянь, а Сяо Цзинжуй немедленно ответил на поклон, сказав:

- Благодарю, вы позволили мне победить.

Нянь Нянь долгое время ничего не говорил, и, хотя под маской невозможно было разглядеть выражение его лица, выражение его глаз казалось ошеломленным. Юйвэнь Сюань поспешил к нему с озабоченным лицом, положил руку ему на спину и тихо спросил:

- Нянь Нянь, тебе больно?

Нянь Нянь мягко покачал головой и выпрямился, чтобы бросить на Сяо Цзинжуя долгий взгляд. Когда он наконец заговорил, его голос был, как всегда, спокойным и приятным.

- Господин Сяо хорошо разбирается в стиле поместья Тяньцюань, а моего мастерства оказалось недостаточно. В сегодняшнем поединке проиграл я, а не школа «Меча, покоряющего облака». Прошу передайте своему уважаемому отцу - он не должен забыть о своем предварительном согласии. Мой учитель прибыл в Цзиньлин и скоро будет у ваших ворот, чтобы нанести визит.

Закончив говорить, Нянь Нянь развернулся и с таким же холодным достоинством удалился.

- Желаю княжне удачной дороги, а я больше не буду здесь задерживаться. Прощайте! - Юйвэнь Сюань поклонился, жестом подозвал своих подчиненных и последовал за Нянь Нянь.

Сяо Цзинжуй, терзаясь сомнениями, провожал их серьезным взглядом. Янь Юйцзинь почесал в затылке и задумчиво произнес:

- Школа меча, покоряющего облака? Может быть, учитель этого Нянь Нянь ...

- Юэ Сюцзе один из придворных военачальников при дворе Императора Чу, занимающий шестое место в Списке мастеров боевых искусств Архива Ланья, или, я бы сказала, уже пятый… - Ся Дун тряхнула головой, убрав упавшие ей на лицо волосы. Ее взгляд был мрачен.

- Разве Цзиндао Чаймин из Великой Юй не занимает пятое место? - спросил Янь Юйцзинь.

- Недавно мне стало известно, что около месяца назад Юэ Сюцзе сразился с Чаймином и одолел его на 79-м ударе ... Похоже, он добился значительного прогресса за этот короткий год.

- Он победил Чаймина, значит ли это, что в следующий раз он будет искать достопочтенного дядю Чжо? - Янь Юйцзинь посмотрел на своего друга. - Цзинжуй, из слов этого человека следует, что у дяди Чжо есть какое-то давнее соглашение с Юэ Сюцзе?

Сяо Цзинжуй кивнул.

- Мой отец Чжо дважды дрался с Юэ Сюцзе и оба раза побеждал его. Вполне вероятно, что они заключили какое-то соглашение о поединке в будущем.

Княжна Нихуан тихо заметила:

- Юэ Сюцзе - высокопоставленный чиновник Южной Чу, но в этот раз он скрыл свою личность, когда вошел в столицу вместе с остальным посольством. Видимо, его цель действительно не связана с какими-либо государственными делами, и он стремится бросить вызов мастерам боевых искусств, стоящим выше его в списке.

Янь Юйцзинь заметил, как помрачнело лицо Сяо Цзинжуя, и с улыбкой хлопнул того по руке:

- Дядя Чжо уже много лет странствует по цзянху, и в год получал дюжину вызовов. Что может с ним сделать Юэ Сюцзэ здесь, на родной земле? Пока это честный бой и победитель определяется только мастерством, победой можно гордиться, но и проигрыша не стыдиться. Почему ты так беспокоишься?

Сяо Цзинжуй тепло ему улыбнулся.

- Я не волнуюсь, школе меча, покоряющего небеса, не одолеть стиль поместья Тяньцюань, наше искусство фехтования постоянно улучшается, а мой отец Чжо не сидел сложа руки. Так о чем мне переживать? Я только подумал, если Юэ Сюцзе готовится бросить вызов моему отцу Чжо, то зачем этот Нянь Нянь так стремился попробовать свои силы против меня?

- Что ж в этом такого странного? - Янь Юйцзинь усмехнулся. - Он практикует стиль меча, покоряющего облака, а ты - наследник поместья Тяньцюань, и, поскольку его учитель готовится бросить вызов твоему отцу, вполне естественно, что ему было любопытно. Он хотел испытать силу школы поместья Тяньцюань на себе.

- Я понимаю это, но если он хотел попробовать свои силы против стиля Тяньцюань, зачем искать меня? По всем правилам, он должен искать брата Цинъяо, не так ли?

Янь Юйцзинь пришел в замешательство, но стоявшая рядом Ся Дун вмешалась в разговор.

- Правильно, что он искал именно тебя. Я внимательно следила за ним. Хотя этот Нянь Нянь скрывал его истинное лицо, его кости еще полностью не окрепли, а владение мечом все еще немного незрело. Должно быть, ему не больше двадцати лет. Я полагаю, он понимает, что его собственного мастерства недостаточно, чтобы бросить вызов Чжо Цинъяо, а так как наш мастер Цзинжуй широко известен не только своим фехтованием, но и великодушием, кого еще ему искать, если не тебя?
Нихуан медленно вздохнула.

- Но хотя эта барышня Нянь Нянь молода, ее навыки неоспоримы, и похоже, что Юэ Сюцзе хорошо ее обучил. Очень жаль, что мне нужно уезжать, и я не смогу лично посмотреть на поединок между Джо Динфэном и Юэ Сюцзе. Мне остается лишь умолять всех вас написать мне, как все закончится.

- Обязательно. - усмехнулась Ся Дун, а ее взгляд метнулся в сторону. - Эй, на что вы, ребята, уставились? Разве не расслышали просьбу княжны?

Янь Юйцзинь выпучил глаза и несколько раз глубоко вдохнул:

- Что княжна только что сказала? Барышня… Нянь Нянь?

- Верно, - склонила голову Ся Дун. - Вы не заметили?

Ян Юйцзинь ошеломленно повернулся к своему другу.

- Цзинжуй, ты это понял?

Хотя Сяо Цзинжуй внешне не показал своего удивления, он был ошеломлен не меньше, чем Янь Юйцзинь.

- Я ... я не обратил внимания ... – немного заторможено покачал он головой.

- Неважно, - утешил их Му Цин. - Я тоже не заметил.

Янь Юйцзинь посмотрел на княжича, думая про себя: «Конечно, ты не заметил», но, поскольку они были не слишком близки, он проглотил эти слова и не произнес их вслух.

- Ладно, час уже поздний, княжне пора ехать. Провожая, можно пройти вместе тысячи ли, но в итоге все равно придется расстаться. Давайте здесь и разойдемся. - Ся Дун протянула руку и по привычке ущипнула Янь Юйцзиня за щеку, а затем, наконец, повернулась к Нихуан и тихо сказала, - Княжна, будь осторожнее в пути.

Сяо Цзинжуй услышал ее слова и сказал извиняющимся тоном:

- Мы пришли проводить княжну, и вместо этого затеяли бессмысленную драку и задержали княжну. Прошу нас простить.
Княжна Нихуан весело рассмеялась.

- Я не очень тороплюсь, чтобы небольшая задержка могла иметь какое-то значение, к чему извинения? Кроме того, хорошее сражение – это отличное начало для моего пути.

- Сестра, - похоже, Му Цин не хотел ее отпускать. - Разве ты не хочешь увидеть поединок между Джо Динфэном и Юэ Сюцзе, почему бы тебе не задержаться еще на несколько дней?

- Что за вздор, - хотя слова княжны Нихуан были бранными, ее взгляд был теплым, когда она потянулась, чтобы погладить брата по голове. - Я сообщила о своем отъезде Его Величеству, как я могу из прихоти не уехать? Раз я не смогу увидеть этот поединок, будешь смотреть за нас обоих.

Янь Юйцзинь засмеялся и притянул к себе Му Цина, желая, чтобы все немного расслабились и повеселели.

- Тогда нам придется вместе следить за Цзинжуем! Поединок между Юэ Сюцзе и дядей Чжо будет частным, и если Цзинжуй нас не предупредит, мы не узнаем, где и когда он произойдет!

Сяо Цзинжуй серьезно ответил:

- Только если мой отец Чжо даст свое разрешение.

Янь Юйцзинь повернулся к нему.

- Неважно, я хорошо тебя знаю. Пусть хоу Се всегда строг с тобой, дядя Чжо обращается с тобой как с драгоценным камнем, так что, если ты хорошо попросишь и даже пустишь слезу, я уверен, что он согласится на все.

Во время этой словесной перепалки Му Цин совладал со своими эмоциями и, чтобы не вызывать беспокойство или грусть у сестры, широко улыбнулся.

- Обязательно. Думаю, скоро Император разрешит мне вернуться домой, так что сестре не о чем беспокоиться.

Нихуан улыбнулась, похлопала своего младшего брата по плечу, а затем ласково убрала волосы, упавшие ему на лицо. Эта воительница железной волей сдерживала свои чувства, не позволяя им выйти наружу. Она отошла на несколько шагов и вскочила на свою лошадь, слабая улыбка застыла на краешках ее губ.

- Юннань не край света, скоро мы встретимся снова.

Раздался легкий стук лошадиных копыт и конница, наконец, отправилась в Юннань. Княжна Нихуан обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на столицу, затем развернула лошадь и мягко перевела ее на рысь, скача по желтой дороге в сторону от города.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 84. Посольство Южной Чу

Через три дня было оглашено сразу три императорских указа.

Наследному Принцу дозволялось вернуться в Восточный дворец, где ему полагалось и дальше пребывать в своем уединении.

Наложница Юэ была восстановлена в своем ранге Благородной супруги в награду за раскаяние и сожаление.
Наложницу Цзин повысили до Супруги Цзин.

Эти указы посеяли волнения среди придворных и обывателей, поскольку все пытались угадать, что задумал их непостижимый Император.

По сравнению с ослепительным возвращением наложнице Юэ статуса Благородной Супруги, повышение в ранге наложницы Цзин не привлекало особого внимания. В конце концов, она жила во дворце более тридцати лет и никогда не позорила себя, и, кроме того, ее сын был взрослым принцем, у которого была своя собственная резиденция. По правде говоря, она должна была стать супругой уже давно, но ее обходили вниманием в течение многих лет. Дамы Внутреннего Дворца пришли выразить свое почтение и поздравить ее, но, завершив эту любезность, большая часть женщин поспешила к дворцу Благородной Супруги Юэ. Только очень немногие из самых проницательных смогли увязать дополнительный новогодний подарок Принцу Цзину с повышением наложницы Цзин и принялись выслуживаться, понимая, что появляется новая сила.
Но и Супруга Цзин, и Принц Цзин оставались сдержанными и отстраненными, а Супруга Цзин принимала гостей со своей обычной вежливостью, отказываясь от всех поздравительных ритуалов и поклонов. Помимо изменения ее статуса, которое отразилось лишь на количестве визитов к Императрице, было трудно сказать, какую практическую пользу она извлекала из этого повышения. Некоторые даже предположили, что Император даровал ей это повышение только для того, чтобы восстановление Благородной Супруги Юэ выглядело менее заметным.

Принц Цзин же руководствовался собственными соображениями. Он хорошо понимал, что плохо знаком с придворными министрами, и поэтому полностью доверял советам Мэй Чансу, сходясь ближе только с теми, кто был ему рекомендован. Внешне казалось, что он со всеми был одинаково вежлив, но в его словах и отношении была небольшая скрытая разница.
Мэй Чансу знал, что Принцу Цзину потребуется много времени, чтобы завоевать поддержку двора, но он также знал, что в итоге это будет прочный фундамент.

Несколько месяцев назад, после праздника Цинмин*, княжна Нихуан и Му Цин испрашивали дозволения вернуться Юннань, но Император отказался и удерживал их в столице по настоящее время. Спустя пару дней после прибытия в столицу посольства Южной Чу, Император неожиданно удовлетворил их просьбу и разрешил Нихуан вернуться, чтобы охранять Южную границу, а Му Цину велел остаться под предлогом того, что он только что достиг совершеннолетия и Великая Вдовствующая Императрица не выдержит такой скорой разлуки с ним.

Эта очевидная попытка удержать заложника при дворе вызвала большое волнение в княжеской резиденции Му, сердца генералов Южной армии трепетали от ярости и гнева. Одна Нихуан сохраняла холодную голову и следила за тем, чтобы неуместные слова не просочились за ворота резиденции. Она выбрала несколько доверенных лиц, чтобы оставить их в столице со своим младшим братом, которому она дала тщательные и подробные инструкции, и, только уладив все эти вопросы, начала подготовку собственного возвращения в Юннань.

Перед отъездом княжна нанесла визиты столичным знакомым, попрощалась с друзьями, и наконец добралась до поместья Су.

В недавно отремонтированном поместье царила великолепная поздняя весна. Яблони уже отцвели, персиковые и сливовые деревья давали тень, но в роскошном ароматном благоухании чувствовался привкус горечи. После ухода подчиненных, двое, стоявшие бок о бок рядом с подставкой для цветов, больше не были Мэй Чансу и принцессой, но Линь Шу и его Сяо Нихуан.

Одного взгляда было достаточно, чтобы почувствовать доверие между ними, такую сокровенную веру, которая не знает границ жизни и смерти. Легкой улыбки хватило, чтобы выразить глубину разделяемых ими чувств, теплоту и привязанность, которые переполняли их сердца. Сегодня Нихуан оделась в простое однотонное платье с широкими рукавами с подвеской из белого нефрита на поясе. Ее волосы украшала лишь камелия, и это простое украшение подчеркивало ее изящество и естественную красоту. Только небольшое напряжение на ее прекрасном лице выдавало, что на ее плечах лежит груз в тысячу цзинь, а на сердце - тяжелое бремя.

- Брат Линь Шу, после моего отъезда мы долго не увидимся. У семьи Му все еще есть связи в столице, этот жетон из желтого нефрита передал мне мой дед, и даже Му Цин обязан следовать командам того, у кого он в руках. Я хочу доверить его тебе и прошу, не отказывайся.

После этих искренних слов Нихуан встала на колени и обеими руками протянула сверкающий нефритовый жетон с иероглифом «Му», вырезанном на мерцающей ребристой поверхности.

Мэй Чансу смотрел на жетон тяжелым серьезным взглядом. Он понимал, что стоявшая перед ним женщина, которая одна возглавляла клан князей Му, доверяла ему не только этот нефритовый знак, но и безопасность своего любимого младшего брата в столице. Если он примет его, то на его плечи ляжет тяжелая ответственность. Но для сомнений не было времени, и он без колебаний молча взял протянутый жетон и поднял Нихуан с колен.

- Не переживай, Император лишь пытается ограничить ваше влияние, он не питает никаких подозрений. Пусть Му Цин не имеет большого опыта, но он умный и сообразительный ребенок, и пока я нахожусь в столице, ему не причинят никакого вреда.

На щеках Нихуан появились мягкие ямочки, но в ее взгляде, ярком, как лунный свет, сияли слезы.

- Брат Линь Шу, ты …… должен позаботиться и о себе…

Мэй Чансу нежно ей улыбнулся. Больше нечего было сказать, и даже Не Дуо не нужно было обсуждать. Они понимали друг друга без слов и этого было достаточно.

На рассвете четвертого дня месяца княжна Нихуан покинула столицу и в знак особого расположения Императора к городским воротам пришли дворцовые чиновники, чтобы проводить ее. Разумеется, кроме придворных в толпе провожающих были Сяо Цзинжуй, Янь Юйцзинь и Ся Дун и не было даже тени Мэй Чансу. Однако в этой толпе находился один человека, чье присутствие, на первый взгляд, казалось неожиданным, но, если подумать, возможно, в этом не было ничего удивительного.

Глава посольства Южной Чу, Юйвэнь Сюань, выглядел как типичный представитель своей страны - тонкие брови над миндалевидными глазами, высокий рост и узкие плечи, придававшие ему немного долговязый вид, но манера двигаться сразу же выдавала скрытую в нем силу.

Представители императорской семьи Южной Чу не руководили своими собственными армиями, и поэтому Юйвэнь Сюань никогда не сражался напрямую против княжны Нихуан, но все знали о многовековой вражде между Южной Чу и кланом Му, охранявшим южную границу в течение нескольких поколений. И это не говоря уже о покойном князе Му, погибшем в битве с армией Чу, и самой княжне Нихуан, которая пережила много тяжелых испытаний в этих сражениях.

У этого принца Южной Чу действительно хватило смелости появиться у ворот столицы Великой Лян, чтобы провожать женщину-генерала южной армии, которая была врагом его народа в течение многих лет.

Как только Му Цин заметил в толпе людей в одеждах и украшениях Южной Чу, его лицо потемнело, а княжна Нихуан, наоборот, слегка улыбнулась.

- Приветствую княжну Нихуан. - Юйвэнь Сюань вылез из повозки и с поклоном поспешил вперед.

- Ваше Высочество, принц Лин. – любезно ответила Нихуан, - Вы покидаете столицу?

- О нет, я приехал проводить княжну и выразить ей свою благодарность. – в глазах Юйвэнь Сюаня затаилась улыбка.

Его слова были неожиданными, и Нихуан невольно приподнял бровь.

- За что меня благодарить?

- Говорят, когда страны воюют, страдают простые люди. Я всегда стремился к миру между нашими народами, чтобы соблюдались границы и не было нападений. Однако правитель моей скромной страны всегда завидовал славе Цзинлина и стремился на север. Если бы княжна не сдерживала наши вторжения, я боюсь, сейчас все было бы гораздо неспокойнее. Поэтому я должен выразить свою глубочайшую благодарность княжне.

Его слова были логичными, но сказанные из уст члена императорской семьи Южной Чу, они звучали странно и доставили неудобство. Он, казалось, выражал искреннюю доброжелательность к Нихуан, но за его речью, похоже, также скрывалась насмешка. И при всем желании, возразить ему было нечем.

- Отлично, Его Высочество принц Лин сказал свои учтивые слова, а теперь прошу прощения, нам с сестрой надо еще многое обсудить. - Му Цин не мог быть невежливым с послом другой страны, но и не мог выглядеть любезно.

- Это…- Юйвэнь Сюань в замешательстве посмотрел на него, явно не узнавая, и только после подсказки подошедшего помощника в его взгляде загорелось понимание. - Ах, так это юный князь Му. Прошу простить мою беспечность, мы в Южной Чу всегда слышали только о княжне Нихуан, а юный князь Му нам неизвестен. Княжичу в самом деле очень везет, ведь за него воют старшая сестра. Чем молодой господин любит заниматься в свободное время? Вышивка? Как жаль, что моя младшая сестра не пришла, она любит вышивать….

Даже самые сдержанные и хладнокровные не смогли бы пропустить такую издевку мимо ушей, что уж говорить о юном вспыльчивом Му Цине? Он покраснел от ярости и вскочил на ноги, но Нихуан удержала его.

- Ваше Высочество принц Лин тоже мне незнаком, - холодно ответила княжна, - Нихуан никогда не встречала на поле боя даже тени Его Высочества. Если принц не воюет, то, может быть, он тоже проводит свои дни, развлекая себя вышивкой?
Юйвэнь Сюань беспечно рассмеялся.

- Я всегда был избалованным принцем, дни напролет бездельничал, поэтому и не ездил на войну - что из этого? Но молодой князь Му должен охранять южную границу, и все же он никогда не появлялся на поле битвы, чтобы сражаться под знаменем своего Императора. Что это, если не удача? Признаться, я ему завидую ...

Му Цин не выдержал, оттолкнул руку сестры и с яростным криком бросился вперед, вытащив свой меч и направив его прямо в горло Юйвэнь Сюаня.

- Слушай меня, как только я займу место отца, я, конечно же, не позволю своей сестре нести это бремя за меня. Если ты мужчина, то докажи это на поле боя!

- Хахаха, - рассмеялся Юйвэнь Сюань, - Тебя так легко разозлить? Сейчас наши народы договариваются о свадебном союзе, к чему искать повода для ссор? Даже если удача отвернется от нас, и мы вновь сойдемся в открытом бою, я уже сказал, что меня самого на поле битвы не найти, и поэтому пусть княжич Му говорит эти жесткие слова. Что касается того, мужчина ли я ... ха-ха, боюсь, такой маленький мальчик, как княжич Му, не в состоянии…

Княжна Нихуан нахмурилась. У этого Юйвэнь Сюаня был острый язык, и он явно пытался рассердить Му Цина, но, кроме подначивания, в его словах не было открытых оскорблений. Лучший способ справиться с такими людьми, как он, - это просто оставаться равнодушным и игнорировать, но Цинэр был молод, и как можно было ожидать, что он сохранит спокойствие перед лицом таких насмешек? Если она позволит этому продолжаться, она окажется в затруднительном положении. С одной стороны, сдерживая Му Цина, она будет поощрять нападки этого принца Южной Чу и угнетать дух своего брата; с другой стороны, защитив брата, она даст этому человеку еще один повод дразнить его за то, что тот прячется под крылом своей сестры. Но если она не вмешается, Му Цин не тот человек, который может также легко играть словами..

Пока она стояла в замешательстве, Сяо Цзинжуй выступил вперед и сказал, холодно улыбаясь:

- Ваше Высочество принц Лин, поскольку вы уже знаете, что у вас двоих не будет возможности встретиться на поле битвы, тогда зачем тратить время на эти бесполезные слова? Молодой князь Му только-только достиг совершеннолетия и унаследовал положение своего отца, и в будущем его обязательно увидят под знаменами Великой Лян. Если вы искренне завидуете его будущему положению генерала и командующего грозной армией, в то время как вы можете довольствоваться только вышивкой, вам нужно только сказать об этом. Я считаю, что молодой князь Му не стал бы лишать вас возможности встретиться с ним лично, я только не знаю, осмелится ли Ваше Высочество принц Лин принять такое приглашение?

Му Цин стиснул зубы и добавил:

- Верно, держи свои глупости при себе, что за честь провоцировать других грубыми оскорблениями? Мы с тобой можем драться прямо здесь, прямо сейчас, и если у тебя не хватит смелости драться со мной, позови любого из своих людей, позови больше одного, если хочешь!

Янь Юйцзинь видел, что Юйвэнь Сюань был худощавым и плавно двигался, и было очевидно, что его боевые искусства намного уступали Му Цину, который вырос в семье военных. Он прекрасно понимал, что Сяо Цзинжуй хочет завершить этот поединок красноречия, где они были в невыгодном положении, и незаметно перевести его в настоящую схватку, поэтому он вскочил, чтобы помочь.

- Мы в Великой Лян принадлежим к другой породе, нежели представители вашего уважаемого народа. Мы любим разговаривать кулаками и не любим пустые слова. Ваше Высочество принц Лин, вы сейчас в нашей стране и должны следовать нашим обычаям, так что, может быть, вы могли бы тратить меньше времени на красивые слова и узнать их настоящую цену?


*Праздник Цинмин www.budnaera.com/201402/14040205.html

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 83 Наложница Цзин

Хотя у Сяо Цзинъяня была в столице собственная резиденция и он возглавлял армию, он все еще был принцем, рожденным от наложницы, и по рангу едва был равен хоу. Ему было далеко до Принца Юя, который пользовался особыми привилегиями. Поэтому, за исключением таких дней, как первый день каждого лунного месяца, государственных праздников, собственного дня рождения, дня рождения его матери или дней жертвоприношений, он не мог войти во Внутренний дворец без позволения Императора.

Сяо Цзиннин не видела своего седьмого брата уже очень долго, с тех пор как просила его о помощи, и настолько обеспокоилась, что нарушила правила дворца и отправила одну из своих служанок в резиденцию Принца Цзина с письмом к Гуань Чжэню. До того как служанка выбралась за ворота, ее схватила дворцовая стража. Мэн Чжи узнал о случившемся и бросился к ним, изъяв письмо и отослав служанку обратно во Внутренний дворец, и строго-настрого запретил своим подчиненным говорить об этом. Той же ночью он нанес тайный визит в резиденцию Принца Цзина и показал Сяо Цзинъяню письмо, призывая его как можно скорее отправить Гуань Чжэня из столицы.

Принц Цзин знал, что после убийства солдат дворцовой стражи, власть Мэн Чжи над императорской гвардией была уже не такой сильной и прочной. Хорошо, что этот инцидент удалось скрыть, но, если каким-то образом Император или Императрица о нем узнают, жизнь Гуань Чжэня будет потеряна. Оставалось только отправить Гуань Чжэня далеко к границе, спрятав его, чтобы спасти. Разумеется, два или три дня спустя Император услышал, что принцесса отсылала из дворца свою служанку. Он всегда обожал свою маленькую дочь, и поэтому его гнев был ужасным. Он приказал вызвать Мэн Чжи и начал расспрашивать его в бешеной ярости.

Мэн Чжи пришел хорошо подготовленным, и, дождавшись, пока Император закончит изливать свой гнев, поклонился и медленно ответил:

- Если Его Величество считает меня виновным, этот слуга, конечно же, умрет тысячей смертей в качестве платы за свои преступления. Но с незапамятных времен репутация членов императорской семьи была превыше всего. Хотя этот слуга является командующим Императорской гвардией по великой милости Вашего Величества, он все же не имеет права вмешиваться в дела Внутреннего дворца. Эта была личная служанка принцессы, и письмо было запечатано. Не имея права допрашивать людей из Внутреннего дворца и читать письма, разобраться в произошедшем было невозможно. Не зная истину, о чем этот слуга мог доложить Вашему Величеству? Оставалось лишь сопроводить служанку обратно во Внутренний дворец и приказать подчиненным хранить молчание и сжечь письмо. Только так это дело могло оставаться скрытым, чтобы не повредить священной добродетели принцессы. Знания этого слуги грубые и поверхностные, и, если его поступок был неправильным, молю Ваше Величество о наказании.

Выслушав его объяснение, Император решил, что оно разумно. Лучше всего было позволить такому личному делу внутреннего дворца исчезнуть тихо, вдруг результаты его расследования навлекут позор и заставят потерять лицо. Как только он подумал об этом, его гнев рассеялся, и он приказал Мэн Чжи встать и после небольшой беседы отпустил его. Затем он отозвал тайного слугу, которого отправил во дворец к принцессе, чтобы все узнать, приказал Императрице усилить слежку за Цзиннин и больше его этот вопрос не беспокоил.

Отношения Мэн Чжи и Принца Цзина всегда были хорошими. В этот раз командующий предпринял целенаправленные усилия, чтобы защитить его, не позволив никому узнать о любовном интересе принцессы. Его расположение к резиденции Принца Цзина было очевидно, как и проявление доброй воли по отношению к нему. Принц Цзин уже получил тайный совет от Мэй Чансу подружиться с Мэн Чжи. После оказанной услуги они стали общаться чаще, и доверие между ними усилилось, однако такие перемены в их общении оставались незаметными для посторонних.

В то же время Мэн Чжи также следовал плану Мэй Чансу и выглядел особенно воодушевленным и услужливым. Однажды, во время соревнований по верховой езде и стрельбе из лука в резиденции Принца Цзина, под предлогом того, что хочет увидеть обоюдоострый меч, который Принц Цзин отобрал у правителя северных варваров ди*, он прошел в спальню Принца Цзина, где хранился меч, и случайно наткнулся на вход в тоннель.

Таким образом, Мэн Чжи успешно стал первым придворным чиновником, который узнал, что Мэй Чансу служит Принцу Цзину. Он сразу же воспользовался возможностью и заверил Принца Цзина в своей поддержке в борьбе за престол, при условии, что останется верным Императору.

Наступил четвертый месяц.

Послы Южной Чу прибыли в Цзиньлин с впечатляющими дарами. Главой посольства был племянник Императора Южной Чу Принц Лин Вэньсюань, поэтому Император Великой Лян должен был оказать ответную любезность, послав члена императорской семьи, чтобы их встретить. Принц Юй получил Императорский указ и отправился к городским воротам, чтобы приветствовать послов и разместить их в одной из внешних резиденций императорской семьи, дворце Баочэн.

Судя по серьезности, проявленной Южной Чу, и вежливости, оказанной Великой Лян, можно было сделать вывод, что вопрос о брачном соглашении уже решен, а встреча была предназначена только для облегчения обсуждения некоторых деталей.

Брачный договор между этими двумя странами был непростым делом. Хотя он еще не был высечен в камне, при дворе уже начались приготовления. На пятый день после аудиенции главного посла Принца Вэньсюаня у Его Величества были оглашены два императорских указа: первый возвышал принцессу Цзиннин до ранга принцессы с девятью жемчужинами, а второй наделял пятого принца Хуай собственной резиденцией и двором. Это свидетельствовало, что предварительные кандидаты на брачный договор уже выбраны.

Принцесса Цзиннин пыталась протестовать, плакала и даже отказывалась от еды в знак протеста, но в конце концов уступила. Как принцесса Великой Лян, она с самого начала понимала оковы ответственности, которые невозможно сбросить, и ее вызов отцу был вызван только тем, что она не желала отказываться от собственного счастья. Однако воля Императора была нерушимой. Императрица отправила своих самых доверенных служанок присматривать за принцессой днем ​​и ночью, а наложницы и супруги из разных дворцов по очереди уговаривали и убеждали ее сотнями разных способов. Итак, во Внутреннем дворце, где воля Императора была законом, Цзиннин не получила никакой открытой поддержки. Это произошло потому, что для большинства людей, наблюдавших за всем холодными глазами, судьба Цзиннин ничем не отличалась от судьбы других принцесс на протяжении веков. Несмотря на благоволение к ней Императора, ей повезло не больше, чем многим другим.

Каждый раз, когда Принц Цзин входил во дворец, он навещал свою младшую сестру. Видя, как постепенно она смиряется, его беспокойство также уменьшалось. Когда Сяо Цзиннин попросила его позаботиться о Гуань Чжэнь в будущем, он, не задумываясь, согласился.

Наследный Принц все еще был наказан и не мог участвовать в политике, а Принц Юй, наоборот, усилил свое присутствие при дворе, с большой охотой участвуя во всех возникающих дебатах, независимо от темы. Двор был еще далек от того, чтобы присягнуть ему в своей полной лояльности, но перед лицом его нынешнего триумфа, если он не совершит серьезную ошибку, большинство чиновников не собирались препятствовать его восхождению. И по какой-то причине в последний месяц даже официальные лица со стороны Наследного Принца проявляли необычайно уважительное отношение и не вступали в бой с Принцем Юем, как в прошлом.

Принц Юй был известен не только своей добродетельной внешностью, он обладал незаурядными способностями, а его резиденция была полна талантами, поэтому было крайне сомнительно, чтобы он совершил действительно непростительные ошибки в важных делах. Казалось, он все больше и больше заручается поддержкой двора. Никто не знал, что об этом думает Император, но на первый взгляд казалось, что его благосклонность к Принцу Юю только возрастает. Каждый раз, когда Его Величество сталкивался с трудной ситуацией, он сначала обсуждал ее с ним и спрашивал его мнение. Начали распространяться слухи о том, что Его Высочество Принц Юй скоро станет Его Высочеством Наследным Принцем.

Подобные слухи, разумеется, дошли до ушей Императора. Он спросил о них у Мэн Чжи, который, как обычно, стоял рядом с ним на страже, но тот заверил, что ничего подобного не слышал. Хотя Императору нравилось стремлением своего главнокомандующего держаться подальше от дворцовых интриг, в его сердце поселилась тревога. Беспокойный, он отпустил свой паланкин и медленно пошел во Внутренний дворец в сопровождении только своей личной охраны.

- Ваше Величество, сегодня вечером вы собираетесь в… - главный евнух шести дворцов Гао Чжань внимательно слушал, ожидая ответа, чтобы известить выбранный дворец о визите Императора.

Шаги Императора замедлились. Императрица всегда была серьезной и не любила удовольствий. В последнее время Супруга Юэ проводила дни в слезах по Наследному Принцу, поэтому он тоже не хотел ее видеть. Юные красавицы были очаровательны и ярки, но сегодня он был не в таком настроении. И поэтому, в конце концов, он только нахмурился и проигнорировал Гао Чжаня.

Евнух Гао, который почти в совершенстве владел искусством интерпретации выражений лица, воздержался от дальнейших вопросов и только поклонился, следуя за Императором.

Дорогу освещали фонари, а в окнах мерцали свечи, мягко светя в туманных сумерках. Но Император повернул к самым темным тропинкам, словно целенаправленно ища некое тихое спокойствие.

Он все шел и шел, и внезапно почувствовал запах лекарственных трав. Он поднял голову и увидел перед собой небольшой дворик, простой и незамысловатый, словно он оставил позади себя великолепие императорского дворца и вошел в изящный травяной сад.

- Что это за место?

Гао Чжань поспешно ответил:

- Ваше Величество, это резиденция моей госпожи наложницы Цзин.

- Наложница Цзин… - Император прикрыл глаза, словно вспоминая…. Верно, наложница Цзин, мать Цзинъяня …… он часто видел ее, когда женщины дворца приходили засвидетельствовать свое почтение, и она всегда тихо и незаметно стояла за спинами, никогда не разговаривала, если к ней не обращались. Она вела себя так с тех пор, как впервые вошла во дворец.
- Гао Чжань, прошло почти тридцать лет с тех пор, как наложница Цзин вошла во дворец, а?

На спине Гао Чжаня выступил холодный пот. Он осмелился лишь тихо ответить:

- Да.

- После того, как Юэ Яо родила Цзинъюя, она много болела. Даже спустя годы ей не стало лучше, поэтому семья Линь была обеспокоена и отправила во дворец лекарку, чтобы заботиться о ней… Мы помним, Юэ Яо всегда относилась к ней, как к сестре ...

Имена Супруги Чэнь, Линь Юэ Яо, и старшего сына Императора Сяо Цзинъюя, Принца Ци, были под запретом, и их ни в коем случае нельзя было упоминать перед Императором. Нижний халат Гао Чжаня был наполовину пропитан потом, он затаил дыхание и поклонился еще ниже.

Император холодно посмотрел на него:

- Тебе не нужно выглядеть таким испуганным… Иди, и передай наложнице Цзин пусть готовится принять меня.

- Слушаюсь.

Вскоре после этого пахнущий травами Дворец Чжилоу осветился фонарями и свечами, а наложница Цзин и ее служанки вышли в нарядных платьях, чтобы преклонить колени у дверей и встретить Императора.

Император скользнул по ней взглядом, и, направляясь в главные комнаты, бросил:

- Поднимись.

Наложница Цзин поспешно встала и последовала за ним, помогая ему снять верхнюю одежду. Она спокойно посмотрела ему в лицо и мягко спросила:

- Ваше Величество выглядит утомленным, может быть, Ваше Величество пожелает принять травяную ванну?

Император знал, что она была лекаркой и разбиралась в лечебных травах. Кроме того, он действительно устал, поэтому кивнул в знак согласия. Наложница Цзин приказала принести горячую воду и ванну для купания, а сама выбрала травы. Вскоре приготовления были завершены. Она помогла Императору сесть в ванну, зажгла палочку благовоний и начала массировать его голову и плечи. Хотя наложница Цзин была уже немолодой и никогда не была ослепительной красавицей, ее сердце было безмятежным, а внешний вид ухоженным. Ее волосы все еще были темны, а руки были сильными и нежными, поэтому массаж действительно был очень приятным.

Прошло много времени с тех пор, как Император чувствовал себя таким умиротворенным и расслабленным.

- Ваше Величество, травяные ванны вызывают жажду, может быть выпьете травяного чая? - тихо спросила наложница Цзин, поднося тонкую чашку к его губам. Император, не открывая глаза, медленно пил из чашки, которую она держала в руках. Чай был свежим и бодрящим, без всякой лекарственной горечи, и внезапно в голове у Императора возникли воспоминания прошлых лет.

- Наложница Цзин ... мы пренебрегали тобой все эти годы ... - со вздохом сказал Император, держа ее за руку.

Услышав это, наложница Цзин не воспользовалась случаем, чтобы выразить свое недовольство, но при этом она не выразила смиренной благодарности за эти прекрасные слова. Она только улыбнулась, как будто не приняла его слова близко к сердцу, и продолжила нежно массировать больную шею и плечи Императора.

- Года так быстро летят, а мы стареем…- Император хорошо знал ее спокойный, умиротворенный характер и, похоже, не возражал против ее молчания. - Мы мало что можем сделать, чтобы это исправить, впрочем, Цзинъянь почтительный сын, он будет для тебя благословением.

- Вы правы, Ваше Величество, мне довольно того, что у меня есть Цзинъянь. Этот ребенок почтительный и любящий сын, и всегда, когда он находится в столице, он приходит повидаться со мной. Вижу его и на сердце становится радостно, несмотря ни на что.

Император взглянул на нее, но ее ясный нежный взгляд был полон только материнской привязанностью, и его сердце смягчилось.

- Цзинъянь - хороший и верный ребенок, как мы можем не знать этого? Просто он немного упрям ... некоторые из его талантов были подавлены, и мы не давали ему много возможностей. Но не переживай, мы позаботимся о нем. На полях сражений смертельно опасно, и в будущем мы будем отправлять его воевать как можно реже…

- Если это необходимо, он должен туда ехать, - спокойно отвечала наложница Цзин. - Ваша наложница не знакома с делами за пределами дворца, но долг сына Императора - защищать страну. Хотя этот ребенок этого не показывает, в его сердце всегда находится Ваше Величество и Великая Лян. Если Ваше Величество, заботясь о нем, оставит его в столице в праздности, он может решить, что вы не цените его.

Император не сдержал улыбки.

- И то верно. У Цзинъяня честное сердце, и даже если с ним поступят несправедливо, он не придет к нам с жалобой. Пусть говорят, что сначала правитель и подданный, а потом отец и сын, но временами он слишком отдален. В этом смысле он очень похож на тебя.

- У дракона девять сыновей*, и каждый уникален. Сыновья Вашего Величества, естественно, отличаются и по характеру.

Император нахмурился, снова подумав о битве между Наследным Принцем и Принцем Юей, и волна уныния поднялась в его сердце.

Для императоров прошлых и настоящих династий наличие всеми любимого наследника, обладающего талантом и прямым нравом, не всегда было выгодным. Поэтому, хотя Император и объявил Цзинсюаня Наследным Принцем, он, тем не менее, оказывал благосклонность Принцу Юю, чтобы ослабить влияние Восточного дворца, дабы тот не приобрел достаточно власти и не угрожал трону. Но родная мать Наследного Принца была любимой супругой Императора, а сам Цзинсюань никогда не совершал серьезных ошибок, поэтому нельзя сказать, что Император все это время планировал лишить его титула. Только в последние полгода, когда его репутация снова и снова оказывалась запятнанной, Император по-настоящему рассердился и начал рассматривать вопрос об изменении его положения, поэтому заключил его во дворец Гуйцзя и запретил ему участвовать в политике. Первоначально Принц Юй являлся наиболее вероятным претендентом на Восточный дворец, и решение о возведении его в статус Наследного Принца было бы естественным….

- Наложница Цзин, что ты думаешь о Принце Юе? - никто не мог отрицать, что Внутренний дворец уже давно разделился на два лагеря. Но кто мог предположить, что именно в присутствии этой наложницы низкого ранга, которая последние тридцать лет стояла в стороне от мирских дел, Император без колебаний и сомнений заговорит об этом?

- Ваша наложница считает, что Принц Юй имеет красивое лицо, благородные манеры, он видный принц.

- Мы спрашивали не о его внешности…

- Прошу прощения у Вашего Величества, кроме внешнего вида и манер, ваша наложница очень мало знает о Принце Юе. Я слышал, как дворцовые дамы обсуждали его при случае и говорили, что принц мудр.

- Хммм, - усмехнулся Император. - Что женщины дворца знают о мудрости? Такое высказывание должно быть пришло откуда-то еще! В наши дни, какие бы вопросы не обсуждались при дворе, все министры в первую очередь смотрят на него и слепо следуют его слову. Он, должно быть, действительно мудрый!

- Дело в том, что Ваше Величество очень благосклонны к нему – ровным голосом ответила наложница Цзин. - Раньше, когда Наследный Принц был при дворе, разве было иначе?

Ее, казалось бы, бесхитростные ответы сильно поразили Императора.

Даже Наследный Принц, владыка Восточного дворца, правящий по воле Императора, не имел такой искренней поддержки при дворе. А Принц Юй, еще не возведенный в ранг Наследного Принца, уже пользовался таким уважением и влиянием. Если он объявит его наследником, можно опасаться….

- Ваше Величество, вода остыла, пожалуйста, вставайте. - наложница Цзин, похоже, не заметила, что Император глубоко задумался, и помогла ему подняться.

Она приказала принести полотенца, помогла ему вытереться и переодеться в мягкий халат, а затем подвела его к кровати, чтобы он лег, и, встав на колени, принялась массировать его ступни.

- Ты, должно быть, уже устала, - Император сел и взял наложницу Цзин за руки, - ….пора спать.

Лицо наложницы Цзин было безмятежным, мягкое сияние лампы скрыло возрастные морщинки, заставив ее казаться еще более нежной, чем обычно. Она одарила его необычайно милой улыбкой и легко ответила:

- Да, Ваше Величество…


*Общий термин для северных этнических меньшинств времен династий Цинь и Хан
ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B5%D0%B2%D0%B5%...
* Китайская поговорка «у дракона девять сыновей, и все разные» означает «у каждого есть свои достоинства». Сама поговорка очень стара, и изначально она не подразумевала, что сыновей у царя драконов было всего девять: «девять» в данном случае означало «много». Растолкование этой поговорки с перечислением девяти драконьих отпрысков появились только в эпоху Мин.
Сколько было в реальности сыновей у нашего Императора, я так поняла, неизвестно)
aoimevelho.blogspot.com/2020/10/blog-post_30.ht...

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 82 Тайная комната

Ночь была тихой. Не было ни ветра, ни дождя, чистый нежный свет молодой луны заслонял тонкий слой облаков, не давая ему проникать сквозь окна и мешать спать. Сон Мэй Чансу был спокойным, без кашля и необходимости вставать посреди ночи, чтобы переждать боль в груди. Теплая весенняя погода способствовала отдыху, поэтому накануне из комнаты убрали жаровни и воздух стал необыкновенно свежим. Сверчки еще не начали свое летнее стрекотание, которое нарушало ночную тишину. В таком совершенном спокойствии было бы так прекрасно спать без сновидений всю ночь до рассвета.

- Братец Су!

Мэй Чансу всегда спал чутко и после нескольких легких встряхиваний проснулся. Он посмотрел через полуприкрытые веки и протянул руку, чтобы погладить по голове стоящего у его кровати юношу.

- Что случилось, Фэйлю? – немного охрипшим голосом спросил он.

- Стучат!

Хотя Мэй Чансу чудесным образом всегда понимал, что хочет сказать Фейлю, на этот раз он растерялся. Ему пришлось сначала сесть и собраться мыслями, чтобы понять, что происходит.

Он поспешно оделся, убрал назад волосы и накинул подбитый соболиным мехом плащ. Фэйлю протянул ему чашку с теплым чаем. Выпив чай, чтобы промочить горло, Мэй Чансу вытер лицо хлопковым полотенцем и быстро прошел к книжным полкам. Там он постучал ногой по чистым блестящим половицам в нескольких местах, после чего стена отодвинулась, открыв узкий проход, через который за раз мог пройти только один человек. Фэйлю собрался было пойти первым, но Мэй Чансу схватил его и тихо сказал:

- Сегодня ты не идешь, подожди брата Су снаружи, хорошо?

Юноша посмотрел на него несчастными глазами, но послушно подчинился, отступив в сторону. Мэй Чансу проскользнул внутрь и с помощью скрытых механизмов закрыл за собой стену, а Фэйлю перетащил поближе стул и сел, устремив взгляд темных глаз на стену.

В проходе Мэй Чансу вытащил из рукава светящуюся жемчужину и снова задействовал механизм, чтобы опуститься на несколько чи вниз. Оказавшись у входа в длинный туннель, он прошел немного вперед пока не очутился перед каменной дверью. Мэй Чансу открыл дверь и вошел в просто украшенную комнату, в которой стояли стол и кресла. Лампа на стене уже была зажжена, и ее желтый свет падал на Принца Цзина, одетого в повседневную одежду. Он повернулся к Мэй Чансу, когда тот медленно вошел, и кивнул ему в знак приветствия.

- Господин Су, мне пришлось потревожить вас.

- Мой долг служить Вашему Высочеству, ни к чему извинения. – поклонился Мэй Чансу. - Просто я собирался в спешке и вид у меня неопрятный, прошу меня простить.

Очевидно, Принца Цзина что-то беспокоило, но ему все же удалось слегка улыбнуться и жестом пригласить Мэй Чансу сесть.

Должно быть, Принц Цзин столкнулся с чем-то сложным, раз пришел посреди ночи, однако его сдержанное и вежливое поведение говорило о том, что дело не было срочным или отчаянным. Поэтому Мэй Чансу послушно сел и мягко спросил.

- Зачем я понадобился Вашему Высочеству?

- На самом деле…… это не тот вопрос, который стоил бы внимания господина Су, и он не имеет никакого отношения к нашим делам. – нахмурился Принц Цзин. - Это всего лишь …… Мне действительно не с кем обсудить это, поэтому я пришел в поисках мудрого совета.

- Поскольку я решил служить Вашему Высочеству, меня беспокоит все, что касается Вашего Высочества, вне зависимости имеет это отношение к нашим планам или нет. Прошу Ваше Высочество объяснить мне в чем дело, и я сделаю все возможное, чтобы помочь.

Принц Цзин, казалось, ожидал такого ответа, он сразу же улыбнулся ему и принялся рассказывать.

- Тогда я буду говорить прямо. Сегодня днем я вошел во Дворец, чтобы поприветствовать мою матушку. Моя младшая сестренка Цзиннин нашла меня и начала плакать и умолять спасти ее. Она сказала, что …. Южная Чу отправляет послов, чтобы просить о брачном соглашении. Они прибудут в столицу в следующем месяце, и если Отец Император согласится, то она единственная принцесса подходящего возраста…

- Брачное соглашение с Южной Чу? – стал вслух размышлять Мэй Чансу. – Благодаря княжне Нихуан, охраняющей южную границу, Великая Лян и Южная Чу в последние годы не воевали. Этим брачным соглашением Южная Чу, должно быть, намеревается обеспечить мир, но мы, Великая Лян, также можем воспользоваться этой возможностью, чтобы восстановить наши хозяйственные и военные потери, которые понесли за последние годы. Так что это неплохой вариант. Но если мы должны установить отношения, основанные на браке, то, разумеется, они должны быть взаимными. Если мы отдаем им принцессу, тогда они также должны прислать нам принцессу, иначе это не будет равноправным соглашением. Если Южная Чу будет просить только о браке с нашей принцессой, то Император может не согласиться, но, если они прибудут со своей принцессой, то есть восемь частей вероятности, что Его Величество согласится.

Принц Цзин беспомощно посмотрел на сидящего перед ним человека, который так быстро превратился в бесстрастного стратега, и вздохнул.

- Господин Су, я не хочу знать, насколько вероятно, что мой Отец-Император согласится. Я хочу спросить, если Отец-Император согласится на брачное соглашение, есть ли возможность для Цзиннин избежать этого брака. Вам, как и мне, известно, что ее сердце уже несвободно...

Мэй Чансу долгое время смотрел на тени, которые отбрасывали кончики его пальцев, прежде чем медленно перевести взгляд на Принца Цзина.

- Ваше Высочество, есть ли еще принцессы, достигшие возраста замужества?

Принц Цзин непонимающе посмотрел в ответ, а затем сквозь зубы сказал:

- Есть только Цзиннин…

- А незамужние и подходящие по возрасту дочери принцев, которых можно возвести в ранг принцессы, сколько их?

- ….. многие братья Отца Императора покинули двор, когда он унаследовал трон, кроме Принца Цзи, Принца Цянь и Принца Ли. Что касается их дочерей, выросших и не состоящих в браке, вероятно, три или четыре ……

- У благородной госпожи Минчжу чахотка, у благородной госпожи Минчен искалечена левая нога, благородная госпожа Минжуй покинула свой дом шесть месяцев назад и побрила голову, чтобы стать монахиней, а благородная госпожа Минин сошла с ума. Поскольку этот брачный договор предназначен для восстановления отношений, как вы думаете, какую из них Император мог бы повысить в ранге?

Принц Цзин был не слишком знаком, как обстояли дела у женщин большой императорской семьи, но, раз Мэй Чансу говорил об этом, он не мог ошибаться. Принц Цзин почувствовал, что его настроение упало, но после долгих размышлений он внезапно вспомнил еще одну девушку и поспешно сказал:

- Я смутно помню, в семье Принца Ли есть Минцзюэ, ровесница Цзиннин…

Мэй Чансу холодно рассмеялся:

- Госпожа Минцзюэ влюблена в молодого человека из семьи губернатора предыдущей династии Наньгуна, и брак был временно отложен только потому, что его мать скончалась незадолго до их помолвки. Все в столице знают об этом, но Ваше Высочество в это время отсутствовали с вашей армией и поэтому не слышали об этом.

Принц Цзин ошеломленно слушал, а на его челюсти заходили желваки.

- Значит, согласно пониманию господина Су, как только Отец Император согласится, у Цзиннин не останется выбора?

Выражение лица Мэй Чансу оставалось бесстрастным, и когда он заговорил, его голос был холодным, но в его взгляде был намек на жалость.

- Цзиннин - принцесса, даже если она не будет отдана замуж за иностранного принца, ее брак неизбежно будет устроен за нее. Неужели она все еще не смирилась с таким положением вещей?

- Хотя ваши слова правдивы, принять их трудно. Гуань Чжэнь провел со мной некоторое время, и он действительно впечатляющий молодой человек. У меня разрывается сердце видеть, как они страдают.

- Каким бы впечатляющим ни был Гуань Чжэнь, он намного ниже принцессы по рождению, и у него нет блестящих достижений или выдающихся подвигов, которые могли бы возвысить его до небес. Принцесса Цзиннин родилась в императорской семье и должна знать, на какую любовь можно надеяться в этих дворцовых стенах. Если она будет цепляться за эту причину в своем сердце, она не только не сможет убедить Императора, но и испортит свою чистую репутацию и принесет бедствия всему клану Гуань Чжэня. Итак, в этом вопросе, Ваше Высочество, вы не можете ей помочь. Попросите вашу матушку, госпожу Цзин, поговорить с ней и убедить ее. Если не считать принцесс, сколько девушек из обычных семей действительно могут выбирать себе мужей по своему желанию?

Принц Цзин глубоко вздохнул.

- Все это мне известно. Но, видя слезы Цзиннин, я искренне пожалел ее и подумал, что, возможно, господин Су сможет что-нибудь придумать. Поэтому пришел обсудить этот вопрос.

Мэй Чансу взглянул на него и неожиданно спросил:

- Раз уж об этом зашла речь, Ваше Высочество, вы переживали только о принцессе Цзиннин?

Принц Цзин в недоумении уставился на своего советника.

- Если Южная Чу присылает принцессу для замужества, ее мужем должен стать принц. Ваше Высочество, подумайте, кто будет избран, чтобы жениться на ней?

- Ах ?! - Принц Цзин сразу понял значение его слов и бессознательно отпрянул от стола. – Господин Су говорит…

Мэй Чансу ответил, сохраняя абсолютную серьезность:

- Южная Чу все еще вражеское государство, и до нас не доходили слухи, что их принцессы обладают той же славой и уважением, как княжна Нихуан. Император подозрительный по своей природе, и, поскольку Ваше Высочество вступило в борьбу за трон, брать принцессу вражеского народа в качестве своей жены было бы нехорошо. Мне нужно будет найти способ помочь Вашему Высочеству избежать этого удара судьбы.

Принц Цзин выглядел потрясенным.

- Тогда, поскольку у господина есть способ избежать брака для меня, то и для Цзиннин…

- Разве эти ситуации похожи? Среди принцесс только Цзиннин подходит для брака, но среди принцев Ваше Высочество - не единственный выбор. У Наследного Принца и Принца Юя есть жены, и Император ни за что не позволит этим двоим жениться на принцессах вражеских наций, так что мы можем отложить их в сторону. Третий сын Императора имеет небольшое физическое увечье, а пятый сын интересуется только учебой и игнорирует политику. Однако они урожденные принцы, сыновья Императора, и все еще не женаты. Наследники, стоящие дальше всех от трона, являются наиболее подходящими для брака по договоренности. Поэтому, как только Его Величество согласится, он обязательно выберет одного из вас троих. Прежде чем об этом объявят, астрологи должны будут сопоставить ваши гороскопы. Гороскоп принцессы Цзиннин будет составляться астрологами Южной Чу, поэтому мы ничего не сможем сделать, но гороскоп принцессы Южной Чу будет составляться здесь в министерстве ритуалов. Я могу найти способ сделать так, чтобы результат сопоставления ваших гороскопов соответствовал нашей воле. Неважно, кто женится на ней, нам нужно только убедиться, что дата рождения Вашего Высочества не окажется в гармонии с датой рождения принцессы Южной Чу.

- Вам подчиняются даже придворные астрологи?

- Я не могу сказать, что они подчиняются, но…… есть кое-что, что можно сделать.

Принц Цзин пристально посмотрел на Мэй Чансу.

- Когда господин Су впервые вошел в столицу, у всех создалось впечатление, что вы приехали под давлением Наследного принца и Принца Юя благодаря своей славе гения цилинь. Но теперь я вижу, что у вас были далеко идущие намерения, как будто вы ждали и готовились к этому намного дольше…

Мэй Чансу небрежно улыбнулся и ответил спокойным голосом.

- С таким талантом, как мой, я никогда не был доволен тем, что скрывался в цзянху, спокойно позволяя миру пройти мимо. Говорят, что амбиции каждого человека - служить своей стране и прославить свое имя до самых небес. Если бы я не был уверен в своих силах, как бы я осмелился свернуть с легких путей, предлагаемых Наследным Принцем и Принцем Юем, и вместо этого избрать Ваше Высочество своим господином и искренне служить вам.

Принц Цзин пропустил эти слова сквозь свое сердце, но не смог понять правдивы они или лживы, и не захотел принимать их слишком близко. Мэй Чансу всем сердцем желал помочь ему взойти на трон, Сяо Цзинъянь никогда не сомневался в этом, но что касается истинной причины, по которой Мэй Чансу выбрал его, то в его сердце оставалось много вопросов. Но в этот момент Принц Цзин не был склонен искать ответы, впереди было много трудностей и много важных дел, о которых стоило думать в первую очередь. Для него этот загадочный стратег был самым острым мечом в его руке, и этого было достаточно, чтобы с выгодой им пользоваться. Что касается того, как был выкован этот меч, и почему его лезвие было обнажено, в сейчас его это не слишком заботило.

Тайная комната не была чайным домиком, и когда разговор закончился, не было причин продолжать сидеть и болтать. Хотя причина его прихода осталась неразрешенной, Принц Цзин с самого начала понимал, что у Цзиннин не было большой надежды избежать этой участи. Чувствуя небольшое разочарование, Принй Цзин не был встревожен. Они попрощались друг с другом и по отдельности вернулись по секретному ходу в свои комнаты.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 81 Чистое невинное сердце

Мэй Чансу с улыбкой взял его за руку и ровным голосом спросил:

- Брат Мэн, не хочешь ли ты впервые прогуляться со мной в резиденцию Принца Цзина?

- Конечно, - без колебаний ответил Мэн Чжи. Затем он снял с вешалки меховой плащ и накинул его на плечи Мэй Чансу. – В подземном проходе будет сыро, надень это.

- Ты действительно собираешься пойти со мной? - что-то мелькнуло во взгляде Мэй Чансу. - И когда Принц Цзин спросит, почему ты со мной, что ты ответишь?

Мэн Чжи даже не приходило в голову над этим задуматься. Он уставился на друга и ответил:

- Я думал, он знает…

- Он знает, что мы встречались ранее, и ты остался обо мне высокого мнения. - Мэй Чансу пристально смотрел на командующего Императорской гвардией. – Но ему неизвестны наши истинные отношения. Если ты выйдешь со мной из самого тайного подземного хода во всей столице, то он сразу поймет, что мы гораздо ближе, чем он предполагал. Разве он не поразится этому и не станет выяснять, пока не дойдет до истины?

- Тогда… - задумался Мэн Чжи, - Давай скажем, что в прошлом ты спас мне жизнь и я возвращаю этот долг! Или ты заполучил сведения, которые можешь использовать против меня, поэтому мне не остается выбора…

Мэй Чансу невольно рассмеялся и покачал головой.

- Цзинъяня не так-то просто обмануть. Какое положение занимает генерал-командующий Императорской гвардией? Будь это уплата долга или угроза, в лучшем случае я мог рассчитывать на небольшое одолжение с твоей стороны. А если бы я не доверял тебе так, как себе, разве рассказал бы о тайном подземном ходе, который сам по себе является ключом к моей жизни или смерти, успеху или провалу?

- Сяо Шу, - Мэн Чжи внезапно схватил его за руку, - расскажи ему все, расскажи ему правду о наших отношениях и расскажи ему правду о своем….

Взгляд Мэй Чансу внезапно стал холодным и колючим, словно лед сковал все его чувства, и даже тон его голоса стал немного отстраненным.

- Брат Мэн, вот этого я и боюсь больше всего... что ты не сможешь сдержаться… - Мэй Чансу крепко сжал руку Мэн Чжи, впиваясь пальцами в его кожу. - В будущем ты будешь все чаще сталкиваться с Цзиньянем, но ты должен всегда помнить, стиснуть зубы и никогда не говорить ему, кто я. Ни единого слова!

- Но почему?! Почему ты должен нести этот груз в одиночку? Если бы Принц Цзин знал правду, он бы наверняка ...

- Напротив, это все испортит. – резко перебил его Мэй Чансу. - Решимость Принца Цзина добиться трона в настоящее время довольно устойчива, он прислушивался ко всем моим советам, независимо от своих собственных суждений, он поддерживал мои планы и действия, и никогда не протестовал. Знаешь почему?

- Потому что… - Мэн Чжи замолчал, не в силах продолжить.

- Потому что его сердце свободно от привязанностей, и победа в борьбе за трон сейчас для него превыше всего. Все, что я для него делаю, он оценивает лишь с точки зрения полезности в достижении цели. Его не заботит, какие последствия все это будет иметь для самого Мэй Чансу. - Мэй Чансу холодно улыбнулся, но в его взгляде, вопреки ему самому, промелькнула тень горечи. - Как только он узнает, что я Линь Шу, его приоритеты поменяются. Но он не сможет помочь себе, желая защитить меня, и это связало бы нам руки. В конце концов мы стали бы помехой для наших планов…

Мэн Чжи хорошо знал природу и характер Принца Цзина, и поэтому понимал правоту друга. Он не находил слов и доводов, чтобы возразить ему, и его сердце охватывала боль, с которой было трудно совладать.

- С другой стороны, его незнание делает мою ношу значительно легче. - Мэй Чансу глубоко вздохнул и заставил себя улыбнуться мягче. - Мы с Цзинъяном слишком близкие друзья. Если я стою перед ним, как Мэй Чансу, какие бы планы и интриги я не замыслил, я ничего чувствую. Но как только я стану Линь Шу, будет невероятно трудно избежать грусти и боли, и мое сердце будет неспокойно. Если я поддамся таким эмоциям, сколько человеческих жизней будет погублено, не говоря уже о троне…

- Не говори больше ... - в этот момент у железного воина Мэн Чжи покраснели глаза, - Я обещаю тебе молчать, ни полслова не скажу, что бы ни случилось…. Пусть Принц Цзин ничего не знает, есть еще я! Сяо Шу, с этого момента брат Мэн будет заботиться о тебе, я умру, но никому не позволю снова причинить тебе зло…

Мэй Чансу подавил захлестнувшие сердце чувства и легонько похлопал его по плечу, успокаивая.

- Не волнуйся. Цзиньянь не из тех бессердечных людей, которые избавляются от людей, как только они перестают быть полезными, и которые готовы разделить страдания, но не награду. Поэтому в будущем меня не ждет много горестей.

- Это правда, - вздохнул Мэн Чжи. – Принц Цзин слаб в интригах и коварных замыслах, плохо приспосабливается к изменениям и слишком высоко ценит дружбу и верность. Эти недостатки были у него всегда. Тебе придется многим пожертвовать, помогая ему на пути к трону.

Мэй Чансу слегка повернул голову к окну, его лицо было чистым, как первый снег и ледяная улыбка слегка играла в уголках его губ.

- Разве Великая Лян нуждается в жестоких и подозрительных властителях, которые умеют лишь плести интриги и сеять раздор при дворе? – холодно заговорил он, - Помочь Цзинъяну взойти на престол будет немного сложно. Когда мы этого добьемся, то, благодаря своей непоколебимой решимости и несгибаемой воле, наблюдательности и проницательности, тщательности в работе и справедливому характеру, разве он не станет хорошим Императором? Когда исчезают внутренние противоречия, правитель и его министры могут работать, как одно целое, во благо государства. Ты сам видишь, в последние годы придворные чиновники не думают о политике, а военные не думают о войне. Всех их заботит только, как угодить начальству, чтобы сохранить свою власть и положение. К счастью, наша страна все еще сильна, она построена на прочном и здоровом фундаменте. Но, если следующий правитель будет такой же, я опасаюсь, что силы нашего государства продолжат истощаться. Если мы не исправим положение сейчас, то не сможем защитить свою страну и народ, когда волки и тигры нападут, чтобы разорвать нас в будущем.

Его голос был тихим и спокойным, но Мэн Чжи казалось, что кровь в его жилах ускорилась, а грудь сдавило от жара. Восстановление достоинства императорского двора путем возрождения закона и дисциплины, осушение загрязненных бассейнов и наполнение их чистой водой - это всегда было давним желанием старшего сына Императора, Принца Ци. Еще в те годы, когда Мэн Чжи служил в армии Чиянь, он однажды слышал, как этот мудрый принц описывал свое видение идеального двора. Но после его смерти много ярких талантов, собравшихся под его началом, были развеяны по ветру. Некоторых из них признали замешенными в заговоре и казнили, а некоторым удалось скрыться. Кто-то со временем изменил свои устремления, а кто-то был понижен в ранге и так и не смог подняться вновь. При дворе осталась лишь толпа праздных подхалимов. Благоволение или гнев Императора стали мерилом, по которому все измерялось. Чиновников заботило лишь, как обрести власть, как выслужиться и как выбрать правильную сторону, чтобы обеспечить лучшее будущее. Наследный Принц и Принц Юй никогда не уставали от этой игры, ставя на один уровень искусство плести интриги и умение управлять государством. Если при дворе Великой Лян оставался кто-то, кто все еще разделял идеалы Принца Ци, то это был только Принц Цзин, который вырос рядом с Сяо Цзинъюем, с самого детства проникшись его наставлениями.

- Брат Мэн, - Мэй Чансу чуть улыбнулся, словно прочитав его мысли по выражению его глаз, - Теперь ты понимаешь? Есть много вещей, за которые я не могу позволить Цзинъяню взять на себя ответственность вместе со мной. Если нужно спуститься в ад и наполнить свое сердце ядом, позволь мне сделать это, чистое и невинное сердце Цзинъяня должно быть сохранено. Хотя есть некоторые вещи, которые он должен понять, и некоторые наивные идеи, которые он должен пересмотреть, я сделаю все возможное, чтобы сохранить его принципы и убеждения. В этой борьбе за трон он не должен сильно пострадать. Если человек, которому я помогу взойти на престол, станет похожим на Наследного Принца и Принца Юя, тогда брат Ци и армия Чиянь действительно погибли напрасно…

Мэн Чжи переполняли эмоции, и он мог только тяжело кивать, будучи не в состоянии говорить долгое время. Хотя он много раз обещал Мэй Чансу не раскрывать правду, только в этот момент он действительно сдался и запечатлел эту клятву в своем сердце.

Взгляд Мэй Чансу снова стал безмятежным и мягким. Облокотившись на свой стол, он сказал:

- Брат Мэн, когда я попросил тебя сопровождать меня сегодня в резиденцию Принца Цзина, я пошутил. Боюсь, чтобы не вызывать подозрений у Цзинъяна, ты должен прийти ко мне с его стороны.

Мэн Чжи не сразу понял и выпалил:

- Прийти к тебе с его стороны? Как?

Мэй Чансу чувствовал себя немного уставшим. Он сел на деревянное кресло, жестом пригласив Мэн Чжи сесть рядом, и медленно заговорил.

- В последнее время из-за дела об убитых евнухах Император стал беспричинно подозрителен к тебе, а двоих твоих заместителей прогнали со службы. Это всем известно. Принц Цзин, конечно, считает, что с тобой поступили несправедливо. Я найду возможность посоветовать Принцу Цзину воспользоваться случаем и поговорить с тобой, и принять твоих людей в свое поместье. А ты сделай все возможное, чтобы незаметно убедить его в твоем отвращении к Наследному Принцу и Принцу Юю, ненавязчиво вспомни о Принце Ци. Ваши отношения всегда были хорошими, и как только вы станете ближе, ты сможешь притвориться, что случайно обнаружил поземный ход, и заставить его во всем признаться. Когда это произойдет, ты сможешь полностью довериться ему и сказать, что, оставаясь безусловно преданным Императору, в борьбе за трон ты поддерживаешь его. Принц Цзин знает о твоей преданности и понимает твои убеждения, поэтому он поверит тебе без всяких сомнений. А так как обнаруженный тобой ход уже не скрыть, ты придешь сюда вместе с Принцем Цзином и напугаешь меня…

- Ах ты…. - Мэн Чжи не удержался от смеха, – ну что у тебя за голова! Получается, я стану доверенным лицом у вас обоих, правда сначала нужно хорошо напугать Принца Цзина…

- Принцу Цзину важно знать, что ты будешь на нашей стороне, когда начнутся развиваться события, иначе зачем мне придумывать что-то подобное? В дальнейшем мы оба будем служить одному господину, и между нами не будет ссор. Поэтому, когда наши отношения станут ближе, Принц Цзин не сочтет это странным. Разве такой вариант не лучше, чем отговорки о выплате долга?

- Ты прав, давай сделаем по-твоему. Что же, сегодня вечером я не смогу проводить тебя.

- Ты и так весь день гостил у меня, к тому же я устал и все равно не планировал куда-то идти. Уже поздно, возвращайся домой, иначе невестка будет за тебя беспокоиться.

Мэн Чжи внимательно изучил его цвет лица и, нахмурившись, сказал:

- Ты действительно выглядишь немного бледным, должно быть, утомился за сегодня. Проход никуда не исчезнет, намного важнее отдыхать и заботиться о своем здоровье. Больше я не побеспокою тебя, иди спать.

Мэй Чансу действительно очень устал, и ему не нужно было изображать вежливость перед Мэн Чжи. Поэтому он просто кивнул, а затем прошел прямо в свою комнату, лег на кровать и заснул. Фэйлю, чья небольшая кровать стояла рядом, поднял голову и, увидев, что это был он, только дважды моргнул, прежде чем снова закрыть глаза. Было трудно понять, действительно ли он просыпался или нет.

От этого трогательного зрелища Мэн Чжи почувствовал, как по его лицу расплылась улыбка, но он не издал ни звука, а только осторожно закрыл окна и двери, задул свечу на столе и тихо ушел.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 80 Обновленное поместье Су (В поместье Су есть новый пруд, там лилии цвету-у-у

Указ Императора по делу о «замене преступника» был официально оглашен через десять дней. Министр чинов Хэ Цзинчжун ради спасения своего сына участвовал в заговорах, за что приговаривался к понижению в должности и ссылке в провинцию Юэ в ранге рядового чиновника. Хэ Вэньсинь должен быть казнен, как и полагалось. Министр наказаний Ци Мин действовал с полным пренебрежением к жизням людей, не выполнил свои обязанности и нарушил закон за что приговаривался к тюремному заключению и изгнанию. Другие чиновники Министерства наказаний вне зависимости от их рангов были признаны виновными в том же преступлении.

Принц Юй лично не был замешан в этих преступлениях, но именно эти два министерства находились в его руках и исполняли все его приказания. Из-за этого дела он потерял сразу обоих министров и поэтому, помимо чувства сожаления и печали, его ненависть к Се Юю разгорелась еще сильнее, проникая до самых костей.

Сторонний наблюдатель, изучив потери двух лагерей в борьбе за трон за последние полгода, мог прийти к интересным выводам. Казалось, что Наследный Принц за последнее время перенес множество ударов, в то время как настроение Принца Юя все улучшалось. Но последнее дело свело на нет разницу между потерями каждой из сторон.
Мать Наследного Принца была понижена в ранге, он проиграл дебаты при дворе и лишился министра ритуалов и министра податей, а сам был заключен во дворец Гуйцзя для раздумий над своим поведением. Принц Юй из-за дела о захвате земель пережил свержение гуна Цина, Император охладел к Императрице, а теперь он потерял министра наказаний и министра чинов.

Все говорили, что это нормально - что-то приобретать, а что-то терять. Однако странно то, что эти двое сражались как лесной пожар, бесконечно нападая друг на друга, но приобретений их никто не видел. Единственное можно было только сказать, что Принц Юй немного улучшил свои отношения с князьями Му и с Принцем Цзином.
Но у Наследного Принца и Принца Юя не было времени, чтобы сесть и подсчитать свои прибыли и убытки. В настоящее время они вкладывали все свои силы в одно дело - как разместить своих людей на освободившихся должностях в министерстве наказаний и министерстве чинов. Они не могли позволить друг другу назначить своих людей на открытые должности.

Наследный Принц был заперт во дворце Гуйцзя для размышлений и не осмеливался напрямую вмешиваться в этот вопрос, поэтому он мог действовать только через других людей. Таким образом влияние его было значительно ограничено. Принц Юй, с другой стороны, лично рекомендовал двух предыдущих министров, которые были изгнаны с таким позором, и поэтому Император не был склонен слушать его советы. Поэтому Принц Юй был лишен преимуществ в этом споре. Итак, хотя эти двое боролись дни и ночи напролет, выхода из сложившейся ситуации не находилось.

Министерство чинов потеряло только министра, поэтому работа самого министерства не была нарушена, но Министерство наказаний потеряло сразу половину чиновников, и длительное отсутствие начальника могло повергнуть его работу в настоящий хаос. Императора очень беспокоила эта проблема, а в его возрасте такие переживания ума и сердца несомненно сопровождались головными болями и головокружениями. Вскоре все принцы и принцессы поспешили узнать о его здоровье. Принц Цзин и принцесса Цзиннин пришли вместе, и когда был поднят вопрос, который доставлял Императору столько неприятностей, Принц Цзин небрежно упомянул чиновника Цай Цюаня из Министерства наказаний, с которым он работал при рассмотрении дела о захвате земель.

Император вдруг вспомнил, что именно этот человек отвечал за составление отчета по делу и произвел на него очень хорошее впечатление. Последовала срочная проверка, которая подтвердила его непричастность к делу о замене преступника, и Император немедленно вызвал его к себе. Император беседовал с Цай Цюанем в течение часа и убедился, что тот обладает ясностью мысли и глубоким знанием закона, проявляет проницательность, отвечая на его вопросы, и действительно является редким талантом. Он не поднимался по служебной лестнице лишь потому, что еще не прослужил достаточно долгое время и был незнатного происхождения.

Император принял решение.

На следующий день Цай Цюань был повышен до чиновника третьего ранга и назначен временным министром. Ему было приказано со всем усердием в течение месяца наладить работу Министерства наказаний и решить все накопленные за это время дела. Наследный Принц и Принц Юй понятия не имели откуда взялся этот Цай Цюань, и оба изначально думали, что он из вражеского лагеря. Они не могли поверить своим ушам, когда им доложили результаты расследования. Этот человек действительно не принадлежал ни к одной из фракций.

После урегулирования дел в Министерстве наказаний Император обратил свое внимание на выбор нового министра чинов. После многих дней размышлений, наконец, он одобрил предложение главы канцелярии Лю Чэна и перевел на этот пост бывшего придворного цензора Ши Юаньцина, чей траур по родителю закончился полгода назад, но он еще не смог вернуться на свое прежнее положение. Ши Юаньцин был наблюдательным и дотошным человеком, известный своей честностью и порядочностью. В прошлом он вступал в спор как с Наследным Принцем, так и с Принцем Юем, и даже противоречил Императору, и поэтому Император его не жаловал. Никто не знал, что сказал Лю Чэн, чтобы убедить Императора отказаться от своих личных предпочтений при назначении на эту важную должность.

Но все эта суматоха при дворе не нарушила тишину и покой поместья Мэй Чансу. Хотя теперь он был публично признан советником Принца Юя, потери, которые понес его господни в случае с подменой преступника, были полностью вызваны его собственной небрежностью и недооценкой своего врага. Поскольку он не ставил своего стратега в известность об этих своих планах, разумеется, он не мог привлечь его к ответственности постфактум. Что касается борьбы за места двух министров, Принц Юй приходил за советом к Мэй Чансу, однако тот все же был из мира цзянху и не имел своих людей при дворе. Поэтому никакой практической помощи оказать он не мог, а лишь дать пару рекомендаций. К счастью, Принц Юй не возлагал на него больших надежд в этом вопросе, и поэтому, выслушав его мнения, он поспешно вернулся в свой дворец, чтобы продолжить сражение.

Так и получилось, что в эти теплые весенние дни Мэй Чансу сосредоточил все свое внимание на одной задаче: руководить работой ремесленников и кузнецов по облагораживанию садов поместья Су.

Мэй Чансу собственноручно разработал проект новых садов. Все должно было быть покрыто растениями, подобранными по высоте и размеру, построены дополнительные фонтаны, каменные сады и мостик с небольшим павильоном, разбит новый большой пруд с лилиями. В поместье должны были доставить дюжину огромных редких деревьев, а также цветы к каждому времени года. Реконструкция продвигалась очень быстро и весь процесс занял всего месяц.

На второй день после завершения ремонта Мэй Чансу радушно пригласил в гости своих столичных знакомых, чтобы показать им новые сады. В поместье Су прибыли братья Се вместе с Чжо Цинъяо и Чжо Цинъи, княжна и княжич Му в сопровождении нескольких высокопоставленных генералов из своей резиденции, Мэн Чжи со своей супругой, а Ся Дун привела с собой Ся Чуня, который только что вернулся в столицу. Янь Юйцзинь пришел один, но привез изящную маленькую лодочку, и Фэйлю в полном восторге весь день плавал на ней по пруду с лилиями.

Благодаря теплому приему хозяина вскоре атмосфера стала веселой и оживленной. Все гости были неординарными людьми с интересным жизненным опытом, и, что более важно, различными взглядами и мнениями, и так или иначе были знакомы друг с другом. Поэтому у них было множество тем для разговоров, которые абсолютно не касались политики. В результате все чувствовали себя удобно и непринужденно.

Среди этой толпы Янь Юйцзинь был самым шумным, а Му Цин очень на него походил по темпераменту, и эти двое сошлись как горошины в стручке. Что касается других, Чжо Цинъяо был известен в цзянху, а офицеры Сюаньцзин обладали большими знаниями о государственных делах, княжна Нихуан сама по себе являлась легендой, а хозяин поместья Мэй Чансу был еще большей загадкой ... Кто бы мог подумать, что такое странное сочетание людей может вызывать столько радости и восторга.

После прогулки по садам на полуоткрытой террасе был накрыт стол. Блюда были простыми и легкими, но самым любопытным было то, что к каждому блюду подавались разные сорта вин, а вместе они давали наиболее выраженный вкус. Среди гостей только Се Би, любящий дегустировать вино, мог назвать большинство сортов представленных вин, в то время как остальные знали только один или два.

После еды Мэй Чансу приказал принести чай и лично заварил чайник. После того, как все получили по чашке, он с мягкой улыбкой спросил:

- Сидеть просто так довольно скучно, и вчера вечером я придумал одну игру. Будет ли это кому-нибудь интересно?

Никто не отказался бы от возможности услышать об игре, придуманной господином Мэй из Цзянцзо, даже если бы он или она не хотели играть. Янь Юйцзинь воскликнул первым:

- Отлично, отлично, брат Су, расскажите нам о ней!

- Однажды мне посчастливилось приобрести бамбуковые дощечки с нотными записями, и после долгого изучения я смог убедиться, что это давно утраченная мелодия «Изгнанный из Гуанлина». Вчера я спрятал эти записи в одном из уголков поместья и подарю ее тому, кто найдет ее первым. - говоря это, Мэй Чансу крутил в руке чашку с чаем, и его аромат мягко распространялся вокруг. - Что касается тех гостей, которые не заинтересованы в поиске сокровищ, позвольте мне составить вам компанию за чаем и беседой, и вместе мы подождем, чтобы увидеть, кому достанется награда.

Глаза Янь Юйцзиня загорелись, как только он услышал название мелодии, а княжич Му был молод и любил играть, поэтому тоже выглядел взволнованным. Хотя Се Би не интересовался музыкой, он подумал, что искать сокровища намного веселее, чем сидеть и пить чай. Поэтому эти трое встали первыми. Сяо Цзинжуй колебался, но по взгляду Янь Юйцзиня понял, что еще один человек в их команде увеличит шансы на победу. Он с улыбкой отставил чашку и поднялся на ноги, потянув за собой Чжо Цинъяо. Чжо Цинъи выглядела заинтересованной, но, как благовоспитанная молодая госпожа, она стеснялась присоединиться к этому веселью, поэтому сидела неподвижно на своем месте, краснея и украдкой поглядывая на княжну Нихуан.

Княжна была проницательна и сразу поняла, о чем она думает.

- Барышня Чжо, не могли бы вы составить мне компанию? – Нихуан встала со своего места и улыбнулась.

Чжо Цинъи изо всех сил пыталась сдержать радость на своем лице, пока поспешно поднималась и кланялась.

- Для меня будет честью принять приглашение княжны.

Увидев уходящих княжича и княжну, генералы резиденции Му перестали сдерживать собственное рвение и сразу же последовали за ними. Итак, после небольших усилий, терраса была почти расчищена.

Мэй Чансу обвел кончиком пальцев края своей чашки и улыбнулся:

- Похоже, что единственные, кто хочет сидеть со мной и пить чай, - это брат Мэн, невестка Мэн и офицер Ся Дун...

- Почему, остался и офицер Ся Чунь… - с этими словами Мэн Чжи повернулся к восточной части террасы и удивленно замолк. – А где офицер Ся Чунь?

- Он ушел давным-давно, - невольно рассмеялась Ся Дун. - Брат Чун одержим музыкой, поэтому, как только он услышал про бамбуковые дощечки, то уже не мог сидеть сложа руки. Еще до того, как господин Су закончил говорить, он исчез, как порыв ветра …… пуф…

- Верно, верно.. - Мэн Чжи шлепнул рукой себя по лбу - Я забыл, в прошлый раз офицер Ся Чунь даже поссорился с Его Величеством из-за старинной музыки.

- Офицер Ся Чунь настоящий мастер Ци Мэнь Дун Цзя*, он обладает такой изобретательностью и навыками, что сразу заметит мой маленький тайник. Похоже, что Юйцзиня сегодня ждет разочарование, - улыбнулся Мэй Чансу.

- Трудно сказать, поместье господина Су немаленькое. Правильный выбор направления в самом начале зависит от удачи. - Ся Дун чуть нахмурилась, сверкнула глазами и злорадно рассмеялась - Юйцзинь, этот маленький негодяй, собрал так много помощников. Если кто-нибудь из них найдет эти нотные записи вперед брата Чуня, он отыщет способ вытребовать их себе. При таком раскладе его шансы не так малы.

Мэй Чансу улыбнулся, но ничего не ответил. Склонив голову, он занялся чайником и наполнил все чашки свежим чаем, а затем лениво перевел разговор на знаменитые достопримечательности и красоты этих мест. Примерно через три часа вернулся Ся Чунь. Его лицо сияло, а в руках он держал небольшую красную деревянную коробку. Ся Чунь подошел к Мэй Чансу и, сложив руки в поклоне, поблагодарил:

- Господин Су, для меня большая честь получить столь ценный подарок.

Мэй Чансу легко рассмеялся и ответил:

- Офицер Ся нашел это сам, в этом нет моей заслуги? А что насчет остальных? Они все еще ищут, не так ли?

- Да, - улыбка Ся Чуня получилась немного озорной, - я вернулся потихоньку.

- Я не ожидал, что у офицера Ся Чуня будет такое веселое настроение, - невольно улыбнулся Мэй Чансу, затем повернул голову и посмотрел на левую сторону террасы.

Ли Ган уже некоторое время стоял там в ожидании, и, заметив, что глава на него смотрит, молча приподнял правую бровь, а затем склонился в поклоне.

Сердце Мэй Чансу успокоилось, и он громко приказал:

- Ступай и попроси княжну и остальных вернуться. Даже если они продолжат искать, второй награды не будет.

- Слушаюсь.

Вскоре после его ухода стали возвращаться другие охотники за сокровищем. Когда Янь Юйцзинь увидел бамбуковые дощечки в руках Ся Чуня, он тяжело вздохнул, но не стал особо заострять на этом внимание. Несмотря на свое крайнее разочарование, ему была хорошо известна фанатичная любовь этого человека к музыке, которая превосходила его собственную.

Солнце садилось, веселье затихало и гости друг за другом прощались с хозяином поместья. Мэн Чжи уходил последним. Обычно генерал Мэн был верхом, но в этот раз он был с супругой и поэтому они приехали в повозке.

Мэй Чансу вышел к главным воротам поместья, чтобы проводить гостей. После он медленно направился в свои личные покои и, переступив порог комнаты, с улыбкой сказал:

- Брат Мэн, а ты быстро вернулся.

- А я далеко не уходил, - Мэн Чжи подошел к нему и помог закрыть дверь. Затем он посмотрел на друга и нахмурившись спросил, - Ты забыл, что Ся Чунь был здесь, когда сегодня затеял эту игру? Ты в самом деле напугал меня! Я весь вспотел, ведь он большой знаток тайников и ловушек, а ты не побоялся позволить ему свободно бродить по твоему поместью…

- Эта игра была придумана именно для Ся Чуня. - на губах Мэй Чансу промелькнула тень улыбки. - Секретный ход, который не смог найти даже Ся Чунь - это действительно секретный ход …… Кроме того, я сам переделал вход, так что даже если бы Ся Чунь обнаружил его, он бы увидел только обычную скрытую комнату. И в любом случае, если бы я не был достаточно уверен, что обыграю его, я бы не пошел на этот риск.

- Ладно, ты прав, - Мэн Чжи тяжело вздохнул. – Хоть раз что-нибудь ускользало от твоего внимания?

Мэй Чансу улыбнулся, взял его за руку и тихо ответил:

- Сегодня это случилось. Брат Мэн, не можешь ли ты пойти со мной на прогулку в резиденцию Принца Цзин?

*www.mingli.ru/blog/post/844 - про Ци Мень Дунь Цзя (п.с.классная вещь, испытана на себе. знаю человека, который может гадать. обращалась - работает)

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 79 Казнь

В спальню тихо вошла Се Ци, поэтому братья сразу же сменили тему и заговорили о различных пустяках. Когда пришло время обедать, их проведала госпожа Чжо и позвала Сяо Цзинжуя к столу, а Чжо Цинъяо и его жена остались в комнате, потому что ему все еще было трудно передвигаться.

К этому времени Се Би и Чжо Цинъи тоже вернулись домой, но Се Юй и Чжо Динфэн все еще отсутствовали по неизвестным причинам. Правда главы семейств прислали записку, чтобы их не ждали. Из старшего поколения за столом были только две матери, поэтому атмосфера за едой сложилась даже более непринужденной, чем обычно.

Сяо Цзинжуй был ребенком, которого обе женщины любили больше всех, и это становилось очевидным во время совместных трапез, особенно в отношении госпожи Чжо, которая всегда следила за тем, чтобы его тарелка была наполнена его любимыми блюдами. Се Би, сидевшей в стороне, демонстративно проворчал:

- Мы с Се Сюй тоже здесь, видит ли нас кто-нибудь?

Старшая принцесса Лиян, всегда сдержанная, только посмотрела на него и улыбнулась, а госпожа Чжо поспешила положить куриную ножку в его тарелку.

- Хорошо, хорошо, вот и тебе. Разве вы, молодые люди, не едите, как волки?

Сяо Цзинжуй тихонько положил немного еды в тарелку своего третьего брата, который молчал, а затем повернулся и улыбнулся Се Би:

- Ты собираешься стать зятем моей матери, так что в скором времени тобой будут дорожить намного больше - отцы и матери всегда предпочитают зятьев своим сыновьям. Например матушка всегда предпочитает брата Цинъяо мне.

Когда все собирались вместе, Сяо Цзинжуй называл госпожу Чжо «мамой», а старшую принцессу Лиян «матушкой».
Старшая принцесса Лиян невольно рассмеялась его словам и сказала:

- Цинъяо всегда был разумнее, чем ты. Конечно, я должна выделять его больше.

Се Би собирался было ответить, но покрасневшая Чжо Цинъи его легонько пнула, и поэтому он сменил тему, начав рассказывать об их сегодняшней прогулке.

По мере продолжения их разговора комната наполнилась теплом и счастьем.

Самым тихим человеком за столом был Се Сюй, отстраненностью и надменностью он походил на свою мать, старшую принцессу Лиян. Он был дотошен и внимателен к деталям во всем, что он делал, и даже во время еды никогда много не говорил и не отвлекался. После ужина Се Сюй некоторое время сидел тихо, составляя им компанию, а затем поклонился обеим матерям и, пожелав братьям и сестре доброго вечера, вернулся в свою комнату для учебы. Даже обычно уравновешенный и невозмутимый Сяо Цзинжуй захотел позвать Янь Юйцзиня, чтобы тот растормошил третьего брата.

- Сюйер так молод, а уже такой дисциплинированный, - похвалила его госпожа Чжо, обращаясь к старшей принцессе Лиян, - он определенно станет большим талантом в будущем.

Старшая принцесса улыбнулась, но в ее взгляде был намек на печаль, и она тихо ответила:

- Сюйэр любит учебу, но он слишком высоко оценивает себя и еще не понимает, что в этом мире много более талантливых людей. Боюсь, что однажды ему предстоит выучить тяжелый урок.

Сяо Цзинжуй и Се Би вспомнили о небольшом уроке, который Се Сюй уже получил в поместье Су, и переглянулись и молча согласились не упоминать об этом. Они сидели и разговаривали до второй стражи, но хоу Се и Чжо Динфэн так и не вернулись в резиденцию. Взволнованный Сяо Цзинжуй проводил своих матерей в их покои, а затем немедленно приказал подать лошадь. Он велел Се Би остаться и ждать дома, пока он будет их разыскивать. Цзинжуй был уже готов выехать через главные ворот, когда оба его отца вернулись.

- Зачем ты надел плащ? Собрался на прогулку в такое позднее время? – строго спросил Се Юй, приподняв брови.

Се Би, который пришел проводить Сяо Цзинжуя, поспешно объяснил:

- Старший брат волновался из-за того, что отец и дядя Чжо задерживались, и хотел пойти вас искать..

- Зачем это? Даже если бы с нами что-то действительно случилось, чем мог бы помочь такой ребенок, как ты?

- Цзинжуй - почтительный сын, брат Се, не будь с ним слишком суров. – в отличие от Се Юя, Чжо Динфэн всегда относился к детям с любовью. Он похлопал Сяо Цзинжуя по плечу и тепло сказал, - Спасибо за беспокойство. Уже поздно, ложись спать.

Се Юй, казалось, пребывал в хорошем настроении и даже улыбнулся.

- Брат Чжо, ты всегда балуешь детей.

После недавних неприятностей Наследного Принца Се Юй дома почти не улыбался, поэтому Сяо Цзинжуй и Се Би удивились, что сделало его таким счастливым, но спросить не осмелились. Братья тихо поклонились и ушли.

На следующий день рано утром третий молодой господин Се Сюй уехал, чтобы вернуться на учебу в Суншань. Днем старшая принцесса Лиян решила посетить свою личную резиденцию*, чтобы присмотреть за своими цветами, и все женщины, кроме Се Ци, отправились вместе с ней. Се Би был занят домашними делами, поэтому женщин сопровождал только Сяо Цзинжуй.

Теплицы пестрели весенними цветами - зимними дафнами, белыми юланскими магнолиями, яшмами, цветущей вишней, сиренью, азалиями, китайскими красными бутонами и вишневыми яблоками. Все чувствовали, что одного дня недостаточно, чтобы полюбоваться этим прекрасным весенним садом, и поэтому остались ночевать в резиденции принцессы. Второй день они провели, наслаждаясь красотами, и вернулись в резиденцию Се уже под вечер.

После двух дней развлечений женщины чувствовали себя уставшими, и Сяо Цзинжуй проводил их до внутреннего дворика и удалился. Сначала он пошел на западный двор, чтобы навестить Чжо Цинъяо, а затем вернулся в свои комнаты, намереваясь провести вечер за чтением.

Кто бы мог предположить, что он успеет прочесть всего пару страниц, как со двора его окликнет знакомый и очень взволнованный голос.

Сяо Цзинжуй обреченно улыбнулся, отложил книгу и подошел к двери, чтобы пригласить своего друга войти.

- Какие новости? Заходи и присядь, прежде чем говорить.

Янь Юйцзинь в нетерпении не стал садиться, а схватил Сяо Цзинжуя за руку и выпалил:

- Я не ошибся!

- В чем не ошибся?

- Позавчера, когда мы увидели ту повозку за городом, внутри был Хэ Вэньсинь, я не ошибся!

- Что? - уставился на него Сяо Цзинжуй. - Это значит, что он сбежал из тюрьмы? …… Но подожди, если бы он сбежал из тюрьмы, зачем ему возвращаться в столицу?

- Он действительно сбежал, но сбежал до Нового года. Поэтому в тот день, когда мы его увидели, его поймали и везли обратно в город!

- Сбежал перед Новым годом? Но об этом никто не говорил, а Министерство наказаний не объявляло о розыске преступника.

- В Министерстве наказаний ему позволили сбежать. Разумеется, они не стали делать никаких объявлений! - Янь Юйцзинь взял чашку Сяо Цзинжуя и выпил чай. – Дай мне сказать. Отец Хэ Вэньсиня, Хэ Цзинчжун, вступил в сговор с Ци Минем из Министерства наказаний. Они нашли человека, похожего на Хэ Вэньсиня, и обменяли его на настоящего Хэ Вэньсиня, а того спрятали подальше. Этого человека должны были казнить вместо него, а все улики были бы похоронены вместе с ним. Этот негодяй собирался прожить свою жизнь под новым именем вдали от столицы!

- Как такое возможно? - глаза Сяо Цзинжуя расширились от удивления. - Это …… это слишком коварно…

- Все звучит крайне безумно, но Министерство наказаний так и поступило. После твоих слов мне интересно, этот Ци Мин сам додумался до всего этого...

Сяо Цзинжуй задумался над чем-то и, скрестив руки, спросил:

- Юйцзинь ... Если все так и было, все держали бы в тайне. Ты откуда узнал обо всем?

- Я? Да об этом уже весь город знает! - Янь Юйцзинь удивленно на него посмотрел. - Весенняя казнь сегодня стала настоящим представлением, но ты всегда прячешься дома, поэтому, конечно, ничего не знаешь.

- Ты ходил на площадь, чтобы посмотреть на казнь?

- Я …… Я тоже не ходил …… что там смотреть на людей, которых убивают …… - Янь Юйцзинь смущенно почесал в затылке. - Но мой друг пошел, и он увидел все от начала до конца, поэтому рассказал мне всю историю ... Хочешь услышать это или нет?

- Конечно. О таких важных вещах я хочу знать.

Настроение Янь Юйцзиня сразу поднялось, его улыбка стала еще шире, когда он взволнованно принялся рассказывать.

- Говорят, на площади собралась огромная толпа, и Министерство наказаний направило туда всех подчиненных. Надзирающим за всем чиновником, конечно же, был Ци Мин. Он сидел на смотровой башне лицом к помосту, одно за одним оглашая имена, написанные красными чернилами*. Каждый раз, когда лист с приговором падал на землю, голова преступника также ударялась о землю. Итак, они продолжали рубить и рубить, и затем настала очередь Хэ Вэньсиня. После того, как его личность была подтверждена, Ци Мин собрался было предать его казни, но твой отец внезапно крикнул: «Стойте!»

- Кто ты сказал? - подпрыгнул от удивления Сяо Цзинжуй. - Мой отец?

- Да, твой отец, хоу Се. Он тоже был на смотровой башне и после того, как остановил казнь, спросил Ци Миня: «Министр Ци, человеческая жизнь бесценна, у вас нет никаких сомнений, что этот человек - преступник?» - Янь Юйцзинь практически один в один скопировал манеру Се Юя. - Как только он спросил об этом, лицо Ци Миня побледнело, но стрела была уже натянута, и у него не было возможности повернуть назад. Ему оставалось лишь стиснуть зубы и заявить, что он уверен, что нет никакой ошибки, и крикнуть палачу поторопиться делать свое дело. Затем твой отец крикнул: «Положи меч!», и в этот момент солдаты городского гарнизона подвезли к краю помоста повозку, и несколько солдат выволокли из нее человека. Угадай, кто это было?

- Хэ Вэньсинь. – проговорил Сяо Цзинжуй.

- Верно! Это был настоящий Хэ Вэньсинь. Но его отец и Ци Минь отказались признать, что это был он. На это твой отец только рассмеялся и вывел еще троих - главного надзирателя, посредника, с которым договаривались о замене, и женщину. Женщина начала кричать и плакать, а затем фальшивый Хэ Вэньсинь на помосте вдруг не выдержал и закричал, что он не преступник и не хочет умирать ... Представьте себе, площадь была забита людьми, пришедшими посмотреть на казни. Начались волнения, а Ци Мин выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок. Бо Вэнь тоже пришел посмотреть на казнь, и когда он увидел, что сделало министерство наказаний, он чуть не подпрыгнул от ярости. Он схватил Хэ Цзинчжуна и Ци Миня и отказался отпускать их, крича о том, что отведет их к Императору. В конце концов, именно твой отец послал за солдатами, чтобы взять под контроль место казни и предотвратить беспорядки. Позже все министры явились во Дворец и прямо сейчас ожидают Императора.

Это было неслыханно. Сяо Цзинжуй сидел в оцепенении несколько долгих минут, прежде чем спросить:

- Ты действительно думаешь, что министр Хэ и Министерство наказаний придумали этот заговор, чтобы заменить преступника в камере смертников ?

- Я думаю, это правда, - Янь Юйцзинь понизил голос. - Твой отец такой осторожный человек, без железных доказательств, самое большее, что он сделал бы, - это тайно доложил бы о своих подозрениях Императору, а не выступил бы так открыто. Что касается Министерства чинов, вероятно, Хэ Цзинчжун потеряет свой пост, а вот министерство наказаний ждет другое…

- Думаю, да. Если в ходе расследования будут обнаружены другие подобные случаи, преступление министра Ци будет намного тяжелее, а приговор суровее. - пробормотал Сяо Цзинжуй. Внезапно он вспомнил, каким счастливым был его отец в тот вечер. Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, что это все из-за поимки Хэ Вэньсиня ... Министерства чинов и наказаний поддерживали Принца Юя, который недавно добился такого большого успеха. Ему понадобится долгое время, чтобы прийти в себя после двух таких сильных ударов.

- Эти главы министерств в самом деле достойны презрения, - Янь Юйцзинь покачал головой и вздохнул. - Когда министры двора так низко опустились? Разве может правитель хорошо управлять государством с такими помощниками?

Сяо Цзинжуй опустил голову в глубоком раздумье, а затем неожиданно возразил:

- Справедливо ли обвинять придворных чиновников? Корень проблемы кроется в правителях: если источник чистый, вода будет прозрачной, но если источник испорчен, вода станет мутной. При дворе любого, кто относится к другим искренне, называют наивным, а любого, кто не плетет интриги, считают простаком. Что еще они могут сделать в такой атмосфере?

При его словах Янь Юйцзинь уставился на него с открытым ртом, прежде чем, наконец, ответить:

- Ты полон сюрпризов. Я всегда думал, что ты никогда не обращал внимания на придворную политику, но потом ты заявляешь что-то в этом роде. Позволь поклониться тебе, чтобы выразить свое уважение и восхищение.

- Перестань дразнить меня, - сердито посмотрел на него Сяо Цзинжуй. - Эти слова были сказаны не мной, просто я все время думаю ... он был прав ...

- Кто? - Янь Юйцзинь на мгновение задумался, а затем нерешительно спросил, - Брат Су?

- Угу. Мы вместе проехали тысячи миль, в дороге не было ничего, что бы мы не обсуждали. Эти слова он сказал мне однажды поздно вечером при свечах, после того, как Се Би заснул ... Я просто не понимаю, если у брата Су такие ценности и принципы, почему он выбрал Принца Юя?

- Возможно, у него не было особого выбора? - Янь Юйцзинь пожал плечами. - Есть ли большая разница между Принцем Юем и Наследным Принцем?

Сяо Цзинжуй кивнул, выглядя немного беспомощным.

- Брат Су однажды сказал: когда вы выбираете правителя, вы устанавливаете набор моральных принципов, а добродетельные правители и честные министры - это благословение и удача для государства. Такой правитель добр к своему народу и уважителен со своими чиновниками. Завистливых и подозрительных правителей, которые относились к своим подчиненным жестко и беспощадно, последующие поколения не будут вспоминать, как достойных правителей. Я думаю, что трагедия брата Су заключается в том, что он не может поддержать правителя с ценностями и моралью, которые он может уважать…

Взгляд Янь Юйцзиня вспыхнул, словно он собирался что-то сказать, но в конце концов он только постучал пальцами по крышке чайника, и принялся лениво с ней играть. Затем он вдруг поднялся, словно весь их предыдущий разговор вылетел у него из головы, и неожиданно предложил:

- Цзинжуй, луна прекрасна сегодня вечером, пойдем со мной в дом Мяоинь?


¹ После замужества старшая принцесса Лиян переехала в резиденцию Се, а ее собственная резиденция с красивым садом и цветами стала местом для прогулок для женщин из знатных семейств.

² В древности имена людей, приговоренных к смертной казни, записывали кровью курицы, а позже стали использовать красные чернила. Некоторые используют красные чернила в письмах, чтобы расстаться или проклясть кого-либо. Также красные чернила используют, чтобы оповестить о смерти друга или близкого человека.
Поэтому будьте внимательны при выборе чернил и лучше пишите черной или синей ручкой !

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 78 Братья

- Ранен? – ошарашенно переспросил Сяо Цзинжуй. – Но как брат Цинъяо получил ранение?

- Разве я тот, кого ты должен об этом спрашивать?

- Но разве ты не ведешь себя так, словно все на свете знаешь?

- Как я могу знать все? Если на этом свете и жил бы человек, которому все известно, то это был бы хозяин Архива Ланъя или наш брат Су…- Янь Юйцзинь закатил глаза, - Ай, давай спросим брата Су, возможно, он в самом деле знает, как брат Цинъяо получил ранение…

- Так, - прищурился Сяо Цзинжуй - Какие у тебя есть доказательства того, что брат Цинъяо ранен? Он человек цзянху, нет ничего постыдного в том, чтобы получить травму, так зачем ему притворяться больным и лгать всем?

- Не обязательно… что, если его ранили, когда он делал то, чего не должен был делать?

- Юйцзинь! - лицо Сяо Цзинжуя потемнело. - Что ты имеешь в виду? Мой старший брат благороден и отважен, в каких постыдных вещах он может быть замешан?

- Ты чего так разозлился? - Янь Юйцзинь впился в него взглядом. - Однажды в юности я надоедал одной девушке, и ты сказал, что я сделал что-то ужасно постыдное. Все эти годы ты твердил мне об этом, но злился ли я когда-нибудь?

- Ты… я… - Сяо Цзинжуй не знал, смеяться ему или плакать. - Я же просто шутил!

- Тогда почему ты решил, что я не шучу?

Сяо Цзинжуй не стал дальше спорить с этим невозможным человеком, а только пожал плечами и попросил более спокойным тоном:

- Юйцзинь, никогда больше не шути над моим братом…

- Хорошо, хорошо, - Янь Юйцзинь отмахнулся и стукнул о стол, собираясь сделать заказ. В этот момент со стороны главной дороги неожиданно крикнули.

- Хозяин, две чашки чая, пожалуйста.

-Уже несу! - хозяин чайного домика налил две чашки и поднес их к невзрачной повозке, остановившейся на обочине дороги. Чья-то рука слегка отодвинула занавес, чтобы принять чай, и спустя некоторое время пустые чашки и плата за чай были возвращены через окошко, а повозка сразу же тронулась и поехала по направлению к городу.

Янь Юйцзинь застыл с поднятой чашкой и удивленно провожал их глазами.

- Что-то случилось? - Сяо Цзинжуй взял чашку из его рук и поставил на стол, опасаясь, что он опрокинет ее на себя. – Ты увидел что-то необычное в повозке?

- Только что …… только сейчас, когда занавес был отодвинут в сторону, я увидел, что позади человека, который заказал чай… сидел другой человек…

Если бы Се Би находился с ними, он бы немедленно возразил: «Что такого странного в людях, сидящих в повозке? Ты ожидал увидеть внутри собак?». Но рядом с Юйцзинем сидел Сяо Цзинжуй, и поэтому последовал лишь мягкий вопрос:

- Кто это был?

- Я не знаю, ошиблись ли мои глаза…- Янь Юйцзинь схватил своего друга за руку. - Это был Хэ Вэньсинь!

- Как такое возможно? - уставился на него Сяо Цзинжуй. - Хэ Вэньсиня вот-вот казнят, он сидит в темнице и не может разъезжать по городу.

- Вот поэтому я и думаю, что ошибся… Может это был кто-то похожий на него?

- Может быть. В этом мире так много людей, что наверняка есть с похожей внешностью.

- Неважно, возможно, это действительно была игра света… - Янь Юйцзинь встал и встряхнул рукавами. - Мы достаточно долго отдыхали, пора ехать.

Сяо Цзинжуй заплатил за чай, взял короб с куклами, и вместе с другом присоединился к потоку людей, направлявшихся в город. Они шли расслабленно и непринужденно. Проходя мимо ларька, торгующего сладостями и фруктами, Сяо Цзинжуй неизвестно зачем их купил.

Когда друзья подошли к городским воротам, там уже образовалась целая толпа ожидающих проверку, чтобы пройти в город. Стражники у городских ворот были из городского гарнизона, которым командовал хоу Нин, и когда они увидели молодого господина из дома своего командира, все поклонились в знак приветствия. Сяо Цзинжуй никогда не вел себя высокомерно, он с улыбкой кивнул им в ответ и передал купленную еду их главному, с наказом «поделиться этими закусками с братьями после окончания дежурства».

- Так вот для кого ты их купил… - сын императорского шурина засмеялся и толкнул друга локтем. – Незнающие тебя люди скажут, что ты умеешь подлизываться, а на самом деле у тебя просто доброе сердце.

- Ты забыл, когда мы покидали город сегодня утром, эти семь стражников уже стояли у ворот, а их главный сказал, что фрукты и сладости в том ларьке очень хороши, и посоветовал нам попробовать. Я просто передал их ему, раз мы все равно едем мимо, какое это имеет отношение к доброму сердцу?

- А я забыл. - Янь Юйцзинь преувеличенно вздохнул. - О, Цзинжуй, ты такой внимательный! Вот уж действительно повезет той девушке, которая в будущем выйдет за тебя замуж.

- Угомонись, - засмеялся Сяо Цзинжуй, толкая его. Пока они дрались, пара всадников внезапно вылетела на дорогу, и двое друзей поспешили отступить, хмуро глядя вслед лошадям.

- Куда это так спешат чиновники из министерства наказаний?

- Послезавтра наступит время для весенних казней, возле рынка в восточной части города уже построили помост для преступников, а вчера у помоста расставили охрану. Эти двое, должно быть, спешили туда. - Янь Юйцзинь посмотрел на дым вдалеке. - Интересно ... бо Вэнь придет посмотреть на казнь ...

- Его сына убили, разумеется, он придет. - Сяо Цзинжуй покачал головой и вздохнул, - Если бы этот Хэ Вэньсинь не был таким заносчивым, он бы не совершил это убийство… Несмотря ни на что, он заслуживает наказания за преступление.

Янь Юйцзинь прищурился и, казалось, глубоко задумался, но больше ничего не сказал. Они разошлись у дверей резиденции Янь.

Прибыв домой, Сяо Цзинжуй задержался в своих комнатах, только чтобы переодеться, и поспешил в западную часть резиденции, где жила семья Чжо.

Чжо Динфэн отсутствовал, и во дворе находились только госпожа Чжо и его беременная сестра Се Ци. Они сидели под цветущей вишней, разложив рукоделия. Когда госпожа Чжо увидела Сяо Цзинжуя, она немедленно отложила вышивку и подозвала сына к себе.

- Матушка, как вы себя чувствуете? – с поклоном поприветствовал ее Сяо Цзинжуй. По сравнению со сдержанной и более отстраненной старшей принцессой Лиян, хозяйка семьи Чжо была намного сердечнее и любила Цзинжуя даже больше, чем Цинъяо. Она взяла его за руку и мягко спросила:

- А ты повеселился сегодня? Проголодался? Хочешь свежих сладостей?

- Цзинжуй и в самом деле мамин любимчик - Се Ци не смогла сдержать улыбки. - Ты старший сын в семье Се, но самый младший сын здесь. Не стесняйся и будь настолько избалованным, насколько хочешь, просто представь, что твоя невестка ничего не видит.

Сяо Цзинжуй тоже не мог удержаться от смеха.

- Сказать по правде, хотя вы женаты уже несколько лет, я по-прежнему считаю тебя своей младшей сестрой, а не старшей невесткой. Посмотри, что я принес для тебя.

Се Ци разорвала упаковку и разложила на столе двенадцать пузатых глиняных кукол.

- Они такие милые, спасибо, братец Жуй. – лицо девушки светилось от восторга.

- В будущем у сестренки Ци тоже будет столько очаровательных малышек…

- Брат, прошу тебя, их здесь двенадцать! Если я столько рожу, я стану как они... - хотя Се Ци была умной и живой девушкой, она покраснела и захихикала.

- Это точно. А где сестренка Цинъи?

- Она вышла.

- Что?

- Что, только тебе разрешено гулять, другие люди не могут выходить на улицу? Брат Се Би пошел с ней, не волнуйся.
- Когда сегодня утром я попытался пригласить Второго Брата, он сказал, что у него есть дела, и он не может пойти со мной.

Се Ци засмеялась.

- Он просто не хотел идти с тобой, подумай над этим, а?

- Малыш Жуй такой честный, почему ты над ним смеешься? - госпожа Чжо поспешно вмешалась и погладила Сяо Цзинжуя по голове, - Когда же ты собираешься привести в дом красивую девушку, на радость своей маме?

- Матушка… - Сяо Цзинжуй отчаянно пытался сменить тему. - Как сегодня болезнь брата Цинъяо? Сестренка Ци выглядит так спокойно, я думаю, ему, должно быть, лучше?

- Намного лучше. В полдень он принял лекарство и снова заснул. Вероятно, он уже проснулся, можешь его проведать.
Сяо Цзинжуй воспользовался возможностью и убежал в дом, а смех Се Ци доносился ему вслед.

Чжо Цинъяо и его жена жили в восточном коттедже, в котором была спальня и гостиная. Аромат лекарственных трав витал в воздухе и в спальне было темно из-за закрытых окон. Однако у Сяо Цзинжуй было очень хорошее зрение, и он сразу увидел, что брат полусидит на кровати.

- Старший брат, ты уже не спишь? – Сяо Цзинжуй поспешил помочь ему сесть удобнее, положив под спину подушку.

- Вы все так беззаботно смеялись на улице, вот я и проснулся. - улыбка Чжо Цинъяо была немного слабой, но выглядел он гораздо лучше. Сяо Цзинжуй подошел и открыл несколько окон, впуская немного свежего воздуха, затем вернулся и присел рядом с кроватью.

- Старший брат, тебе лучше? – с тревогой в голосе спросил Цзинжуй.

- Я уже могу вставать и двигаться, но матушка и Сяо Ци заставляют меня оставаться в постели.

- Они просто переживают за тебя. - Сяо Цзинжуй показалось, что брат словно оберегает свой бок, когда двигается, и слова Янь Юйцзиня промелькнули в его голове. Лицо Цзинжуя стало мрачным.

- Что с тобой? - Чжо Цинъяо положил руку ему на плечо и тихо спросил, - Что-то произошло во время твоей прогулки?

- Нет… - Сяо Цзинжуй выдавил из себя улыбку, запнулся, но не мог удержаться от вопроса, - Старший брат, ты с кем-нибудь ссорился с тех пор, как приехал в столицу?

- Нет, - быстро ответил Чжо Цинъяо, но в его взгляде что-то промелькнуло. - Почему ты спрашиваешь?

- Тогда… - на мгновение заколебался Сяо Цзинжуй, но затем внезапно стиснул зубы и сказал, - Тогда как ты был ранен?

Его вопрос был настолько прямолинейным, что Чжо Цинъяо опешил, и после долгой паузы вздохнул и ответил:

- Как ты понял, что я ранен? Ладно, не говори матушке и Сяо Ци, я буду в порядке, когда немного отдохну.

- Мой отец велел тебе что-нибудь сделать? - спросил Сяо Цзинжуй, крепко сжав брату руку.

- Цзинжуй, не волнуйся так сильно. Свекор делает все это ради страны и народа…

Сяо Цзинжуй ошеломленно уставился на своего старшего брата, чувствуя холод в своем сердце. Что за вещь была эта борьба за трон, что она могла сводить с ума и втягивать в свои глубины близких и дорогих ему людей? Его отец, Се Би, брат Су, Цинъяо … И после всех этих сражений, с чем в итоге они останутся?

Младшая сестренка Ци вот-вот должна была родить, но его отец отправил своего зятя в опасность, и когда он вернулся раненый, он даже не осмелился сказать своей семье правду. Разве это было что-то достойное? Для страны и для народа - можно ли такими скупыми словами оправдать произошедшее?

- Цзинжуй, ты снова надумываешь себе невесть что? - Чжо Цинъяо нежно похлопал своего младшего брата по щеке. - Ты всегда был добр и великодушен, а матушка и старшая принцесса Лиян всегда благосклонно относились к тебе, поэтому тесть никогда не обсуждал с тобой важные дела, которые он задумал. Принц Юй жаждет добиться успеха, и как хоу Нин, будучи столпом государства, мог остаться в стороне и не разделить бремя своего господина? Ты уже взрослый, у тебя выдающиеся военные способности, ты силен в науках, поэтому иногда тебе следует проявить инициативу и оказать ему помощь.

Рот Сяо Цзинжуй сжался, а в его взгляде показалась несвойственная ему жесткость. Он был добр и великодушен, это правда, но он не был полностью осведомлен о намерениях своего отца и ситуации при дворе. Услышав слова Цинъяо, он понял, что отец Чжо уже полностью вовлечен в придворную борьбу отцом Се, и что было бесполезно пытаться убедить его в обратном. Единственное, чего он не знал, так это ради чего брат Цинъяо пошел на такой большой риск …….

- Старший брат, твоя техника владения мечом намного превосходит мою. Немногие в цзянху могут с тобой сравниться, так что это был за человек, который сумел так сильно ранить тебя?

Чжо Цинъяо вздохнул.

- Стыдно признаться, хотя я проиграл ему, мне не удалось даже хорошенько разглядеть его лицо…

- Тогда где же старший брат был ранен?

Чжо Цинъяо нахмурились и покачал головой.

- Тесть велел не рассказывать тебе определенные вещи… Я слышал, ты близок с главой Мэй из Цзянцзо?

Сяо Цзинжуй что-то прошептал про себя и кивнул.

- Этот глава Мэй действительно выдающийся талант. Тесть изначально надеялся, что он сможет стать сильной опорой для Наследного Принца, но кто мог предположить, что этот человек так плохо разбирается в людях и выберет Принца Юя?... Цзинжуй, я знаю, что он заботился о тебе в прошлом, и ты человек, который помнит оказанную тебе доброту. Естественно, сейчас у тебя с ним близкие отношения, но в своем сердце ты должен быть справедлив и беспристрастен.

Сяо Цзинжуй не выдержал и прервал его.

- Старший брат, ты действительно согласен с тем, что делает Наследный Принц…

- Не говори ерунды, слуги не обсуждают действия своих господ. Тесть уже сказал мне, что в случае с незаконной мастерской фейерверков Наследного Принца подставили.

Сяо Цзинжуй знал, что его старший брат ценил традиционные идеалы служения и преданности, и что чрезвычайно трудно изменить его мнение, когда он уже принял решение. Поскольку брат все еще был ранен, он не хотел злить его, а лишь опустил голову и тихо согласился.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 77 Шэнь Чжуй

Со стороны поведение Принца Цзина и Мэй Чансу могло показаться странным: господин не собирался смягчать свои слова, и подчиненный не желал соглашаться и подчиняться его воле. Время от времени они, казалось, обменивались холодными замечаниями и резкими словами. Но нельзя было сказать, что между ними была вражда, так как они говорили открыто и не прятались за подозрениями и сомнениями.

К счастью, они оба находили сложившуюся манеру общения вполне удовлетворительной.

- Ваше Высочество, как дела у Тиншэна? - мягко спросил Мэй Чансу, заложив руки за спину.

- Очень хорошо. Его познания и боевые навыки улучшились, его дух укрепляется с каждым днем, и все в резиденции его очень любят. - Принц Цзин взглянул на своего советника и не смог удержаться от вопроса, - Я хотел спросить, вы знали моего старшего брата и поэтому так заботитесь о Тиншене?

- Конечно же я забочусь о Тиншэне, чтобы снискать расположение Вашего Высочества.

Принц Цзин немного разозлился из-за равнодушного тона Мэй Чансу, и его голос был напряженным, когда он сказал:

- Я вас серьезно спрашиваю.

- Хм, Его Высочество Принц Ци ... – взгляд Мэй Чансу легко скользил по клубам черного дыма в небе - Я всегда восхищался им, и мечтал добиться многого под его командованием. Так жаль… - он внезапно замолчал, многозначительно посмотрел на Принца Цзина, а затем повернулся и быстро пошел прочь.

Принц Цзин уставился ему вслед, а затем повернулся и посмотрел в направлении, указанном Мэй Чансу, и увидел выходящего из палатки человека. Это был чиновник, лет тридцати восьми, который с трудом подошел к Принцу Цзину и поклонился.

- Приветствую Ваше Высочество…- чиновник был плотного телосложения и немного запыхался. Он сложил руки в знак приветствия и продолжил, - Такая великая трагедия, как хорошо, что Ваше Высочество прибыли, чтобы взять ситуацию под контроль. Сегодня меня не было в городе, поэтому я только сейчас сюда приехал. Министерство податей возьмет на себя дальнейшие заботы, Вашему Высочеству не о чем беспокоиться.

- Это затронуло столько простых людей, нет нужды в таких словах, - Принц Цзин чуть улыбнулся, бросив взгляд в ту сторону, где исчез Мэй Чансу…Он ушел, потому что увидел приближающегося Шэнь Чжуя? Он не хотел, чтобы этот верный и честный чиновник, расположенный к Принцу Цзину, догадался об их связи?

- Мне показалось, что Ваше Высочество с кем-то разговаривали. Этот человек ушел? Кто это был? - Шэнь Чжуй был дальним родственником императорской семьи, и, кроме того, он симпатизировал Пинцу Цзину, поэтому был достаточно прост в общении и часто не задумывался над уместностью вопросов.

Принц Цзин немного поколебался, но все-таки ответил:

- Это был Су Чже. Вы должны были слышать это имя, с недавних пор оно стало достаточно известным в столице.

- О? - Шэнь Чжуй приподнялся на цыпочки и посмотрел вдаль, но, конечно, ничего не увидел. - Так это был знаменитый гений, подобный цилиню? Жаль, что мне не удалось его хорошенько разглядеть. Я слышал, что с недавних пор он поддерживает Принца Юя. Как получилось, что Ваше Высочество тоже его знает?

- Я не просто знаю его, он бывал в моей резиденции, - равнодушно ответил Принц Цзин. - Этот человек, безусловно, оправдывает свое имя и превосходит большинство людей как в знаниях, так и в манерах. Вы всегда ценили талант, и если у вас будет возможность встретиться с ним в будущем, вы обязательно будете им восхищаться.

- Талант - это хорошо, а что насчет его совести? – убежденно возразил Шэнь Чжуй - Говорят, что большая часть таланта этого человека заключается в построении интриг и стратегий. Ваше Высочество должны проявлять особую осторожность при общении с такими людьми, как он.

- Мм, я буду осмотрителен. - Принц Цзин кивнул и не стал вдаваться в подробности.

- Но что ему здесь было нужно? - Шэнь Чжуй огляделся. - Разве что он приехал, чтобы все разузнать для Его Высочества Принца Юя?

- Вы с ним не знакомы, этот господин Су досконально вникает во все дела в столице. Неудивительно, что он пришел осмотреться, раз произошла такая трагедия. - лицо Принца Цзина стало более серьезным. – Не стоит так интересоваться им. К завтрашнему дню вся эта ситуация дойдет до ушей Императора, вы не думали, что он решит?

Шэнь Чжуй тоже посерьезнел и ответил:

- Здесь не о чем думать, я могу только доложить о произошедшем. Я изучал записи Лу Чжицзина за последние несколько лет, и даже держу в руках секретную книгу, в которой записывалось распределение прибыли между ним и Наследным Принцем. По правде говоря, буквально вчера на мое поместье напал наемный убийца.

Принц Цзин в легком беспокойстве схватил его за плечо.

- Вы ранены?

Шэнь Чжуй, тронутый такой заботой, засмеялся и поспешно ответил:

- Я родился удачливым, и судьба всегда была ко мне благосклонна. Но этот убийца оказался очень свирепым, и все стражники моего поместья не были ему ровней. К счастью, из ниоткуда к нам на помощь пришел мастер боевых искусств, но он исчез, как только отогнал убийцу. Даже имени своего не назвал, так что я до сих пор не знаю, кому обязан жизнью.

- Вы выдели его лицо?

- Он был в маске, но у него были большие и ясные глаза, и выглядел он очень юным.

- А как секретная книга…

- Я давно передал ее в Управление Сюаньцзин и попросил их доставить ее непосредственно Императору. По крайней мере, доказательства в безопасности, поэтому в моей смерти нет смысла. - Шэнь Чжуй счастливо рассмеялся. - Вот почему я все еще осмеливаюсь так открыто ходить по улицам.

- Не стоит быть таким беспечным. Даже если они не могут убить вас, чтобы заставить замолчать, они могут просто отомстить. - Принц Цзин был очень серьезен. - Министерство податей рухнуло при Лу Чжицзине, а вы должны восстановить его. Это вопрос государственной важности, имеющий большое значение для людей. Если с вами что-нибудь случится, кто возьмет на себя бразды правления и справится с такой ответственностью?

- Я бесконечно благодарен Вашему Высочеству за доброе отношение. – вздохнул Шэнь Чжуй, - Как верный слуга государства, я не боюсь трудностей, и я не буду легкомысленно взваливать свои обязанности на других. Как жаль, что те, кто обладает настоящей властью при дворе, обращают внимание только на стратегические игры и формирование лагерей и оставляют тех, кто действительно усердно трудится для своей страны, без возможности подняться по карьерной лестнице. Только Ваше Высочество….

- Хорошо, - перебил его Принц Цзин. - Мы уже договаривались, что не будем обсуждать эти вопросы. Расследование этого дела налагает на вас большую ответственность, а также может стать причиной больших неприятностей. Я недоволен охраной в вашем поместье, но если я отправлю к вам своих подчиненных, это будет выглядеть неуместно. Вы не будете возражать, если я найду людей со стороны? Не волнуйтесь, все они будут надежными и сообразительными.

- Неужели Ваше Высочество думает, что я не смогу оценить их по достоинству, когда увижу? - Шень Чжуй горячо его поблагодарил и после пары фраз они расстались. У обоих было много дел, о которых нужно было позаботиться: Принц Цзин вернулся в свою резиденцию, а Шэнь Чжуй взял с собой несколько своих людей, чтобы они позаботились о делах на месте пожара.

На место пожара после взрыва мастерской фейерверков было даже страшно смотреть. Хотя были попытки преуменьшить роль Наследного Принца в случившемся, факты оставались фактами. Император в бешеной ярости приказал Наследному Принцу переехать во дворец Гуйцзя и заключил его там для раздумий над своим поведением, запретив ему даже узнавать новости обо всем происходящем при дворе. Поскольку в этом деле было замешано почти тридцать должностных лиц, Шэнь Чжуй был официально возведен в должность министра податей и, помимо своих обычных обязанностей, получил императорский приказ о пересмотре системы доходов, чтобы предотвратить промахи в будущем.

Расследование длилось всего пять дней и, поскольку доказательства были железными, даже самому Наследному Принцу было трудно оспаривать его результаты. Разумеется, другие чиновники также не могли найти повода, чтобы вступиться за него. Кроме стенающей супруги Юэ во Внутреннем дворце, никто не осмеливался открыто просить за Наследного Принца.
В ходе разбирательств поведение одного человека привлекло всеобщее внимание, и это был Принц Юй - заклятый враг Наследного Принца. Вполне ожидаемо, что он больше всех должен был радоваться сокрушительному поражению Наследного Принца и при каждом удобном случае добавлять масла в огонь, но совершенно неожиданно, словно получив таинственный совет, он вел себя совершенно противоположно. Принц Юй не просто воздерживался от комментариев по делу от начала до конца, он останавливал своих собственных чиновников, чтобы не допустить при дворе всевозможных нападок на Наследного Принца. Гениальность этого подхода заключалась в том, что на первый взгляд это расследование было совершенно не связано с борьбой за трон. Казалось, что это дело касается только искаженных ценностей и запятнанной нравственности Наследного Принца. Поскольку у Императора не было повода подозревать, что Принц Юй сыграл какую-либо роль в этом деле, он направил всю силу своего гнева только на Наследного Принца.

Можно было только догадываться, кто научил его такому блестящему ходу. Очень немногие знали, что в тот день, когда Наследный Принц переехал в свое новое жилище, Принц Юй радостно отобрал несколько новых подарков и отправил их в поместье Су Чжэ, хотя в итоге они и не были приняты.

Этот ужасный случай не только привел в ярость, но и очень утомил Императора, прошедшего расцвет своих лет. Поэтому когда в конце месяцаМэн Чжи предстал перед ним, чтобы признать вину и сообщить, что найти убийц он не смог, Император не стал сильно гневаться. В качестве наказания генерал Мэн был лишен трехмесячного жалования, а два его заместителя в гвардии были заменены. После этого Император больше не возвращался к этому делу.

Принц Цзин ожидаемо получил уведомление от военного министерства, в котором его обвинили в злоупотреблении военными припасами без доклада в министерство. На следующий день после того, как он признался в своем проступке, новый министр податей Шэнь Чжуй произнес страстную речь в поддержку Принца Цзина. Хотя Сяо Цзинъянь был своенравным и упрямым по натуре, он всегда был сдержанным, а его заслуги в последнее время говорили за себя. Число чиновников, на которых он произвел хорошее впечатление, росло с каждым днем. Лаже неприязнь Императора к нему постепенно уменьшалась, так как старый спор между ними не возникал уже много лет.

Он не посчитал, что Принц Цзин совершил какую-либо серьезную ошибку, и поэтому не наказал его. Вместо этого Император даже сказал несколько слов похвалы за то, что он «решительно и своевременно справился с ситуацией и облегчил бремя Императора», и приказал ему подать доклад в министерство задним числом. Таким образом, военное министерство не только не смогло нанести удар, но и случайно продемонстрировало достижения своего противника, а сторонники Наследного Принца вырыли себя еще большую яму.

По прошествии весеннего равноденствия дни становились теплее, и в воздухе чувствовалась весна. Некоторые люди начали с нетерпением сбрасывать с себя теплую зимнюю одежду, отправляясь за город, чтобы насладиться погодой. Сяо Цзинжуй и Янь Юйцзинь несколько раз навещали Мэй Чансу, но тот все еще не мог выдержать холода и не очень хотел покидать свое поместье. Поэтому они отправлялись на прогулки только вдвоем.

Цзиньлин был очень красивым городом, и вокруг него было множество живописных мест, идеально подходящих для созерцания весенних видов - заросшие плакучей ивой берега озера Фусянь, склоны холма Манью, покрытые цветущий грушей, и долины персиковых деревьев в городе Хайшен. Все три живописных района находились к югу от города, и в результате дорога, ведущая к южным воротам Наньюэ, была очень загружена, а по обеим сторонам дороги раскинулись лавки, где продавались закуски, чай, изделия ручной работы, игрушки. Торговля здесь шла очень хорошо.

На обратном пути в город Сяо Цзинжуй увидел несколько пузатых кукол, сделанных из глазурованной глины, и, найдя их довольно милыми, решил купить их для своей младшей сестры, которая становилась все более утомленной из-за беременности. Хозяин лавки аккуратно завернул каждую в бумагу и поместил их в небольшую коробку, а Янь Юйцзинь, почувствовавший жажду, отправился в чайную.

Через несколько минут Сяо Цзинжуй присоединился к нему с маленькой коробкой в руках. Он осторожно поставил ее на стол, прежде чем сесть и взять свою чашку чая. Янь Юйцзинь посмотрел на коробку и подпер подбородок руками, улыбаясь.

- Понравится ли это Ци Цзе?

- Эти куклы такие милые, даже мне они нравятся. Сяо Ци обязательно им обрадуется.

- Ты такой хороший брат, думаешь о своей младшей сестре даже на прогулке. Се Сюй возвращается завтра на учебу, почему бы тебе не купить и ему что-нибудь?

- Ему нравится нефрит. Я уже выбрал для него камень в нефритовой лавке и отправил прямо к нам домой. Вероятно, брат уже его получил.

Ян Юйцзинь прищелкнул языком.

- В тебе просто нет изъяна. На самом деле, разве ты не хочешь, чтобы Се Сюй уехал уже после твоего дня рождения?

- Третий брат вправе ценить свою учебу. - Сяо Цзинжуй посмотрел на Янь Юйцзиня и поддразнил его, - Это ты хочешь, чтобы он задержался, чтобы продолжать издеваться над ним, не так ли?

- Да он с ума сходит от этой своей учебы, к тому же у него такой кислый вид и он всегда смотрит на всех вокруг свысока. Если я не буду время от времени издеваться над ним, он превратится в маленького дурачка. Если он хотя бы вполовину также добр, как и ты, этого будет достаточно.

- У всех братьев разные характеры, было бы действительно странно, если бы мы были похожи. - Сяо Цзинжуй взял чайник и снова наполнил чашку Янь Юйцзиня. - Разве мы не пьем чай? Так пей, он же не твой брат, чего ты так волнуешься?

Янь Юйцзинь энергично хлопнул друга по плечу.

- Не он мой брат, а ты! Если в будущем он окажется ни на что не годен, больше всего переживать будет этот старший брат.

- Се Сюй ни на что не годен? - Сяо Цзинжуй невольно рассмеялся. - У него лучшие возможности. Среди нас троих я самый непримечательный, без таланта или достижений в науках или боевых искусствах и без планов относительно придворной карьеры. Я провел большую часть своей жизни в такой праздности, что не принесу большой славы семье Се.

- Почему второй в списке молодых господ Архива Ланъя внезапно оказался таким скромным? Ты выпрашиваешь комплименты? - Янь Юйцзинь поджал губы.

- Раньше я действительно стремился прославить свое имя в цзянху. Но сейчас я хочу только тишины и покоя, я потерял большую часть этой страсти, поэтому в следующем году моего имени в этом списке точно не будет.

- Как хочешь, но пока я есть в этом списке, мне по душе такая известность…

Сяо Цзинжуй не мог сдержать смеха и собрался было возразить, когда гость за соседним столом поднялся и чуть не сбил большой сумкой коробку с глиняными куклами на землю. К счастью, реакция Сяо Цзинжуя оказалась быстрой, и он схватил коробку как раз вовремя, пробормотав про себя:

- Как повезло!

- Это всего лишь глиняные куклы, если они сломаются, ты можешь пойти и купить еще. Почему ты так взволнован?

- Они были последними и, если сломаются, таких же я не найду. - Сяо Цзинжуй осторожно отложил коробку в сторону. - Сяо Ци уже некоторое время расстроенная, я хочу, чтобы она увидела эти куклы и стала немного счастливее.

- Расстроена уже некоторое время? - глаза Янь Юйцзиня, казалось, слегка потемнели. - Это из-за ... болезни брата Цинъяо?

- Да, - вздохнул Сяо Цзинжуй. - В прошлом месяце брат Цинъяо внезапно заболел и только сейчас стал немного поправляться. Хотя мы все уговаривали ее не волноваться, Сяо Ци по-прежнему сильно переживает.

- Какая… болезнь у брата Цинъяо на самом деле? Я помню, что накануне он выглядел прекрасно, а на следующий день я услышал, что он серьезно болен.

- Лекарь сказал, что это застой крови, и он поправится после хорошего отдыха.

Янь Юйцзинь внимательно посмотрел на него и резко спросил:

-Ты в это веришь?

Сяо Цзинжуй уставился на него.

- Что ты имеешь в виду?

- Застой крови… - Янь Юйцзинь усмехнулся. - Я несколько раз навещал брата Цинъяо, и, честно говоря, ты единственный, у кого не возникло подозрений…

- Он мой родной брат, чего тут подозревать? Должен ли я подозревать старшего брата в инсценировке своей болезни?

Янь Юйцзинь нетерпеливо посмотрел на него и сразу перешел к делу, решительно сказав:

- Цзинжуй, это не болезнь, это ранение!

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 76 Незаконная мастерская фейерверков

К концу новогодних праздников создалось впечатление, что напряжение в столице стало постепенно снижаться. Во дворце супруга Юэ все усилия направила на то, чтобы придать себе слабый и хрупкий вид, в то время как Императрица изо всех сил заботилась о Шести Дворцах, и поэтому между ними уже некоторое время не возникало никаких серьезных конфликтов. Из-за отсутствия новых поводов для спора, Наследный Принц и Принц Юй, казалось, стали реже сталкиваться, хотя все еще расходились во мнениях по многим аспектам. Они не вступали в открытое сражение с тех пор, как Император возобновил дела при дворе. Атмосфера установилась слишком умиротворяющая.

Разумеется, безмятежные и праздные дни длились недолго. Двадцать первого дня первого месяца года огромное бедствие потрясло половину столицы.

Мэй Чансу, сидя у окна и наслаждаясь теплым зимним солнцем, почувствовал почти незаметную дрожь, и примерно через час он узнал, что эта дрожь не была воображаемой.

- Порох, который оставался в незаконной мастерской фейерверков, случайно взорвался? – услышав эту новость от Ли Гана, Мэй Чансу закрыл глаза и прошептал про себя - Принц Юй оказался еще более жестоким, чем я думал... и решил обострить ситуацию в столице до такой степени ...

- Говорят, что все произошло из-за отсутствия снега и сухой погоды, а также из-за неблагоприятного положения Марса. Мастерская фейерверков была сровнена с землей, и, по первоначальным оценкам, более девяноста домашних хозяйств поблизости пострадали в результате сильного пожара, возникшего в результате взрыва. Сгорела половина улицы. Поскольку не все тела были найдены, трудно определить, сколько человек погибло, но только внутри незаконной мастерской было несколько десятков, а с пострадавшими горожанами должно быть не менее сотни….

- Сколько раненых?

- Около ста пятидесяти, из них около тридцати тяжело.

- А пожар остановили?

- К счастью, сегодня нет ветра, поэтому пожар не распространился на соседнюю улицу. Но поначалу огонь был очень большим. К тому же, там было всего несколько человек из Городской управы и даже совместными усилиями с горожанами, пришедшими на помощь, они не могли его потушить. Люди из соседних домов спешили спасти свои ценности, а в толпе нашлись и такие, кто попытался воспользоваться случившимся, чтобы пограбить. Когда Городская стража прибыла, им пришлось половину времени потратить, чтобы успокоить толпу, а половину, чтобы разогнать грабителей. Стоял такой беспорядок! Хорошо, что появились личные войска Его Высочества Принца Цзина и взяли ситуацию под свой контроль. Позже Его Высочество Принц Цзин предоставил часть армейских палаток во временное пользование раненым и тем, кто потерял свои дома. Из-за строгого порядка получения лекарств и вызова лекарей из Императорской лечебницы, ждать их пришлось бы очень долго, поэтому Его Высочество предоставил собственные средства для привлечения местных лекарей. Я уже оповестил наших братьев из долины лекарей, чтобы они приехали в столицу и оказали посильную помощь.

- Ты все правильно сделал. - похвалил Мэй Чансу, - Ожоги трудно лечить, в поместье Янь в Сюньяне есть хорошая мазь для этой цели. Пошлите кого-нибудь на быстрой лошади, чтобы он доставил партию Принцу Цзину.

- Слушаюсь.

Взгляд Мэй Чансу замерцал, когда он сказал:

- Первый месяц года почти закончился, самое опасное и напряженное время прошло, и вдруг возникает такой пожар… слишком удачное совпадение ... Приказываю вам проверить Принца Юя и найти любые возможные доказательства его причастности к случившемуся. Так много жизней, что мы не можем позволить им исчезнуть без следа или звука… Новости сообщать мне незамедлительно и соблюдать осторожность.

- Слушаюсь. – поклонился Ли Ган.

После его ухода, Мэй Чансу медленно встал, подошел к своему столу, достал белоснежный лист рисовой бумаги и начал рисовать кистью и тушью, желая успокоить свой разум и эмоции. Пришел Фэйлю, молча растянулся рядом с ним и тоже стал рисовать тушью. Когда тени за окном удлинились, Мэй Чансу стал медленно успокаиваться. Завершив рисунок, он отложил кисть, поднялся и почувствовал легкую боль в пояснице. Фэйлю поднял голову и его прекрасные глаза расширились от беспокойства.

- Фейлю, пойдешь поиграть?

- Нет! - юноша покачал головой.

- Тогда ... пойдешь погулять с братом Су?

- Хорошо!

Мэй Чансу взял свой плащ с меховым воротником, надел его и вышел за дверь. Когда охранники во дворе увидели, что их глава одет для прогулки, они поспешили подать ему паланкин. Перед тем как паланкин главы покинул поместье, несколько охранников первыми вышли из главных ворот и последовали за Мэй Чансу по небольшому переулку, прибыв на задымленную улицу.

Хотя надежного ограждения установлено не было, служащие из Городской управы разбились на группы по двое и трое и внимательно следили, чтобы не допустить проникновения горожан на пострадавшую улицу. Издалека казалось, что половина улицы превратилась в руины из обрушившихся стен и кирпичей, запах дыма все еще сильно витал в воздухе, и время от времени можно было увидеть зарево огня, когда солдаты Городской стражи поливали водой горящие участки. Мэй Чансу выбрался из паланкина и пошел вдоль улицы. Стражники заметили хорошо одетого человека и не поняли откуда он появился. Они подошли к нему, чтобы все выяснить, и казались вполне дружелюбными.

- Я… - Мэй Чансу как раз обдумывал, какой ответ будет наиболее подходящим, но внезапно заметил Ле Чжаньина из резиденции Принца Цзин и махнул ему рукой в знак приветствия.

Ле Чжаньин раньше никогда с ним не разговаривал, но он был очень впечатлен этим господином Су, слова которого стали причиной больших изменений и переобучения в гарнизоне Принца Цзина. Поэтому он поспешил вежливо ответить на приветствие.

Увидев их взаимные приветствия, стражники решили, что этот человек из резиденции Принца Цзина и сразу же отступили в сторону. Мэй Чансу быстро подошел к Ли Чжаньину и спросил.

- Где Его Высочество Принц Цзин?

- Там, внутри… - Ли Чжаньин показал рукой, и найдя ситуацию немного необычной, спросил, - Его Высочество договорился о встрече с господином здесь?

Мэй Чансу посмотрел на него и прямо ответил:

- Нет, Его Высочество скрывался и отказывался видеть меня. Когда я узнал, что он сегодня здесь, решил приехать и найти его.

- А? – опешил Ли Чжаньин, но Мэй Чансу уже шагал вперед. К тому времени, когда он его догнал, как раз появился Принц Цзин со своей личной охраной, и все трое встретились.

- Господин Су? - Принц Цзин выглядел немного удивленным, но, похоже, сразу все понял. - Ничто из того, что происходит в столице, не ускользает от ваших глаз.

Мэй Чансу огляделся. Хотя временами все еще можно было услышать чей-то скорбный плач, на улице не осталось ни одного пострадавшего. По обеим сторонам дороги стояли палатки, и солдаты разносили между ними дымящиеся тарелки с горячей едой. Травяной запах лекарств доносился с другой стороны улицы, и мимо них пронесли носилки, обтянутые белой тканью.

- Для поля битвы в этом зрелище нет ничего особенного, но для процветающей столицы Великой Лян такая сцена слишком трагична, - вздохнул Мэй Чансу. - Ваше Высочество, вы много работали.

- Все они обычные люди, которые не знали, что прямо возле их домов была мастерская фейерверков. - Принц Цзин тоже вздохнул и дал знак Ли Чжаньиню отступить. – Какая неудача, еще бы несколько дней – и ничего бы не произошло.

- Ваше Высочество? - Мэй Чансу приподнял бровь.

- Шен Чжуй был вчера очень взволнован. Он сообщил мне, что, наконец, получил достаточно доказательств сговора между Наследным Принцем и Лу Чжинцзином из Министерства податей в создании этой незаконной мастерской фейерверков для собственной выгоды. Самостоятельно пресечь это он не мог из-за отсутствия полномочий, поэтому сообщил обо всем Императору, попросив разрешения на помощь Городской управы в закрытии мастерской фейерверков, конфискации всех незаконных товаров и аресте подозреваемых. Вчера он был уверен, что получит позволение в течение одного-двух дней. Кто бы мог подумать…… Доклад был подан всего за день до этой трагедии, столько человеческих жизней превратились в дым и пепел …… Никто из них не ожидал такого бедствия.

Мэй Чансу пристально посмотрел на него.

- Ваше Высочество считает, что это был несчастный случай?

Взгляд Принца Цзина застыл, и он медленно повернул голову к Мэй Чансу.

- Что имеет в виду господин Су? – ледяным тоном спросил он.

- Как преемник, обвиняющий своего предшественника в проступках, даже если Шен Чжуй найдет множество свидетелей и доказательств и вознесет это дело до небес, в конце концов, это будет лишь дело о коррупции и халатности. Наследный Принц является наследником престола, и поэтому независимо от того, как Его Величество решит поступить с ним, его наказание будет незначительным. Но теперь, после взрыва, вся ситуация стала достоянием общественности, все только о ней говорят. Трагедия унесла десятки человеческих жизней, поэтому боль и горе людей постепенно перерастут в ярость недовольства. Боюсь, что наказание Наследного Принца теперь будет гораздо более суровым. Ваше Высочество, подумайте хорошенько, это дело касается Наследного Принца, и ему придется понести урон. Так кому это выгодно?

- Значит, Принц Юй обращается с человеческими жизнями, словно с игрушками, только чтобы посильнее ударить по Наследному Принцу? - лицо Принца Цзина потемнело и стало напряженным, морщинки, словно высеченные из железа, расходились из уголков его губ. После этих яростных слов он внезапно обратил свой взгляд на Мэй Чансу. - Это блестящий план, который господин Су придумал для Принца Юя?

Сначала Мэй Чансу подумал, что ослышался, но встретившись глазами с Принцем Цзином, он постепенно осознал, что эти слова были действительно произнесены. Хотя это было недоразумение, и в нынешних обстоятельствах на такое не стоило злиться, по какой-то причине Мэй Чансу почувствовал, как в его груди поднимается ярость. В течение долгого времени он боролся с собой, прежде чем холодно ответить:

- Нет. Это только логичные выводы, которые я сделал из произошедшего.

Увидев выражение его лица и услышав холодность в его тоне, Принц Цзин понял, что его слова были ошибочны, и поспешил сказать извиняющимся тоном:

- Это была моя ошибка, прошу, не принимайте это близко к сердцу.

Мэй Чансу равнодушно повернул голову, глядя на крыши, потемневшие от копоти и пепла, и ничего не ответил. Принц Цзин всегда был горд и отстранен, и не приносил извинений повторно, если другой человек не принял его первое извинение. Между ними воцарилось холодное молчание.

В этот момент подбежал один из служащих резиденции Принца Цзина и доложил:

- Ваше Высочество, ваш слуга исполнил приказ. Помимо провизии, из военных резервов было использовано двести палаток и четыреста пятьдесят хлопковых одеял. Следует ли мне сделать доклад в военное министерство?

- Хорошо, что ты мне напомнил, иначе я бы забыл. Хотя в этом нет ничего особенного, но было бы лучше сообщить об их использовании в военное министерство.

- Слушаюсь, Ваше Высочество! – мужчина собрался уже уходить, когда Мэй Чансу неожиданно что-то прошептал, причем так тихо, что даже Принц Цзин, стоявший рядом с ним, не был уверен, правильно ли он расслышал. Обернувшись, он увидел, что его советник на него не смотрит и стоит спокойно, явно не собираясь повторять свои слова. Принц Цзин снова обратился к своему слуге. – У тебя сейчас много срочных дел, требующих внимания, займись ими. Нет нужны делать доклад в министерство, словно и ты и я забыли про него.

Слуга не мог понять причину этого странного приказа и долго смотрел на своего господина с открытым ртом, пока Принц Цзин не приподнял бровь.

- Слушаюсь, Ваше Высочество. - поспешно ответил он и бросился прочь.

Когда он отбежал от них достаточно далеко, Принц Цзин медленно произнес:

- Господину известно что эти военные запасы переданы мне для ухода за ранеными на полях сражений. Если я использую их для иных целей, согласно правилам, я должен уведомить военное министерство. Так почему же господин попросил меня не подавать доклад?

- Мы сейчас в состоянии войны?

- Нет.

- Это очень большое количество военного снаряжения?

- Это почти ничтожная количество.

- Можно ли будет использовать палатки и хлопковые одеяла повторно?

- Конечно, их можно использовать повторно.

- Поскольку сейчас не военное время, а палатки и одеяла можно будет вернуть, тогда к чему такая суета?

- Пусть это мелочь, согласно правилам, я все же обязан доложить…

- Что произойдет, если вы этого не сделаете?

Во взгляде Принца Цзина появилась тень сомнения.

- Господин должен знать, что военное министерство находится под властью Наследного Принца, и, хотя эта ошибка незначительна, я боюсь, что после того как она будет обнаружена, они воспользуются ею против меня.

- Я и хочу, чтобы они использовали это против Вас. - Мэй Чансу слегка повернулся лицом к Принцу Цзину. - Ваше Высочество позаботились о народе и отнеслись к жертвам с такой добротой и щедростью, разве это плохо?

- Конечно нет…

- Ваше Высочество поступили правильно и совершили лишь крохотную ошибку, которая, при должном отношении военного министерства, даже не стоит внимания. Но вместо этого они ухватятся за эту небрежность и откажутся вам ее прощать. Когда дело дойдет до Дворца, что подумают чиновники? Что Ваше Высочество совершили проступок, который нельзя простить, или что Наследный Принц использует военное министерство против вас? - ледяная улыбка промелькнула в уголках губ Мэй Чансу. – Далеко не все при дворе поддерживают Наследного Принца, и даже если военное министерство обвинит вас, вам нужно лишь признать, что вы забыли про доклад во всей этой суете. Затем, даже если Принц Юй не вступится за вас, обязательно найдутся честные чиновники, которые увидят несправедливость и буду просить за вас. Так о чем же беспокоиться?

- Я не боюсь того, что военное министерство нажалуется на меня, - гордо возразил Принц Цзин, - даже если Император назначит строгое наказание, меня не волнует такое смехотворное обвинение. Просто эту ошибку можно полностью предотвратить. Так зачем мне иметь дело с такими последствиями?

Улыбка Мэй Чансу стала еще холоднее.

- Почему бы и нет? Глаза придворных чиновников по-прежнему прикованы к Наследному Принцу и Принцу Юю, сколько из них замечает то, что делает Ваше Высочество? Хотя вам следует больше работать и меньше говорить, за вас могут говорить другие. Как только военное министерство поднимет этот вопрос, Император и все придворные чиновники увидят, что пока Наследный Принц и Принц Юй были заняты ссорой, кто взял ситуацию под контроль, успокоил сердца людей, работал тихо, без жалоб и конфликтов. И на кого сейчас нападают? У каждого в сердце есть весы, позволяющие измерять добро и зло, справедливость и несправедливость. С другой стороны, если Ваше Высочество доложит обо всем в военное министерство, хотя правила будут соблюдены безупречно, это приведет к обратному эффекту и о ваших добрых делах никто не узнает.

Принц Цзин нахмурил свои густые брови.

- Я делаю это не для того, чтобы другие видели.

Мэй Чансу холодно рассмеялся.

- Если до того, как начать действовать, вы бы думали лишь о том, чтобы сделать все напоказ, то это касалось бы добродетели Вашего Высочества. Но если после того, как вы совершили эти добрые дела, о них никто не узнает, то это будет ошибкой вашего стратега…. Хотя бы ради меня, прошу Ваше Высочество перенести эту обиду.

Принц Цзин уловил насмешку в его голосе и резкость в его словах и понял, что тот еще не успокоился из-за предыдущего недоразумения. Поэтому он не рассердился и только спокойно ответил:

- Господин думает о моих интересах, как я могу говорить о недовольстве? После такого подробного объяснения мне стыдно за свою недогадливость. Пусть все будет так, как вы говорите.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 75. Барышня Гун Юй.

Путь через небольшие проулки оказался не таким прямым, как по главным улицам, однако до места они добрались значительно быстрее. Залитая лунным светом дорога, вымощенная зеленым камнем, шум людских голосов, доносившийся издалека, создавали ощущение нереальности. Когда они, наконец, дошли, улица Луоши была воплощением красочной роскоши.

Янь Юйцзинь любил развлечения и был постоянным гостем в Доме Мяоинь, а сегодня он привел с собой еще и незаурядных гостей. Поэтому, как только они вошли в дом, две хорошенькие девушки в красных платьях очень тепло их поприветствовали и проводили к специально для них отведенным столикам.

Главный зал для выступлений в Доме Мяоинь был широким и просторным, с высокими окнами и изогнутой крышей, благодаря чему акустика была особенно хороша. К тому времени все столы были заняты, но из-за ограничения количества гостей зал не был переполнен. И хотя многие богатые и влиятельные господа немного опоздали и не смогли войти в зал, никто из них не поднял шума.

Отчасти это произошло из-за того, что Дом Мяоинь устраивал развлечения и в других залах, а отчасти потому, что господа из благородных домов в основном заботились о своей репутации. Очень мало кто из них обладал таким же недостатком манер, как Хэ Вэньсинь. Даже будучи расстроенными, они не собирались затевать драку в увеселительном заведении и подвергать себя насмешкам и сплетням. Большинство из тех, кому удалось зарезервировать места заранее, были хорошими знакомыми, которые не раз вместе посещали увеселительные дома. Поскольку барышня Гун Юй еще не появилась, все воспользовались возможностью подойти друг к другу и поздравить с Новым годом. Даже Мэй Чансу, который тихо сидел за своим столиком, получил довольно много приветствий, хотя вроде бы никого не узнал.

Всеобщая суматоха не заканчивалась. Сяо Цзинжуй и Се Би, поприветствовав своих знакомых, вернулись на свои места, а Янь Юйцзинь по-прежнему где-то носился. Казалось, что он знал каждого человека в зале и собирался присоединиться к друзьям в самый последний момент.

- Что, брат Су уже сожалеет о том, что пошел развлекаться с нами? - с улыбкой спросил Се Би, разливая по чашкам чай.
Мэй Чансу окинул взглядом зал и со вздохом спросил:

- Разве можно наслаждаться музыкой в таком шумном месте?

- Не совсем так, - на этот раз Сяо Цзинжуй не согласился с братом Су. - Барышня Гун Юй всегда очаровывает весь зал своей прекрасной музыкой. Брат Су, не переживай, как только она прибудет, наступят покой и тишина.

Пока он говорил, неожиданно дважды ударили в колокол. Хотя звук был негромким, он распространился по всему шумному залу, словно попадая между ударами сердца, успокаивая душу и остужая мысли.

Мэй Чансу приподнял бровь и посмотрел на сцену, расположенную в южной части зала. К этому времени Янь Юйцзинь уже примчался на свое место, сравнившись в этот раз со скоростью Фэйлю. На сцене появились две длинноволосые девочки и раздвинули красный бархатный занавес, открыв взглядам цитру и стул.

Взгляды присутствующих обратились к входу с левой стороны сцены, потому что именно там появлялась Гун Юй в те редкие разы, когда выступала. И действительно, мгновение спустя у края занавеса стала видна розовая юбка и вышитые туфельки с желтыми кистями. Некоторое время их обладательница ожидала, прежде чем шагнуть вперед и явить себя публике.

- Ах…. - разнесся по зале разочарованный вздох.

- Здесь собрались частые гости и старые друзья Дома Мяоинь, так что уделите немного внимания и мне. - матушка заведующая хозяйством Дома Мяоинь, третья тетушка Шэнь, махала платком и улыбалась. – Барышня Гун Юй будет здесь через несколько минут, можете не смотреть на меня так.

Хотя третья тетушка Шень была уже немолода, она оставалась довольно привлекательной. Она обходила зал, шутила и поддразнивала, оставляя за собой радостный смех. Все были отвлечены ее шутками, и когда снова обратили свое внимание на сцену, барышня Гун Юй уже сидела перед цитрой. Никто не заметил, когда она появилась.

Гун Юй была главным сокровищем Дома Мяоинь и самой уникальной барышней на улице Луоши, торгуя не своим телом, а своим искусством. Она не славилась своей внешностью только потому, что ее музыкальный талант был завораживающим. На самом деле Гун Юй была очень красивой, с тонкими бровями, миндалевидными глазами и кожей, подобной снежному нефриту. Она несла в себе дух спокойной сосредоточенности, без малейших признаков слабости и хрупкости. Даже если бы она одевалась в длинные одежды из сырого белого шелка, она производила бы впечатление неземной феи.

Хотя ее никогда не упоминали в списках Архива Ланья, никто не мог отрицать, что Гун Юй была красавицей.

Увидев, что все заметили появление Гун Юй, третья тетушка Шэнь тихонько отошла в сторону и села на стул в коридоре, молча наблюдая за ситуацией в зале.

В отличие от тетушки Шэнь, шутливо поддразнившей гостей, Гун Юй ничего не сказала, а настроила свою цитру и улыбнулась, прежде чем плавно поднять руку и начать играть.

Первые три песни были всем известными старыми мелодиями - «Три прохода в Янгуане», «Дикие гуси над песками» и «Разговор между рыбаками». Но именно потому, что песни были настолько знакомы, они особенно подчеркивали мастерство музыканта. Музыка Гун Юй мягко проникала в сердца присутствующих, и, казалось, омывала их души, создавая яркие образы историй, вплетенных в ее мелодию.

Когда эти три песни закончились, одна из девушек подала ей лютню. Музыка продолжала передавать горечь и разочарование «Осенней луны над Дворцом Хань», а затем яркую ясную утонченность «Лунной ночи на весенней реке», а зрители сидели в полной тишине завороженные этими летящими мелодиями.

Янь Юйцзинь, все еще опьяненный прекрасной музыкой, крепко сжал в руке нефритовую шпильку и продекламировал:

- Весенняя река поднимается высоко, как море, яркая луна растет вместе с приливом. Свет ее освещает всю реку, ее волны на тысячу миль. Река извивается вокруг благоухающего острова, его цветы сияют как снег в лунном свете. В его луче скрывается морозный воздух, белый прибрежный песок почти не виден. Ничто не омрачает прекрасный вид. Кто первым поднял глаза, чтобы полюбоваться луной? Когда луна впервые осветила человека? Жизнь проходит, поколения приходят и уходят, но луна на берегу реки не меняется со временем. Мы не знаем, кого ждет луна на берегу реки, мы только видим непрерывное течение реки.*

Гун Юй скользнула по нему взглядом, а затем начала перебирать струны своими нефритовыми пальчиками, сопровождая его стихи музыкой. Получилось так естественно и гармонично, словно они репетировали вдвоем много раз. Когда Янь Юйцзинь дочитал стихи, музыка закончилась, и в зале стало тихо. Гун Юй подняла тонкие брови и попросила себе вина, а одна из девушек незамедлительно преподнесла ей золотую бутылку и нефритовую чашу. Гун Юй наполнила чашу и выпила, а затем снова вернулась к своей лютне. Внезапно звук, подобный звуку ветра и грома, заполнил комнату.

- Новая песня Тринадцатого господина «Размышления с вином».

Простое объявление без каких-либо хвалебных слов. Сначала музыка напоминала звуки сталкивающихся льдин. Наполненная глубоким отчаянием, музыка не подавляла, а рисовала картины то безудержного пьянства, то великой силы и высоких амбиций. Все эти контрастные образы были тщательно вплетены в ткань древней музыки, наполняя ошеломленную аудиторию необъяснимой страстью. Многие из присутствующих не сдержались и подняли свои чаши с вином, и осушили их содержимое.

Когда песня закончилась, Гун Юй медленно поднялась и поклонилась. После минуты изумленного молчания зал разразился восторженными аплодисментами.

- Если бы мы за весь вечер услышали только последнюю песню, я все равно был бы полностью удовлетворен. – выдохнул Сяо Цзинжуй, бессознательно допивший две чаши вина, - У этой песни Тринадцатого господина такая первозданная мелодия, что даже мужчинам, играющим на барабанах, будет трудно выразить мощь и силу этой музыки. Кто бы мог подумать, что нежные пальчики барышни Гун Юй могут удерживать такой ветер и гром? Мне стыдно за себя.

- Ты на самом деле обладаешь прекрасным музыкальным вкусом, если можешь так прочувствовать эту музыку. - Мэй Чансу поднес чашу к губам и сделал легкий глоток, затем перевел взгляд на Гун Юй на сцене, на мгновение встретившись с ней глазами.

Их взгляды встретились лишь на короткое время, но слабый румянец уже залил щеки Гун Юй, делая ее еще более красивой. Она встала и снова поклонилась в ответ на аплодисменты, а затем медленно сделала несколько шагов вперед и с легкой улыбкой сказала:

- Пожалуйста, я прошу тишины.

Эти негромкие слова должны были раствориться в шуме зала, но в тот же момент снова раздался звук гонга, который, казалось, проникал прямо в сердца всех присутствующих, и зал немедленно погрузился в тишину.

- Сегодня праздник фонарей, и для меня большая честь и привилегия видеть таких выдающихся гостей в нашем Доме Мяоинь, - улыбалась Гун Юй. Ее голос был чистым, как серебряный колокольчик, и зрители замолчали, внимательно прислушиваясь. - Гун Юй придумала небольшую игру для всеобщего развлечения, будет ли это кому-нибудь интересно?

Услышав о новом развлечении, все гости пришли в восторг и сразу же начали кричать: «Да! Да!»

- Эта игра называется «Угадать инструмент по его звуку». Так как вас много, чтобы избежать путаницы, все сидящие за одним столом будут объединены в команды. Я буду играть музыку за ширмой, и вы будете угадывать инструмент по характеру его звука. У Гун Юй есть награда для той команды, которая даст больше верных ответов.

Все присутствующие обладали некоторыми познаниями в музыкальном искусстве. Задача не казалась сложной, и все они выразили свое согласие. Гун Юй снова улыбнулась и исчезла, а две девочки поставили ширму. Зал медленно затихал, все внимательно слушали.

Через мгновение из-за ширмы донесся первый звук. Поскольку почти все присутствующие были частыми гостями заведения, играть песню целиком означало бы делать задачу слишком простой, поэтому она сыграла только первую ноту.
После минуты молчания кто-то встал из-за стола у восточного окна и громко крикнул:

- Гуцинь!

Маленькая девочка подбежала и преподнесла ему шелковый пион, и он довольный снова сел на место.

Послышался второй звук. Сяо Цзинжуй немедленно махнул рукой и с улыбкой сказал:

- Хуцзя!

Девочка подбежала и к нему и подарила пион.

Янь Юйцзинь фыркнул и пожаловался, что его друг «говорит слишком быстро», а Се Би засмеялся и толкнул его:

- Мы же в одной команде!

Послышался третий звук. Янь Юйцзинь вскочил на ноги с криком:

- Лугуань!

Так они заполучили еще один пион.

Послышался четвертый звук. Янь Юйцзинь и человек из-за другого стола почти одновременно закричали:

- Конхоу!

Девочка озадаченно огляделась между ними, а затем, вероятно, решила, что на этом столе уже есть два цветка, и предпочла отдать этот цветок другому.

Раздался пятый звук. В последовавшей тишине Мэй Чансу что-то тихо прошептал Се Би на ухо, и Се Би немедленно поднял руку и сказал:

-Тунцзяо!

- Что такое тунцзяо? - ошеломленно спросил Янь Юйцзинь, глядя на пион в руке Се Би.

- Он часто встречается в военных крепостях на границах, используется в церемониальной и военной музыке и обычно делается из рогов разных животных. Вы, молодые господа из столицы, редко можете с ним столкнуться.

Мэй Чансу только закончил объяснять, когда послышался шестой звук. Поскольку его стол слушал его речь, они были отвлечены, и кто-то из соседнего стола уже кричал:

- Гуксюнь!

После этого один за другим играли хэнди, бангу, сицинь, тонгсе, шицин, фангсян и пайсяо. Благодаря музыкальным способностям Мэй Чансу и быстрой реакции Янь Юйцзиня, разумеется победу одержал их столик.**

В конце ширма слегка задрожала, когда из глубины донесся резкий звук.

В зале долгое время было тихо, и несколько человек встали только для того, чтобы снова сесть, не говоря ни слова. Янь Юйцзинь нахмурился, глубоко задумавшись, и, наконец, сдался и спросил:

- Брат Су, вы знаете, что это было?

Мэй Чансу сдержал улыбку и прошептал ему на ухо два слова. Глаза Ян Юйцзиня расширились, и он выпалил:

- Деревянная рыба ?!

Как только он заговорил, девушка подбежала к нему, и в тот же момент занавес открылся. Гун Юй легко оглядела зал и улыбнулась, когда увидела кучу пионов на их столе.

- Награда! Награда! - Янь Юйцзинь радостно помахал Гун Юй. – Какую награду приготовила для нас барышня Гун Юй?
С сияющими глазами и сладкой улыбкой на напудренном лице Гун Юй спокойно ответила:

- Хотя Гун Юй играет музыку, она редко осмеливается демонстрировать свои навыки за пределами Дома Мяоинь. В качестве подарка победителям, если у кого-то из вас намечается прием, Гун Юй приедет, чтобы весь день развлекать гостей своей музыкой.

Весь зал ахнул от удивления. Гун Юй с ее гордым характером была не рядовой музыкантшей, которая ходила на приемы богачей, чтобы развлекать гостей. Даже сыновьям из знатных семейств никогда не удавалось убедить ее покинуть улицу Луоши, так что ее предложение играть на приеме было совершенно неслыханно. Гости Дома Мяоинь не только удивились, но и позавидовали. Янь Юйцзинь так широко улыбался, что его глаза почти исчезли.

- Если барышня Гун Юй захочет присутствовать, я во что бы то ни стало устрою прием!

Мэй Чансу слегка наклонил голову и, понизив голос, спросил:

- Есть ли срок выполнения обещания барышни Гун Юй? Должен ли прием быть в эти несколько дней или может быть немного отложен, например, до четвертого месяца?

Янь Юйцзинь сразу понял, о чем он говорит, и поспешно продолжил:

- Верно, а как насчет середины четвертого месяца?

Гун Юй улыбнулась.

- Я приду к вам в любое время в течение этого года.

- Замечательно! - Янь Юйцзинь хлопнул Сяо Цзинжуя по спине. – Это достойный подарок в честь твоего дня рождения!

Сяо Цзинжуй понял его добрые намерения и не произнес ни слова протеста. Ему всегда позволяли делать все, что он пожелает на приеме по случаю дня рождения, и однажды его друг даже принес красивую девушку, завернутую в тонкий марлевый мешок. По дороге он наткнулся на хоу Нина, но отец только покачал головой и засмеялся. Так что такая известная барышня, как Гун Юй, не создаст проблем. Кроме того, Старшая принцесса Лиян любила музыку, но для нее было неприлично посещать Дом Мяоинь, поэтому такая возможность, чтобы Гун Юй сыграла для его матери, была действительно редкой. Большая удача.

- Значит, решено, двенадцатого дня четвертого месяца барышня Гун Юй приглашена в резиденцию хоу Нина. - решительно объявил Янь Юйцзинь, хлопая в ладоши.

Се Би принялся дразнить своего старшего брата, притворяясь ревнивым, что тому всегда доставалось лучшее, в то время как другие гости подходили, чтобы поздравить его. Янь Юйцзинь оживленно болтал со всеми вокруг, и даже Гун Юй слегка улыбалась, убирая подающие на лицо пряди волос. В этом шуме только Мэй Чансу сидел тихо, опустив глаза, и глядел на стоящее перед ним вино в нефритовой чаше. Мгновение спустя он поднял чашу и опустошил ее, проглотив вместе с вином тихий вздох, сорвавшийся с его губ.


¹ Стихотворение поэта династии Тан - Чжан Жосю «Лунная ночь среди цветов на весенней реке».

² Инструменты:
Гуцинь - музыкальный инструмент, разновидность цитры
хуцзя - тростниковая флейта
лугуань - камышовая трубка
конхоу - древний щипковый струнный инструмент
Тунцзяо - рог или горн
гуксюнь - духовой инструмент в форме яйца с дырочками
хэнди - бамбуковая флейта
бангу - колотушка
сицинь –какой-то смычкоый инструмент
Тонгсе - щипковый струнный инструмент
шицин - каменный колокол
фангсян - это организованно-подвешенный китайский металлофон, который используется более 1000 лет. Фансян - единственный тип инструмента, который можно найти в категории «Камень» из восьми звуков. Впервые он был использован в династии Лян (502–557 гг. Н. Э.), А затем стандартизирован в династиях Суй и Тан в основном для придворной музыки. (переводчик не нашла, а я откопала в вики)
пайсяо - древний музыкальный духовой инструмент, китайский аналог флейты Пана.
деревянная рыба - деревянный ударный инструмент, сделанный из деревянного бруска, используемый буддийскими священниками, чтобы отбивать время в своих песнопениях.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 74 Ночь праздника фонарей

- Неужели господин Су знаком с этим человеком? – спросила Ся Дун, внимательно глядя на Мэй Чансу.

- Не совсем так, я лишь однажды видел его. Он из резиденции Принца Цзина. Я посетил Его Высочество лишь один раз, но этот человек произвел на меня впечатление.

Ся Дун выглядела немного удивленной.

- Сотник произвел впечатление на господина Су? Должно быть, он обладает особенными качествами?

Мэй Чансу кивнул.

- Интересно, исправил ли он эти свои особенности…

Услышав эту странную фразу, Ся Дун подняла брови и собралась было расспросить дальше, но сотник уже приблизился и, не обращая внимания на Мэй Чансу, церемонно поклонился Ся Дун.

- Ваш слуга - Ци Мэн, сотник армии Принца Цзина. Могу ли я спросить - офицер Ся только что спустилась с горы?

Ся Дун оглядела его с головы до ног и ответила:

- Верно.

- Вы двое не встречали ли на горе чудовище?

- Чудовище? – нахмурилась Ся Дун, - Эти земли относятся к столице, откуда здесь может быть чудовище?

- Это покрытый длинным мехом зверь, который беспокоит жителей расположенной на горе деревни. Вот мы и получили приказ прийти и поймать его.

Мэй Чансу вмешался в разговор.

- Помниться, вы уже давно занимаетесь этим делом. И до сих пор не можете его изловить?

Раньше Ци Мэн был генералом четвертого ранга, но из-за пары холодных слов Мэй Чансу он лишился этого звания, заслуженного кровью и потом на полях сражений. Так что было бы ложью сказать, что он ничего не чувствовал к этому человеку. Однако, в резиденции Принца Цзина нашлось по крайней мере три умных соратника, которые в тот день, когда его понизили до сотника, подошли к нему и объяснили, почему все так произошло. От их слов он краснел от стыда, не находя оправданий своему поступку. Когда он снова столкнулся с Мэй Чансу, в его сердце все еще оставалась неприязнь и поначалу он не желал признавать их знакомство. Но после того, как Мэй Чансу сам обратился к нему, причин его игнорировать, тем самым еще усугубляя свое положение, не оставалось.

- Эти горы густо заросли лесом, а зверь очень хитрый. Мы не можем находиться здесь целыми днями, поэтому приходим только тогда, когда жители деревни сообщают, что вновь заметили его. Но к тому времени, как мы приходим, не остается никаких следов. Я даже не знаю, действительно ли эти крестьяне видели что-нибудь…

Мэй Чансу огляделся, отмечая про себя, что эти горные районы действительно настолько густо покрыты лесом, что попытка поймать здесь зверя похожа на поиски иглы в океане. Неудивительно, что усилия солдат не принесли результатов.

- Разве не городская управа должна отвечать на жалобы жителей деревни? - спросила Ся Дун.

- Чудище очень свирепое. Однажды пятьдесят человек из городской управы его окружили, но половина из них получила ранения, а изловить его так и не смогли. Поэтому у главы Гао не было другого выбора, кроме как обратиться к Его Высочеству Принцу Цзину. Мой господин - единственный, кто будет разбираться с такими обыкновенными делами, которые не приносят славы и наград.

Ся Дун в глубине души знала, что этот сотник прав, но она уже давно носила в своем сердце обиду на Принца Цзина, поэтому не стала поддерживать разговор, а лишь усмехнулась и обернулась к Мэй Чансу.

- Сейчас я возвращаюсь в город. До следующей нашей встречи.

- Офицер Ся, берегите себя. - Мэй Чансу поклонился, проследив, как Ся Дун забирает свою лошадь и уезжает. Затем медленно повернулся и посмотрел на Ци Мэна.

- Сейчас что не так? - Ци Мэн, напуганный этим взглядом, начал отчаянно вспоминать последние несколько минут, пытаясь понять, сказал ли он что-нибудь не то.

Видя, как тот встревожился, Мэй Чансу невольно рассмеялся.

- Неплохо, неплохо, прошло всего несколько дней с тех пор, как я тебя видел, а ты уже научился думать над своим поведением. Похоже, Его Высочество Принц Цзин действительно провел со своими подчиненными беседу. В твоих словах Ся Дун не было ничего плохого, но в будущем по возможности воздерживайся от подобных замечаний. Сейчас Его Высочеству Принцу Цзину нужно больше работать и меньше говорить. Он это понимает, и вы, как его подчиненные, должны понимать это еще лучше.

Мэй Чансу был простолюдином, не состоял советником в резиденции Принца Цзина, тем более ранее у него был небольшой конфликт с Ци Мэном, поэтому, как ни смотри, он не имел никакого права поучать. Но по какой-то причине его изысканный ученый вид и состояние уверенности давали ему над собеседником особую власть, и Ци Мэн обнаружил, что кивает и говорит:

- Я понимаю.

К этому времени Ли Ган приказал подать повозку, опустил ступеньку для ног и помог Мэй Чансу подняться. Когда повозка собиралась двинуться с места, Мэй Чансу внезапно отдернул занавес и наклонился, чтобы сказать Ци Мэну:

- Узнай у жителей деревни, что этот зверь любит есть, и сооруди для него ловушку.

Прежде чем Ци Мэн успел ответить, занавес был опущен, и повозка медленно двинулась прочь.

Когда Мэй Чансу вернулся в свое поместье, ему сказали, что Принц Юй лично приезжал, чтобы передать свое приглашение. Отказываясь поверить, что хозяина нет дома, Принц Юй настоял на том, чтобы пройти во внутренний двор и осмотреться. Но в конце концов, поскольку в его собственную резиденцию прибыло много знатных гостей, он не мог надолго задержаться и уехал рассерженный.

На десятый день нового года горожане украсили дома фонарями, в преддверии праздника. Дворец не стал исключением. Начиная от резиденции Императрицы до простых домиков наложниц самого низкого ранга, все строения были празднично убраны в уникальном, неповторяющемся стиле, украшены самыми необычными фонариками в надежде привлечь внимание и восхищение Императора в ночь праздника фонарей.

Но для некоторых радостное настроение было лишь прикрытием. Командующий Императорской гвардией генерал Мэн Чжи тщательно расследовал дело об убитых стражниках и значительно усилил охрану Дворца, расставив дополнительные караулы для наибольшего контроля. Плоды его усилий не заставили себя долго ждать, удалось предотвратить подряд две попытки поджога Дворца. К сожалению, захваченные преступники покончили жизнь самоубийством на месте, допросить их не успели. Однако выяснилось, что они не были посторонними, проникшими во Дворец, а служили евнухами, ведающими внутренними делами Дворца. Из-за этих случаев Император публично осудил Императрицу Янь, которая была вынуждена признать свою вину и просить прощения. Она понимала, что, как хозяйка Внутреннего дворца, отвечает за все что здесь происходит. Другие супруги и наложницы не несли подобной ответственности. Конечно же и Благородную Супругу Юэ не коснулась даже тень вины за случившееся. Императрице оставалось быть более внимательной и предусмотрительной, и еще строже следить за всеми, кто посещал Дворец.

Императрица была дочерью императорского наставника.В шестнадцать лет она вышла замуж за нынешнего Императора, который тогда еще являлся принцем. После его вступления на престол, она стала Императрицей и с того дня управляла Шестью Дворцами. Несмотря на то что их любовь рано угасла, а Император обратил свою привязанность и расположение на других женщин, и она так и не родила сына, все эти годы Императрица не просто так называлась «Хозяйкой Внутреннего Дворца». У нее были свои собственные методы управления Дворцом.

Супруге Юэ не удалось нанести ей значительный вред, даже когда она пользовалась исключительной милостью и благосклонностью Императора. Теперь же, когда Императрица ужесточила контроль, становилось маловероятным, что кому-либо удастся нарушить порядок во Дворце.

В отличие от охватившей Дворец суматохи, резиденция Мэй Чансу казалась праздной. Как только было определено, кто из воинов цзянху, находящихся в столице, связан с Чжо Динфэном, глава Союза Цзянцзо тайно вызвал неизвестного мастера, который прибыл в столицу и начал одного за другим вызывать на бой воинов Чжо Динфэна. Согласно принятым в цзянху правилам, этот мастер избивал их так сильно, что они не могли встать с постели полмесяца, тем самым решив возникшую проблему. Став причиной такой шумихи, этот безымянный мастер исчез так же внезапно, как и появился, оставив после себя всевозможные невероятные слухи. Все пытались угадать, откуда он пришел и появится ли его имя в Списках Архива Ланъя в следующем году.

Лишенный своих помощников, Чжо Динфэну стало казаться, что за ним наблюдают. Но следили за ним настолько искусно, что кроме подозрений у него не было никаких доказательств. В сложившихся обстоятельствах ему оставалось воздержаться от активных действий. Се Юй тоже был осторожным человеком и следил за тем, чтобы ни одна ниточка в заговорах не тянулась к нему. Обеспокоенный тем, что офицеры Сюаньцзин напали на след, он не осмеливался приказать Чжо Динфэну продолжить нападения. По мере того, как тупиковая ситуация затягивалась, в столице, естественно, царило спокойствие.

В новогоднюю ночь люди ложились спасть поздно, отмечая наступление Нового года. Точно так же было принято в ночь праздника фонарей гулять с друзьями и семьей, чтобы полюбоваться фонарями. Хотя охрана была усилена как внутри, так и за пределами Дворца, для Мэй Чансу, находящегося в центре всего происходящего, это не было причиной пропустить развлечение. Тем более Фэйлю надел новый красивый халат, повязал на волосы яркую ленту и стал с нетерпением ждать ночи задолго до захода солнца.

Так как на улицах наверняка было очень многолюдно, Ли Ган с особенной тщательностью занимался охраной, окружив Мэй Чансу со всех сторон, и даже специально наказывал Фэйлю крепко держать брата Су за руку и не теряться.

- Не потеряюсь! - Фэйлю был оскорблен недоверием дяди Ли.

- Когда ты выйдешь за дверь, ты поймешь, почему раньше людей в ночь праздника фонарей, бывало, давили насмерть в толпе. Потеряться можно легко, Фэйлю нужно быть осторожным.

- Не потеряюсь! - сердито настаивал Фэйлю.

Мэй Чансу сдержал улыбку, погладил юношу по голове, и мягко сказал:

- Ты неправильно понял. Дядя Ли переживает, что это брат Су потеряется, а не наш Фэйлю.

Фэйлю удивился и некоторое время серьезно обдумывал эти слова, прежде чем внезапно сжать руку Мэй Чансу и громко сказать:

- Не потеряешься!

Ли Ган, наконец, вздохнул с облегчением и вытер пот со лба.

Когда наступил вечер, они покинули резиденцию и вышли на празднично убранные улицы, где были сразу же окружены толпой. Яркие фигурки рыб и драконов украшали дома, освещая небо над горожанами, которые заполонили все улочки столицы. Люди кричали и смеялись от радости и восторга. В этот день в Великой Лян звания и титулы имели наименьшее значение, разница между знатными и простыми людьми была почти незаметна, все одинаково любовались фонарями. Некоторые молодные люди из благордных семейств даже ввели игривую традицию одеваться в белое и носить маски, выходя посмотреть на фонари, некоторые знатные женщины и благовоспитанные девушки одевались особенным образом, чтобы подчеркнуть свой статус, а многие другие специально наряжались простолюдинами, скрывая лица под большими шляпами, что позволяло им свободно гулять по городу. Именно по этой причине праздник фонарей был известен как лучшее время для тайных встреч влюбленных.

Как все дети, Фэйлю особенно любил яркие светящиеся предметы. Он был в восторге от любых фонарей, были ли они в форме кроликов, золотых рыбок, лошадок, бабочек... Фэйлю с одинаковым трепетом смотрел на них и каждый раз, когда Мэй Чансу спрашивал его: «Покупать или нет?», он твердо отвечал: «Да!». Так что еще до того, как они прошли половину улицы, у каждого из сопроводающих в руках было два или три фонаря.

- Глава, так детей не балуют... - Ли Ган не мог удержаться от укоряющих слов. - Такими темпами Фэйлю перетащит в наш дом всю эту улицу...

- Хорошо! - юноша сразу же в восторге согласился.

- Неважно. Как только мы встретимся с ними, пусть двое наших людей отесут эти фонари домой. У нас в любом случае есть большой двор, мы можем развесить их вдоль крыш и позволить Фэйлю немного повеселиться. - Мэй Чансу с улыбкой успокоил Ли Гана, а затем повернулся к юноше и объяснил, - Фэйлю, согласно правилам, эти фонари можно повесить только в первый месяц нового года, поэтому по прошествии первого месяца мы должны будем их снять, понимаешь?

- Понимаю!

Ли Ган через силу улыбнулся, не смея ничего добавить, и вытянул шею, вглядываясь вдаль.

- Здесь так много людей, как мы сможем их найти?

- Ищите персиковые фонарики, мы договорились встретиться возле них.

Как только Мэй Чансу заговорил, один из охранников крикнул:

- Посмотрите туда!

Все обернулись, чтобы посмотреть в том направлении, куда он указывал. Примерно в пятидесяти шагах от них возвышался огромный персиковый фонарь, светящийся розово-желтым светом, притягивающий взгляд даже среди тысяч фонарей, висящих на улицах.

- Он такой большой, что мы даже намеренно не смогли бы его пропустить. - Мэй Чансу улыбнулся, направляясь к фонарю. Хотя расстояние было небольшое, прошла почти четверть часа, прежде чем они туда добрались.

- Малыш Фэйлю, этот персиковый фонарь для тебя, тебе он нравится? - улыбался Юйцзинь, помахивая длинной ручкой фонаря.

- Угу!

- Скажи спасибо брату Яню, - напомнил ему Мэй Чансу.

- Спасибо!

- Здесь так много людей. Боюсь, рассветет прежде, чем мы доберемся до вашего дома Мяоинь…- Мэй Чансу глянул на огромную толпу и вздохнул. - Зря мы обещали прийти..

- Не переживай, - ответил Сяо Цзинжуй. - Так людно только на главных улицах, а если мы пойдем маленькими переулками, то доберемся до черного хода дома Мяоинь. Юйцзинь знает дорогу лучше всех, он ходит по ней почти каждый день ...

Янь Юйцзинь закатил глаза.

- Ну и что, если я это хорошо знаю? Здесь нечего стыдиться. Это естественно для истинного героя, здесь берет начало вдохновение. Великие ученые полагают, что особенные натуры ...

- Хорошо, особенная натура, нам лучше уже пойти, а то наши места отдадут другим…. Барышню Гун Юй редко можно увидеть в главном зале, и, говорят, что сегодня она будет исполнять новую песню. - вмешался Се Би.

Друзья начали протискиваться сквозь толпу и вздохнули с облегчением, как только достигли входа в небольшой переулок.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Буду сбегать сюда

Смотрю с дайри беда.... вот стоило отвлечься на работу и всякие житейские дела, как происходит всякие неприятности. Очень надеюсь что дайри не загнется и восстанет. но все же буду копировать и выкладывать перевод Архива сюда - ficbook.net/authors/1208007

эх, предстоит работа. лучше пару глав перевести за это время...

Народ, если есть предложения, куда лучше сбежать кроме фикбука - напишите пожалуйста!
где в основном все ???

---

Глава 73 Могила генерала

Столица Великой Лян с запада, юга и севера была окружена равнинами с редкими холмами, а с восточной стороны простирался вдаль невысокий горный хребет.

Гора Гушань располагалась ближе всех к городу, от восточных ворот Цзиньлина до ее подножия было меньше часа езды на быстрой лошади. Осенью склоны горы покрывались красными и золотыми листьями, но, поскольку сейчас была глубокая зима, деревья стояли в снегу. Их голые стволы вдоль извилистой горной дороги создавали мрачный и унылый пейзаж. На вершине в тихом уголке находился простой павильон, обнесенный забором из вьющихся виноградных лоз. Примерно в ста шагах к югу от павильона начинался пологий склон, уходящий в сторону обрыва, а на самом склоне стояло каменное надгробье. Перед могильной плитой были разложены две корзины со свежими фруктами и три зажженные палочки благовоний, искры от которых сияли, как звезды, когда тонкие струйки дыма поднимались в небо.

В этом году новый год наступил поздно, воздух уже немного потеплел. Но на вершине Гушань дул горный ветер, и холод, казалось, проникал до самых костей.

Ся Дун молча стояла перед могилой, одетая в длинную одежду из необработанного шелка и простого хлопка, черный подол ее платья развевался на ветру. Длинные волосы, которые обычно лежали на ее плечах, были высоко собраны. Отчетливо виднеющаяся белая прядь в волосах и небольшие морщинки в уголках ее глаз выдавали уходящую молодость
Белый пепел кружился в воздухе. Благоухание благовоний рассеялось, и вино, которым окропили землю, давно уже впиталось. Только имя на могильном камне все еще светилось ослепительно красным, хотя уже тысячу раз было обведено бледными пальцами.

Она стояла там с тех пор, как небо медленно разгоралось на рассвете, сжигая бумагу и тихо разговаривая. Теперь солнечный свет проникал сквозь ветви деревьев, освещая ее фигурку, и его яркость была почти головокружительной. В долинах внизу туман уже рассеялся, и очертания города постепенно становились видимыми, медленно проявляясь из туманной дымки.

- Не Фэн, прошел еще один год…

С тех пор, как он ушел, дни стали казаться в три раза длиннее, и тем не менее года сменялись.

Вот так, стоя перед его могилой и позволяя ему наблюдать, как год за годом она все больше уступает течению времени, Ся Дун задавалась вопросом, чьи слезы были горше и чье сердце болело сильнее - человека, лежащего в могиле, или той, кто стоит рядом?

Возможно, когда слезы заканчиваются и превращаются в кровь, когда больше нет сил чувствовать, боль исчезает.

Она глубоко вздохнула. Увидеться с ним снова было ее самым заветным желанием на этой земле.

Ся Дун снова, чуть касаясь камня, обвела замерзшими пальцами знакомые линии, и ее сердце болезненно сжалось.

Сквозь порывы ветра она стала различать слабые голоса, доносящиеся со стороны горной дороги.

Длинные тонкие брови Ся Дун нахмурились, на ее лице появилась недовольство.

Мало кто рисковал подниматься на Гушань зимой, а это была особенно удаленная часть горы, к тому же сегодня был только пятый день нового года. За все годы, что она приходила сюда сжигать свои подношения, это был первый раз, когда ее беспокоили.

- Глава, дальше ведет лишь небольшая тропинка к главной вершине, смотрите, отсюда ее уже прекрасно видно…

- Неважно, я хочу пройтись по этой тропинке. Деревья здесь толще, а тени танцуют в солнечном свете, разве это не интересно?

- Да… будьте осторожны, на земле лежит снег, легко поскользнуться и упасть.

- Когда ты так меня держишь, даже если я поскользнусь, я не упаду…

В тишине их голоса были уже отчетливо слышны. Ся Дун глубоко вздохнула и медленно повернулась, ее лицо ничего не выражало.

- Офицер Ся… - появившийся мужчина выглядел удивленным. - Какое совпадение…

- Господин Су, должно быть, вы хорошо себя чувствуете, раз поднялись на гору в разгар зимы. – спокойным голосом сказала Ся Дун, - Но мне припоминается, что на сегодня назначен прием…

- Я приехал сюда, чтобы скрыться из города и избежать волнений. Если бы я остался в своем поместье, я бы не смог отклонить приглашения, - честно ответил Мэй Чансу, не пытаясь скрыть мотивы своего поступка. - Кроме того, я недавно оправился от болезни, и лекарь посоветовал мне прогулки в горах, чтобы набираться сил и восстанавливаться. Гушань ближе всех к столице, поэтому я решил приехать сюда. Я вас побеспокоил?

- Гушань не принадлежит мне, сюда все могут приходить, - холодно заметила Ся Дун. - Это могила моего мужа, и люди редко гуляют в этой части горы, так что я просто не ожидала здесь кого-то встретить.

- Значит, здесь похоронен генерал Не? - Мэй Чансу сделал шаг вперед. Его голос был ровным, но его длинные ресницы опустились, скрывая выражение глаз. - Он действительно был великим генералом, и я всегда восхищался его мощью и благородством. Поскольку сегодня удача привела меня сюда, вы позволите сделать подношение, чтобы выразить свое уважение?

Ся Дун была поражена. Но если он все равно уже здесь, и учитывая дружеские отношения, которые возникли между ними после последнего разговора, запретить ему выказать ее мужу почтение выглядело бы как недостаток манер. Что касается его хвалебных слов, то не имело смысла думать искренние они или нет. Поэтому она кивнула и сказала:

- Прошу, я буду признательная господину Су за его доброту.

Мэй Чансу кивнул ей, затем медленно подошел к могиле и встал на колени. Он рассыпал на землю травы благовоний, сложил руки и трижды глубоко поклонился. Затем он чуть повернулся и тихо спросил:

- Ли Ган, я помню, ты взял с собой фляжку с вином?

- Да, глава.

- Дай мне ее.

- Слушаюсь. – Ли Ган снял серебряную фляжку с пояса и с почтительным поклоном протянул ее Мэй Чансу.

Мэй Чансу взял фляжку, открыл и держа ее обеими руками ясным голосом громко заговорил:

- Генерал, прошедший сотни сражений, пал в битве. Стоя у реки он оборачивается к своей родине, находящейся за тысячу миль, и прощается со своим старым другом. Вода беззвучно течет, дует холодный ветер, а фигуры в белых одеяниях выстроились на берегу. Песня скорби по герою-воину никогда не закончится. Если бы певчие птицы знали о таком горе и печали, они плакали бы реками алой крови. Кто остался со мной пить сейчас под сияющей луной?*….. Если дух героя пожелает меня услышать, прошу, принять это вино!

Закончив свою речь, он пролил вино на землю, поднял голову и сделал большой глоток из фляжки. Поперхнувшись, он изо всех сил подавил кашель и вытер уголок рта тыльной стороной ладони. Его взгляд немного затуманился, когда неконтролируемая волна горя охватила его сердце и заставила тяжело вздохнуть.

Ся Дун стояла позади и не могла видеть лица человека, стоящего на коленях перед могилой. Но она была тронута его искренностью и на мгновение потеряла самообладание, прислонившись к ближайшему дереву и не сдержав слез, которые замерзали на ветру.

- Госпожа Не, я сожалею о вашей потере. - спустя некоторое время мягкий голос прозвучал у ее уха, и боль в ее сердце только усилилась, когда она услышала, как он к ней обратился. Но Ся Дун не была немощной вдовой, ее гордость не позволяла ей проявлять слабость перед малознакомым человеком. Она сделала глубокий вдох, восстанавливая дыхание, подняла руку, чтобы вытереть слезы с лица, и постепенно успокоилась.

- Спасибо. Прошу принять этот поклон в знак признательности за вашу доброту.

Мэй Чансу поклонился в ответ.

- Жертвенные подношения служат для того, чтобы показать сердечную привязанность. Я вижу, что госпожа Не одета легко и без плаща, прошу разрешить мне сопроводить вас обратно с горы. Душа генерала Не на небесах не хотела бы, чтобы вы причиняли себе страдания.

Ся Дун уже закончила обряд жертвоприношения и все равно собиралась уходить, не было смысла отказываться. Вдвоем они медленно повернулись и пошли по вымощенной камнем дорожке бок о бок. Шли они молча, и только звук ветра перемешивался с падающим снегом.

Когда они приблизились к подножию горы, показалась соломенная чайная беседка и привязанная рядом лошадь.

- Господин возвращается в город? – спросила Ся Дун.

Мэй Чансу улыбнулся.

- До полудня еще далеко, и возвращаться слишком рано. Я слышал, что неподалеку в старом городе можно увидеть красивую резьбу по камню. Хочу воспользоваться возможностью и отправиться туда.

- Каменная резьба в городе Чисяо? Ее действительно стоит посмотреть. - Ся Дун остановилась. - У меня есть дела в столице, поэтому я не смогу сопровождать вас.

- Офицер Ся, прошу, не беспокойтесь обо мне. – вернулся к своей обычной манере общения Мэй Чансу, - Дело об убийстве дворцовой стражи сложное, и, поскольку впереди тяжелая работа, вы должны хорошо заботиться о своем здоровье.

Взгляд Ся Дун скользнул по нему, словно острый нож.

- Что господин Су этим хочет сказать?

- Что? Разве дело не было передано в управление Сюаньцзин?

Лицо Ся Дун похолодело. Было открыто объявлено, что это дело передается для расследования главнокомандующему Императорской гвардией, а адресованный управлению Сюаньцзы приказ Императора являлся тайным. Но поскольку она уже приступила к расследованию, рано или поздно сведения об этом стали бы общеизвестны. Но все же этот Су Чжэ действительно узнал об этом слишком рано.

- Дело в самом деле странное, возможно, управление Сюаньцзин проявит к нему интерес позже, - ответила Ся Дун, не подтвердив и не опровергнув его слова, и в свою очередь задала вопрос, - Нападения были совершены так искусно, что убийцами, возможно, являются мастера из цзянху. Найдется ли у господина Су мудрое мнение по этому поводу?

- В цзянху очень много разных людей, даже Архив Ланья обновляет свои списки каждый год. Разве я осмелюсь делать предположения? Кроме того, разве управление Сюаньцзин когда-либо уступало Союзу Цзянцзо в знаниях о мастерах цзянху? Безусловно, офицеру Ся лучше меня известно, кто из мастеров по боевым искусствам в настоящее время проживает в столице.

Ся Дун отвела от него ледяной взгляд, выражение ее лица оставалось настороженным. Офицеры Сюаньцзин служили непосредственно Императору, поэтому, естественно, не принимали участия в борьбе за трон и должны были оставаться непредвзятыми. На текущий момент Су Чжэ можно было отнести к лагерю Принца Юя, поэтому ей придется быть очень осторожной, если она собирается продолжить этот разговор с ним.

Мэй Чансу улыбнулся краем губ, и медленно отвел взгляд. Он, конечно, знал, о чем думает Ся Дун. В столице все, кроме тех, кто понимал его истинные цели, изменили свое отношение к нему с тех пор, как узнали, что он присоединился к борьбе за трон. Даже Янь Юйцзинь и Се Би не были исключением. Единственным, кто продолжал относиться к нему с такой же искренностью, был Сяо Цзинжуй.

Для всех остальных он был первым в списке Ланъя, Су Чжэ, гением, подобным цилиню. Но для Сяо Цзинжуя он оставался лишь Мэй Чансу, ни больше и ни меньше.

Независимо от того, сколько своего мастерства он проявил, какую бы волну ни поднял в столице, дружба, которую этот молодой человек завязал с ним с самого начала, казалось, нисколько не изменилась.

Сяо Цзинжуй смотрел на эту борьбу за трон с легким беспокойством, хотя он никогда не забывал своего положения. Он не считал, что его отец сделал неверный выбор или брат Су избрал неправильную сторону, он только горевал, что эти двое не могут стоять вместе, и не стал прекращать дружбу с Мэй Чансу. Он не изменил своему искреннему и доверительному отношению, и что бы ни спрашивал Мэй Чансу, он всегда отвечал правдиво, не задумываясь о значении вопроса и намерениях брата Су. Это происходило не потому, что он не мог об это думать, а потому, что он сам решил об этом не задумываться.

В приглашении на прием по случаю дня рождения Мэй Чансу мог ясно видеть чистые помыслы этого молодого человека: ты мой друг, и пока ты хочешь прийти, я гарантирую твою безопасность.

Сяо Цзинжуй не хотел бросать вызов своему отцу, но так же не хотел изменять отношение к Мэй Чансу, он просто старался сохранить своих друзей.

Под скрытой за облаками луной дует чистый ветер. Жаль только, что такой человек родился в резиденции Се.

Мэй Чансу покачал головой и вздохнул, заставляя свои мысли остановиться. Колеса судьбы приближались, и не было смысла думать, почему в этом мире невозможно обратить время вспять.

Ся Дун не обратила внимания на его молчание. Ее взгляд упал на извилистую дорожку вдалеке, и она вскрикнула.

Мэй Чансу посмотрел в туже сторону и удивленно приподнял брови. Около сотни солдат постепенно появлялись из глубин густого леса, некоторые с мечами в руках, некоторые с копьями, а некоторые несли на спине мотки веревки. По снегу и грязи на их одежде и обуви было видно, что они какое-то время шли через лес.

- Вы его нашли? - из-за толпы солдат вышел высокий широкоплечий мужчина, его чистый голос эхом разнесся в тишине. Судя по знакам отличия на одежде, он был сотником.

- Нет……

- Мы ничего не видели…

Его подчиненные выглядели разочарованными.

- Разве крестьяне не говорили, что видели его здесь раньше? Проклятье! Опять упустили! - сотник громко выругался, повернул голову и ошеломленно замер при виде стоящих неподалеку Мэй Чансу и Ся Дун.

Яркая улыбка расплылась по лицу Мэй Чансу, когда он кивнул в знак приветствия.

Этот мир был действительно тесным, если намеренно или случайно было так легко встретить знакомых ...

*Гушань (孤山) = Одинокая гора
* Стихи китайского поэта Синь Цицзи.
Вот про него информация: www.rg-rb.de/index.php?option=com_rg&task=item&...

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 72 День Рождения

Внутренний двор поместья Мэй Чансу был с трех сторон огражден большими просторными домами, а в его южной части располагались главные ворота, образуя тем самым широкий вымощенный зеленым камнем квадрат. Этот простой, без украшений и даже без намека на зелень вид противоречил изысканному, ученому образу Мэй Чансу. Сам хозяин поместья неоднократно говорил о ремонте, но, поскольку была еще середина зимы, время для начала работ было неподходящим. Поэтому все в поместье пока сохранялось в своем первоначальном виде, и открытое пространство в центре двора стало идеальной площадкой для упражнений с мечом.

Для демонстрации танца с мечом, естественно, требовался сам меч. Но первый молодой господин Сяо не был выходцем из цзянху и не брал с собой оружие, когда приходил с новогодними визитами. Поэтому Мэй Чансу приказал Ли Гану принести любой из мечей, который он найдет в поместье.

Вскоре первый попавшийся меч был передан в руки молодого человека, который изящным движением вынул его из ножен, сделанных из акульей кожи, и тщательно проверил баланс. Поначалу оружие показалось немного тяжелым, но, когда он сделал мягкий замах, рукоять удобно легла в ладонь. Цзинжуй внимательнее осмотрел лезвие, отметил его водянисто-зеленый блеск и тонко заточенный край и понял, что это было отличное оружие. Жаль только, что у него не было хозяина.

- Цзинжуй, ты думаешь, что стоя и глядя прямо перед собой с мечом в руках, ты выглядишь впечатляюще, не так ли? – принялся дразнить его Янь Юйцзинь, - Ты так долго красовался в этой позе, что мы уже здесь все заснули.

Сяо Цзинжуй засмеялся и вернул лезвие в ножны. Левой рукой он расстегнул пояс и быстро крутанулся на месте. Его одежды распахнулись, и в следующий миг он сбросил свой длинный верхний халат и протянул его стоявшему рядом Ли Гану. Нижние одежды Цзинжуя были модными, вышитыми серебряными нитями. Он был красивым молодым человеком, и такая обтягивающая одежда с узкими рукавами только подчеркивала его статную фигуру. Поэтому еще до того, как Цзинжуй снова взялся за меч, Янь Юйцзинь принялся ему аплодировать:

- Великолепно! Чудесно! Пойдем со мной на улицу Луоши в таком виде, и мы посмотрим, удастся ли тебе оттуда вернуться!

- Похоже, кто-то здесь завидует… - Се Би невозмутимо скривился, и Мэй Чансу почувствовал, как уголки его губ дернулись в сдерживаемой улыбке. Блики солнечного света, отражавшегося от лезвия рассекающего воздух меча, заиграли по всему двору.

Сяо Цзинжуй действительно владел мечом в стиле поместья Тяньцюань. На пике славы семья Чжо не только была сильнейшей в мире боевых искусств на юге. Из этой семьи произошли двое выдающихся генералов первого ранга, чья известность и сила не имели себе равных. Позже, хотя они покинули императорский двор, они сохранили свое положение в цзянху, и все знали имя нынешнего главы поместья Чжо Динфэна. Именно он последние десять лет подряд входил в списки мастеров боевых искусств архива Ланья. В настоящее время он занимал четвертое место в списке, а в Великой Лян он уступал только Мэн Чжи.

Хотя Сяо Цзинжуй не являлся наследником поместья Тяньцюань, во-первых, из-за истории своего рождения, а во-вторых, потому что не был старшим сыном, Чжо Динфэн никогда не отказывался обучать его искусству владения мечом. Таким образом, под чутким руководством такого великого наставника и благодаря собственному таланту, Цзинжуй обучился всем навыкам и стал настоящим мастером. Возможно, правда, ему следовало легче приспосабливаться к сопернику во время настоящего сражения, но в его тренировочном бою было трудно найти какие-либо явные изъяны.

Это был праздничный день, поэтому Мэй Чансу попросил Сяо Цзинжуя продемонстрировать свои навыки, главным образом, чтобы улучшить всем настроение, и не собирался обсуждать с ним искусство владения мечом. Он лишь похвалил его за то, что тот не пренебрегал тренировками, и восхитился его прогрессом. Среди других зрителей Янь Юйцзинь был менее опытным, Се Би ничего не знал о боевых искусствах, а Се Сюй, хотя прошел научную и военную подготовку, как большинство сыновей знатных домов в основном практиковал стрельбу из лука и верховую езду. Поэтому все трое могли только восторженно любоваться, не делая каких-либо существенных замечаний. И только Фэйлю, сидевший на углу крыши, не сводил глаз с Цзинжуя от начала до конца представления, повторяя руками его приемы.

Когда танец с мечом закончился, тетушка Джи принесла тарелку свежеприготовленных пельменей с кунжутом. Вся компания вернулась в теплую комнату и принялась за еду, смеясь и разговаривая. Скучающий Се Сюй съел всего несколько штук, прежде чем найти повод удалиться. Все понимали, что он им не подходит, и поэтому не заставляли его остаться. Правда Сяо Цзинжуй все же поднялся, чтобы отдать приказание слугам внимательно его охранять по дороге домой.

- Цзинжуй такой хороший старший брат. Думаю, его старший брат из семьи Чжо тоже должен быть благоразумным и предусмотрительным человеком. Интересно, на что похож его стиль владения мечом? – небрежно сказал Мэй Чансу, вытаскивая длинной ложкой из своей миски белые пельмени с кунжутом и вдыхая их сладкий аромат.

- Мастерство брата Цинъяо намного лучше моего, - искренне похвалил своего брата Сяо Цзинжуй, - Вот в этом движении «птица вылетает из леса» я могу нанести только семь ударов мечом, а он может нанести девять.

- Ты моложе, поэтому неудивительно, что немного уступаешь. Но имя твоего старшего брата Чжо Цинъяо уже довольно хорошо известно в цзянху, я часто слышал о нем, когда жил в провинции Ланьчжоу. - Мэй Чансу выглядел так, словно внезапно о чем-то подумал, и спросил, - Как ты обычно его называешь, старшим братом или шурином?

- Я слышал, что он называет его старшим братом. – усмехнулся Янь Юйцзинь, - Но Цинъяо одновременно является и его страшим братом и шурином. Посторонний человек, не знающий эту семью, никогда не догадается в чем тут дело.

- История рождения Цзинжуя уже стала легендой, разве найдется человек, который ее не слышал? - Мэй Чансу подул на свои пельмени, осторожно откусил и белый пар вырвался наружу. С немного смущенным выражением лица он продолжил, - …… Вернутся ли твои родители из семьи Чжо в Веньчжоу по прошествии первого месяца Нового года?

- Нет смысла в спешке, Веньчжоу находится менее чем в десяти днях пути от столицы, поэтому обычно они задерживаются здесь до середины четвертого месяца. Но в этом году домой возвращается только мой отец Чжо, мама и брат Цинъяо остаются вместе с младшей сестренкой Ци… - счастливо улыбаясь заговорил Сяо Цзинжуй, - Она на сносях и должна родить к пятому месяцу, так что я стану дядей со стороны матери и со стороны отца…

- Мои поздравления, – Мэй Чансу улыбнулся братьям Се, - Ее Высочество Старшая Принцесса, должно быть, беспокоится за младшую госпожу, раз оставила ее рожать в родительском доме.

- Верно. Отец Чжо – воин из цзянху, а отец Се - военный, поэтому их не волнуют эти обычаи, запрещающие девушкам рожать в их девичьих домах. Кроме того, девушкам всегда спокойнее, когда рядом с ними находятся собственные матери. Моя матушка Чжо тоже останется, так что о сестренке Ци будут очень хорошо заботиться.

- Цзинжуй, - распахнул глаза Янь Юйцзинь, - А почему ты не говоришь брату Су по какой причине семья Чжо задерживается в столице до середины четвертого месяца?

- Они… они хотят больше времени провести вместе, - покраснел Сяо Цзинжуй и бросил на Юйцзиня сердитый взгляд, - Думаю, что это очень хорошо для обоих наших семей немного пожить всем вместе.

Мэй Чансу был проницательным человеком и со смешинками в глазах спросил:

- Возможно ли, что в середине этого месяца наступает какое-то важное событие?

- Брат Су, какие догадки? – присоединился к поддразниванию Се Би.

- День рождения Цзинжуя? - Мэй Чансу чуть нахмурился, - Так в какой именно день середины четвертого месяца, а?

- Двенадцатый день, - опередил всех Янь Юйцзинь. - Но это было слишком просто! Посмотрите на выражение лица Цзинжуя, оно явно говорит брату Су: «Это событие как-то связано со мной! Что-то связанное со мной!».

- Замолчи! - Сяо Цзинжуй засмеялся и ударил его ногой. - Когда такое было, чтобы выражение лица говорило?

- Хмм, это не только выражение лица, иногда брови, уголки рта, пальцы и даже волосы могут говорить, даже если ты не улыбаешься или не хмуришься, даже если ты не смотришь на меня, я все равно могу понять, о чем они говорят.

- Ты имеешь в виду своих драгоценных красавиц? - губы Сяо Цзинжуя дернулись в улыбке. - Не становись слишком самоуверенным, однажды найдется девушка, которая будет держать тебя под каблуком, а я приду этим полюбоваться.

- И не надейся. - Янь Юйцзинь демонстративно принял надменный вид. – Посмотрим еще, кто над кем посмеется.

Мэй Чансу тихо наблюдал, как эти двое препирались, и, хотя это была знакомая сцена, в его сердце возникла странная печаль. Миска с горячими пельменями в его руке уже остыла, хотя он съел только два.

- Брат Су, вы плохо себя чувствуете? - Се Би с тревогой наклонился к нему. - Или устали?

- Все в порядке, зимой я всегда так себя чувствую. - Мэй Чансу улыбнулся, поставил миску на стол и с теплотой во взгляде обратился к Сяо Цзинжую, - Как вы обычно отмечаете твой день рождения?

- О, я принадлежу к молодому поколению, так что мы особо не празднуем… - заговорил Сяо Цзинжуй, но Се Би его перебил.

- Не надо скромничать, если твой день рождения не считается праздником, тогда Се Сюю и мне остается только плакать в наши дни рождения!

- Верно, день рождения Цзинжуя всегда празднуется пышнее, чем у других братьев Се. Ничего не поделаешь, у него две пары родителей, так что все приходится удваивать. - Янь Юйцзиню все было прекрасно известно. - Помимо огромной кучи подарков, каждый год проводится прием, на который он приглашает всех своих друзей, а после обеда, когда старшие члены семьи уходят отдыхать, мы можем веселиться, сколько захотим. Это единственный день в году, когда ты действительно можешь делать все, что захочешь, не так ли?

- В таком случае день рождения Цзинжуя должен быть самым счастливым днем в году. - Мэй Чансу смотрел на Сяо Цзинжуя и знал, что слова Янь Юйцзиня верны. В этом году молодому человеку исполнялось двадцать пять лет, это важный возраст, поэтому празднование могло быть только еще более ярким.

- Конечно, я счастлив проводить время с друзьями, делая то, что нам нравится, - Сяо Цзинжуй посмотрел на Мэй Чансу, а выражение его лица стало слегка напряженным. - Если бы брат Су тоже смог прийти в этом году, было бы прекрасно…

- Ты не в своем уме? - Янь Юйцзинь хлопнул его по плечу. - Брат Су в это время будет еще в столице, поэтому, конечно, он должен прийти. Ты же пытался пригласить его к себе домой в новогоднюю ночь, но не собираешься приглашать его на свой день рождения?

Сяо Цзинжуй хотел было ответить, но затем заколебался и его взгляд дрогнул. Хотя Янь Юйцзинь был умен, кое-чего он не знал. Когда он приглашал Мэй Чансу в свое поместье на кануне Нового года, помимо рассмотрения уместности времени и ситуации, он упустил из виду еще один важный аспект, а именно какие стороны Су Чжэ и поместье Се заняли в борьбе за престол. Вспомнив события, произошедшие в Снежном павильоне, когда там гостил Мэй Чансу, он был совсем не уверен, что брат Су, которого он так глубоко уважал, согласится вновь переступить порог резиденции Се.

В отличие от Сяо Цзинжуя, переживавшего противоречивые эмоции, Мэй Чансу выглядел довольно непринужденно и с улыбкой обратился к нему:

- Я тоже нахожу эти слова странными… Цзинжуй, ты правда не собираешься меня приглашать?

Сяо Цзинжуй на мгновение опешил, прежде чем с сомнением переспросить:

- Брат Су согласится прийти?

- Мы друзья, живем в одном городе, по какой причине я могу не прийти? Просто я немного старше и не смогу присоединиться к общему веселью, так что не обращайте на меня внимания, если я стану немного занудным, вот и все.

Сяо Цзинжуй пришел в восторг и поспешно ответил:

- Прекрасно, я буду с нетерпением ждать брата Су.

- Хм, на этот раз ты получишь выгоду, брат Су определенно придет не с пустыми руками, и у него наверняка есть что-то хорошее для тебя. - Янь Юйцзинь слегка пнул своего друга, а затем повернулся и сказал, - Брат Су, мой день рождения в седьмом месяце, не забывай!

Мэй Чансу не удержался от смеха и закашлялся в рукав.

- Хорошо… Я буду помнить…

- Такую подходящую дату этого дня рождения³ брат Су не смог бы забыть, даже если бы захотел, - поддразнил Се Би, - Если бы ты родился всего на несколько дней позже, пятнадцатого дня седьмого месяца 4, это было бы еще лучше.

- Мальчики, родившиеся седьмого дня седьмого месяца, известны своей любовью и дружбой, - защитил Янь Юйцзиня Мэй Чансу. - Я думаю, что Юйцзинь соответствует этому описанию.

- Угу, - кивнул Се Би с серьезным выражением лица. - Он, безусловно, неравнодушен к красивым барышням…

- Я ничего не слышу, - Янь Юйцзинь показал ему язык, а затем подсел ближе к Мэй Чансу и громко зашептал ему в ухо, - Брат Су обязательно предупреди меня, какой подарок вручишь Цзинжую, чтобы я не подарил такой же.

Хотя он говорил шепотом, окружающие все прекрасно слышали, и Сяо Цзинжуй толкнул его, смеясь и ругая:

- Ты думаешь, брат Су, подобно тебе, выберет в подарок какую-нибудь странную вещицу? В любом случае, важно только внимание, я буду счастлив любому подарку, который вы мне вручите.

- Подарок в самом деле не так важен… несмотря ни на что, у меня такое чувство, что в этом году у Цзинжуя будет день рождения, который он никогда не забудет…

Мэй Чансу говорил тепло и с легкой улыбкой на лице, и трое молодых людей засмеялись, не подозревая о противоречивых чувствах, которые он скрывал, разрываясь между сочувствием, сожалением и мрачной решимостью.

- Глава, прошу прощения, что прерываю, - в дверях комнаты снова появился Ли Ган, - Принц Юй прислал людей с приглашением на прием в его резиденции пятого дня, посыльные ждут ответа..

Красный пригласительный конверт был положен на стол, и радостная атмосфера в комнате сразу же рассеялась. Янь Юйцзинь прикусил губу, Сяо Цзинжуй опустил глаза, а лицо Се Би побледнело.

Казалось, их нежная дружба никогда не сможет надолго избежать надвигающейся тени реальности.

- Отправь ответ Принцу Юю, что этот прием для знатных гостей, и, поскольку у меня в этот день назначены другие встречи, я не буду мешать им своим присутствием. – равнодушно ответил Мэй Чансу, легонько скользнув взглядом по своим гостям.



³ 7 июля - День небесной ткачихи в Китае. Праздник связан с красивой древней легендой о любви девушки из созвездия Лиры и земного парня, пастуха. Эти июльские мероприятия первой декады месяца имеют традиционный ежегодный характер.

4 В китайской культуре пятнадцатый день седьмого месяца по лунному календарю называют Днём Духов, и седьмой месяц в целом рассматривается как Месяц Духов (кит. 鬼月), в течение которого привидения и духи, в том числе умерших предков, приходят из нижнего мира.

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 71 Наплыв посетителей

Рано утром Принц Юй прибыл в резиденцию Су, чтобы узнать, зачем Мэй Чансу приезжал к нему накануне. Так как время было уже упущено, Мэй Чансу ответил, что приезжал поздравить того с праздниками и ни словом не обмолвился об истинной причине. Только после того, как Принц Юй сам заговорил о произошедших в новогоднюю ночь убийствах, Мэй Чансу мягко и как бы между прочим посоветовал ему больше не заступаться за Мэн Чжи.

Прошлой ночью Мэй Чансу вернулся домой поздно и лежа в кровати долго не мог заснуть. Сегодня ему пришлось рано подняться, чтобы принять гостя, поэтому он чувствовал себя очень уставшим и с трудом сосредотачивался на беседе. Принц Юй обратил внимание, что хозяин выглядел нездоровым, и не стал задерживаться надолго, проговорив всего около часа.

Было еще рано и, хотя сегодня должны были еще прийти Янь Юйцзинь с братьями Се, Мэй Чансу решил, что вряд ли они появятся до обеда. Отдав несколько распоряжений Ли Гану, он вернулся в свою комнату, чтобы немного поспать.

Ли Ган с самого утра переживал из-за нездорового вида Главы, и как только тот уснул, сразу же запретил всем шуметь рядом с его комнатой, и даже Фэйлю хитростью и уговорами отправил играть во внешний дворик.

Поэтому Мэй Чансу и не узнал, что этим утром девушка с закрытым легкой газовой накидкой лицом, тихо подошла к боковой двери и попросила с ним увидеться.

- Прошу простить меня, барышня Гун Юй, но глава спит, и сейчас его нельзя беспокоить. - Ли Гану пришлось приложить усилия, чтобы не пропустить ее. - У вас есть что-то важное, чтобы сообщить?

- Я …… хотела лично поздравить главу с Новым годом…

- Если дело только в этом, то боюсь, это невозможно… Вы не хуже меня знаете, что у главы слабое здоровье, и лекарь велит ему отдыхать. Он оставил указания на сегодня, и попросил разбудить его в полдень. Сами видите, у него всего несколько часов на сон, и было бы неправильно беспокоить его только ради новогодних поздравлений от кого-то из наших ... Может быть подождете во внешнем дворике и пойдете к главе после того, как он проснется?

Под легкой тканью были видны лишь яркие глаза девушки и ее белоснежная кожа, а выражение ее лица было не разобрать. После нескольких минут тишины раздался легкий вздох.

- Неважно, я не сказала Тринадцатому господину, что собираюсь сюда, поэтому не могу долго ждать. Пожалуйста, брат Ли, не рассказывай главе о моем приходе…

- А? - Ли Ган был немного сбит с толку. - Разве барышня пришла не увидеться с главой?

- Я подумала, что если бы я только увидела его, то пусть бы он мне отругал, это было бы не важно. Но теперь, когда я не могу его видеть, зачем злить его без причины? Глава приказал нам не появляться здесь без его разрешения…

Ли Ган мало что понял из этого объяснения, но он, по крайней мере, знал, что сердце молодой девушки трудно постичь. Поэтому он больше не стал ее расспрашивать, а просто доброжелательно попрощался с ней.

Как только Гун Юй ушла, в резиденцию с новогодними поздравлениями прибыла еще одна группа представителей от разных домов. Ли Ган поспешил принять их, и за повседневными хлопотами визит барышни Гун Юй забылся.

После полудня Мэй Чансу проснулся, умылся и уложил волосы, а затем облачился в яркое платье. Выглядел он настолько лучше, что лекарь Янь после осмотра остался довольным. Конечно, он не знал, что Мэй Чансу ускользнул прошлой ночью из поместья, иначе он наверняка потратил бы еще час, ругая его.

Молодые люди, которых он пригласил, действительно прибыли после обеда вместе с незнакомым юношей восемнадцати-девятнадцати лет, который мог быть только третьим молодым господином в семье Се, Се Сюем.

Возможно, из-за того, что его избаловали как младшего сына, или из-за того, что юность сделала его высокомерным, или из-за того, что он не путешествовал по цзянху, как его старший брат, и не участвовал в делах двора, как его второй брат, третий сын семьи Се казался еще более типичным ребенком богатой и могущественной знатной семьи. Он был заносчивым и высокомерным, смотрел на окружающих высока, а в его глазах читалось раздражение оттого, что старшие братья притащили его с визитом к этому незнатному и больному человеку. Он словно говорил: «Если в тебе есть что-нибудь выдающееся, покажи мне это сейчас, или я буду считать тебя обманщиком, которого без причины возвысили».

Но Мэй Чансу, казалось, не волновало недовольство этого молодого господина, и после вежливого приветствия он не обращал на него особого внимания. Большую часть своего времени он тепло и ласково беседовал с Сяо Цзинжуем.

- В семьях Се и Чжо так много людей, что, должно быть, в канун Нового года было очень весело.

- И вправду было весело, но соблюсти церемонии по отношению к стольким членам семьи это настоящая головная боль. Полночь почти наступила, когда мы закончили поздравлять друг друга с Новым годом в соответствии с занимаемым положением и возрастом. - Сяо Цзинжуй увидел, что у Мэй Чансу хорошее настроение, и с радостью принялся рассказывать ему о праздновании Нового года в его доме. Хотя он не был таким болтуном, как Янь Юйцзинь, он также обладал красноречием, и слушателям казалось, что они наяву видят описываемые им сцены.

- На что тут жаловаться? Какая знатная семья не празднует Новый год согласно этим церемониям? - Се Сюй был возмущен тем, что его игнорировали. Он вмешался в разговор и насмешливо спросил – Господину Су никогда не приходилось праздновать Новый год подобным образом?

- Третий брат! – в один голос осадили его Сяо Цзинжуй и Се Би.

- О, прошу меня простить, - Се Сюй незамедлительно изобразил смущение на своем лице, - Я забыл, что господин Су не знатного происхождения, и поэтому может встречать Новый год спокойно и беззаботно, в отличие от нас, ограниченных всеми этими правилами, которым мы должны следовать….

Лицо Сяо Цзинжуя потемнело, и он выглядел так, будто вот-вот взорвется, но Мэй Чансу приподнял руку, чтобы остановить его, и мягко ответил:

- В выдающихся семьях действительно есть много правил и ритуалов, которым нужно следовать в Новом году. Должно быть, третьему молодому господину было нелегко выучить их все в столь юном возрасте. - затем он сменил тему, небрежно спросив Янь Юйцзиня, когда он возьмет Фейлю поиграть.

Поскольку Мэй Чансу отреагировал столь снисходительно, Сяо Цзинжуй не мог строго отчитать своего младшего брата, тем более находясь в гостях. Се Би, в свою очередь, уже силой пихнул Се Сюя, усаживаясь к нему поближе, чтобы не дать ему сказать что-нибудь еще.

- Брат Су и в самом деле доверит мне взять с собой Фэйлю? - усмехнулся Янь Юйцзинь, - Вы не боитесь, что я уйду с Фейлю, а вернусь с Фэнлю*?

Се Би рассмеялся от этих слов.

- Разве ты вернешься с Фэнлю*? Я буду удивлен, если ты не приведешь с собой с Сялью.*

- Опять насмехаешься надо мной. Если ты такой самоуверенный, пойдем со мной в дом Мяоинь и посмотрим, кому барышня Гун Юй уделит больше внимания. – ответил Янь Юйцзинь, приподняв бровь, - Но у тебя уже есть обязательства, так что, думаю, придется тебе проявить немного сдержанности.

- Неужели Се Би объявит нам о счастливом событии? - Мэй Чансу улыбнулся Янь Юйцзиню и присоединился к подтруниванию.

- Не слушайте болтовню Юйцзиня… осталось еще полгода до…. – покраснел Се Би.

- А из какой семьи эта прекрасная барышня?

Сяо Цзинжуй поверил, что Мэй Чансу действительно не знает, и поспешил ответить:

- Она дочь моего отца Чжо. Второй брат уже давно обратил на нее внимание.

- Старший брат!

Мэй Чансу тепло улыбнулся.

- Поскольку между вами двумя уже возникли чувства, после свадьбы они перерастут в любовную привязанность. Но Цзинжуй, ты же старший брат, как ты мог позволить Се Би опередить себя?

- Я …- Сяо Цзинжуй опустил голову, его щеки слегка побледнели. - Я никуда не тороплюсь..

- Не обращайте на него внимания, его требования слишком высоки. - Янь Юйцзинь мягко сменил тему. - Теперь, когда брат Су выздоровел, почему нам не прогуляться по улице Луоши. Можно не заходить в остальные дома, но музыка Дома Мяоинь просто великолепна! Брат Су такой ценитель, что обязательно должен прийти и послушать.

Мэй Чансу улыбнулся и собирался ответить, когда у дверей появился Ли Ган со стопкой карточек в руке.

- Глава, это поздравительные послания, которые только что были доставлены. Вы их сейчас посмотрите?

- Положи их туда, - Мэй Чансу кивнул на книжную полку у стены. - Я займусь ими сегодня вечером.

Ли Ган почтительно вошел, аккуратно положил поздравительные карточки на полку и вышел из комнаты.

Янь Юйцзинь сидел рядом с книжной полкой и с любопытством посмотрел на карточки, а когда он увидел подпись на бледной бумаге, лежащей на самом верху, его глаза расширились.

- Это… это… это поздравление, написанное рукой достопочтенного учителя Мо Шаня**…

- О, вот это? - Мэй Чансу бросил взгляд на письмо. –Так быстро доставили? Я подумал, раз уж в этом году я нахожусь в столице, то его доставят, по меньшей мере, пятого дня нового года.

- Господин Мо Шань каждый год присылает вам поздравительное послание? - Янь Юйцзинь пододвинулся ближе, чтобы лучше рассмотреть письмо. - Он подписался, как Старший брат Мо Шань. Он обращается к вам, как к равному…

- Брат Мо Шань так доброжелателен ко мне, что было бы невежливо отказаться от этой чести. По правде говоря, мы просто обмениваемся несколькими письмами каждый год, и это всего лишь переписка между двумя людьми, не более того.

- Сколько людей в этом мире может переписываться с учителем Мо Шанем? - Янь Юйцзинь вздохнул и многозначительно посмотрел на Се Сюя, сидевшего сбоку и застывшего, словно болванчик***. - В школу Суншань господина Мо Шаня принимают только самых выдающихся и талантливых молодых людей… Верно, Се Сюй? Ведь ты учишься в школе Суншань? Похоже, тогда по положению ты младше господина Су…****

Мэй Чансу посмотрел на покрасневшего Се Сюя, и, приняв во внимание его юность, не захотел создавать ему сложности и безразлично заметил.

- Между нами нет никаких отношений, зачем спорить из-за положения? - Он больше не смотрел на Се Сюя, а повернулся и тепло улыбнулся Сяо Цзинжую. - Я так давно не видел, как Цзинжуй танцует с мечом. Сегодня у нас достаточно времени, может быть покажешь брату Су твои успехи?

Хотя Сяо Цзинжуй злился на Се Сюя из-за его грубости, он не мог вынести того, что его младший брат сейчас смущен. Он понял, что своей просьбой Мэй Чансу хочет улучшить обстановку, поэтому торопливо встал и с улыбкой церемонно сложил руки.

- Прошло много времени с тех пор, как я получил наставления от брата Су. Мы можем выйти во двор?



* схожие по звучанию иероглифы
Фейлю - 飞流 fēiliú стремительное течение
Фенлю - 风流 fēngliú развязный, любвеобильный
Сялью - 下流 xiàliú (нижнее течение, низовья реки) низкий, подлый

**先生 - xiānsheng - господин, уст. учёный, доктор, мастер 墨山- mò shān -тушь, чернила+ гора

*** 呆若木鸡 - dāi ruò mù jī- застыть, как деревянный петух; обр. остолбенеть, окаменеть, оцепенеть, застыть на месте, быть парализованным от страха; болван

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"

---

Глава 70 Ночной визит в дом Мэн Чжи

Будучи главнокомандующим Императорской гвардии Мэн Чжи часто оставался на ночные дежурства, а днями в основном находился в служебных помещениях Дворца, занимаясь текущими делами. Домой Мэй Чжи отправлялся только тогда, когда у него было несколько свободных дней подряд.

Хотя сам Мэн Чжи был широко известен и уважаем в столице, его поместье было довольно скромным. В услужении у него было не больше двадцати слуг, а домашнее хозяйство велось не очень строго. Но Мэн Чжи занимал первое место в списке бойцов Великой Лян и не был связан с цзянху, поэтому посетители в поисках неприятностей к нему практически не захаживали, и в доме царили мир и спокойствие.

Когда Мэн Чжи был молод, его родители выбрали ему первую жену. Хотя девушка происходила из бедной и незнатной семьи, она была очень доброй и искренней. В тот год, когда Мэн Чжи ушел в армию, она осталась заботиться о родителях. Однажды у нее случился выкидыш и после этого она не смогла забеременеть. Мэн Чжи не стал из-за этого брать наложницу, а усыновил одного из своих племянников и объявил его своим наследником. Супруги любили и уважали друг друга, и отношения между ними были очень хорошими.

В день, когда Мэн Чжи вернулся домой после своего наказания, все домочадцы от волнения не находили себе места, и только госпожа Мэн сохраняла присутствие духа. Она позвала в дом лекарей и приказала охранникам встречать гостей сразу у ворот и никого не пропускать, благодаря чему все в поместье постепенно успокоились. Мэн Чжи не стал говорить о причинах наказания, а она не стала спрашивать, только ухаживала за ним, заботясь о его здоровье. Спать она легла даже не раздевшись только после того, заснул ее муж.

Уже засыпая она услышала стук в окно, но, прежде чем она успела подняться, рука мужа удержала ее.

- Кто это? – грозно спросил Мэн Чжи.

- Мы! – ответил чистый и звонкий голос.

На лице Мэн Чжи расплылась улыбка, и он тихо обратился к жене:

- Они мои гости, можете открыть им двери.

Госпожа Мэн поспешно накинула плащ, зажгла лампу на столе и открыла дверь в комнату. За дверью она увидела молодого ученого в темном платье и светлом меховом плаще и красивого юношу с холодным лицом, стоявшего позади него.

- Прошу госпожу простить нас за беспокойство, - мягко извинился ученый.

- Поскольку вы друзья моего мужа, прошу, не нужно церемоний, скорее проходите. - Госпожа Мэн посторонилась, пропуская их внутрь. Затем она подошла к жаровне за чайником и подала гостям чай. Она также наполнила два блюда сладостями и принесла их, а после тихо сказала:

- Мой муж, я покину вас и буду в другой комнате.

- Ты, должно быть, тоже устала сегодня, ступай отдыхать, - поспешно ответил Мэн Чжи.

Госпожа Мэн улыбнулась в ответ и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

- Иметь такую жену - это большая удача, брат Мэн, - похвалил Мэй Чансу, а потом обеспокоенно спросил - Сильно пострадал?

- Я занимаюсь жестким стилем боевых искусств, что мне сделают пара ударов бамбуковыми палками? Это было только для того, чтобы успокоить гнев Его Величества и позволить ему увидеть немного крови, вот и все.

Мэй Чансу знал, как Мэн Чжи предан Императору, поэтому не стал комментировать, а только заметил:

- Ты усердно служишь ему днем и ночью, но как только случается что-то вроде этого, Император обращается с тобой так безжалостно. Ты разочарован?

Мэн Чжи помахал рукой и ответил:

- Император всегда был таким. Как его слуга, разве я могу надеяться, что он изменится ради меня? Кроме того, нападения произошли на территории, находящиеся под охраной Императорской Гвардии, поэтому вина должна лежать на мне. Император не поступил со мной несправедливо.

Холодная усмешка исказила краешек губ Мэй Чансу, когда он отвернулся к лампе, и в его взгляде отразились блики света.

- Принц Юй приходил во Дворец, чтобы просить за тебя? – вновь спросил он.

- Я тоже этому удивился. Все это время мы редко общались, но он был достаточно любезен, чтобы прийти и заступиться за меня. Вот только жаль, что он, возможно, сказал что-то не так, потому что Император после его ухода выглядел еще более разъяренным, чем раньше.

- …. Не догадываешься, почему Император разозлился еще больше? Неужели причина в том, что Принц Юй не знает, как говорить с Императором?

Мэн Чжи озадаченно помолчал.

- Я не думал об этом, возможно… Принц Юй повел себя как-то неправильно?

- Ты – главнокомандующий Императорской гвардией, тысячи имперских солдат подчиняются тебе. Говоря прямо, сама жизнь Императора находится в твоих руках. И как только у тебя возникают небольшие неприятности, сразу приходит принц, чтобы просить за тебя. И не просто принц, а Принц Юй, который по стечению обстоятельств ведет борьбу за трон. Ты столько лет находишься подле Императора, должен понимать его мысли. Так как ты думаешь, что первым пришло бы ему в голову?

При этих словах Мэн Чжи задрожал и покрылся холодным потом,

- Но…но…я …… Если Император подозревает меня в чем-то подобном, он и в самом деле несправедлив ко мне…

- Несправедлив? - Мэй Чансу не смог сдержать горькую улыбку. – Ты хочешь жаловаться на несправедливость этого человека, словно знаком с ним первый день?

Мэн Чжи медленно сжал руки в кулаки и нахмурился.

- Император дал мне месяц на расследование этого дела, но я не силен в расследованиях и у меня нет никаких зацепок… И вдруг приходит Принц Юй с подобной просьбой…

- Принц Юй не планировал навредить тебе, он просто хотел воспользоваться возможностью, чтобы оказать тебе услугу и привлечь на свою сторону, - улыбнулся Мэй Чансу. – Но раскрыть это дело и в самом деле невозможно.

Мэн Чжи ошеломленно уставился на него. Он понимал, что его собственные навыки расследования были слабыми, и опасался, что это задание для него невыполнимо. С самого начала он считал само собой разумеющимся, что Мэй Чансу решит этот вопрос вместо него, и поэтому совершенно не беспокоился. Теперь же, услышав такое мнение друга, он был до такой степени потрясен, что не находил слов.

- По прошествии месяца ты должен пойти к Императору и молить о прощении. Скажешь, что у тебя нет способностей и ты не можешь найти виновных, и будешь просить освободить тебя от должности главнокомандующего гвардии, в качестве назидания для остальных. - Мэй Чансу улыбнулся и наклонился ближе. – Ну так что, генерал Мэн, сможешь расстаться с должностью?

Мэн Чжи громко рассмеялся.

- Отказ от власти и положения никогда не был для меня трудностью. Но отказавшись от службы, как я смогу помогать тебе?

- Для меня поддержка то, что с тобой все хорошо. - Мэй Чансу взял со стола серебряные ножницы и обрезал у свеч сгоревшие фитили, при этом медленно рассуждая, - Я почти уверен, что убийство дворцовой стражи дело рук Се Юя... Ни у кого другого в столице нет такого мотива и таких возможностей.

- Тогда дело раскрыто…

- Знать, что за всем стоит Се Юй, не значит раскрыть дело. - Выражение лица Мэй Чансу было спокойным. - В особенности это касается тебя. Ты только что пробудил подозрения Императора по поводу твоих отношений с Принцем Юем. Если ты сейчас голословно, без всяких доказательств обвинишь Се Юя, разве не будет это выглядеть, как если бы ты вступил в борьбу за трон?

- Так найди доказательства!

- Как накажут за убийство посыльных Императора? Что за человек Се Юй? Если он пойдет на подобное преступление, оставит ли он хоть малейшие следы? - улыбка, словно лед, скользнула по губам Мэй Чансу. – Даже если допустить, хотя это невозможно, что какие-то доказательства будут найдены, ты не тот человек, который может раскрыть это дело.

Мэн Чжи немного смутился и воскликнул:

- Но почему?

- Наш Император взошел на престол много лет назад. Я не буду оценивать все его качества, но он совсем не беспристрастный человек. Это преступление против власти Императора, поэтому, даже если бы он все еще полностью доверял тебе, он все равно не передал бы это дело только главнокомандующему Императорской гвардии, у которого так мало опыта в расследованиях. Поэтому ... Император непременно прикажет и Управлению Сюаньцзин расследовать это дело. Только они проведут собственное расследование и не будут работать с тобой.

- Это правильно, - рассеянно кивнул Мэн Чжи, - Этим делом с самого начала должно было заняться Управление Сюаньцзин.

- Верно, это дело с самого начала должно было находится в ведении Управления Сюаньцзин. Поэтому Се Юй, решившись на такое преступление, должен был предусмотреть, что расследованием будут заниматься офицеры Сюаньцзин, а не такой неопытный человек вроде тебя. Другими словами, даже понимая, что подозрений со стороны Управления Сюаньцзин не избежать, он по меньшей мере не должен был оставить следов. А если нет доказательств, офицеры Сюаньцзин не посмеют доложить Императору о раскрытии дела. - Мэй Чансу слегка постучал кончиками пальцев по столу и улыбнулся. – Брат Мэн, если дело, которое даже Управление Сюаньцзин не может раскрыть, будет раскрыто тобой, Император не только удивится, он испугается.

- А …… - Мэн Чжи долго смотрел на него, прежде чем смог прийти в себя от потрясения, - Сяо Шу, как ты можешь так ясно видеть вещи, о которых я даже не задумывался?

- Если ты хочешь служить такому господину, как наш Император, ты должен научиться хорошенько думать, иначе попадешь в беду. - Мэй Чансу опустил голову, отголосок боли промелькнул на его лице. - Он уже стал сомневаться в тебе, а если ты вдруг окажешься настолько способным, что с легкостью будешь решать любые трудные задачи, он будет становиться все более и более уверенным в том, что он неверно оценивал тебя в прошлом, и что ты не находишься в полном его подчинении. В конечном итоге ты только навлечешь на себя бесчисленные страдания. Поэтому остается единственный выход - показаться слабым, позволить ему увидеть тебя в шатком положении, беспомощным перед лицом трудностей и неспособным защититься от обвинений, сваливающихся на твою голову, так, что ты должен казаться полностью зависимым от его милости. Таким образом, он поверит, что держит тебя в руках, и ему не нужно беспокоиться о том, что ты можешь стать для него опасным.

Выражение лица Мэн Чжи стало жестким от гнева и горечи, охвативших его, а сам он произнес сквозь стиснутые зубы:

- В твоих словах есть смысл, но разве отношения между господином и его поданным могут быть такими? Пока я преданно и усердно служу ему, чем мне могут навредить эти подозрения?

- А ты не видел, что произошло с теми, чьи сердца были полны рвения и преданности? - Мэй Чансу не ожидал от Мэн Чжи подобных слов и не мог не рассердиться. - Если ты не ценишь собственную жизнь, может пожалеешь хотя бы слезы собственной жены? Подобные наивные слова можно произносить, но если ты действительно будешь им следовать, то это будет не жертва, а только глупость!

-Я.. - Мэн Чжи сокрушенно опустил голову. - Я знаю, что ты говоришь это для моей пользы, но по какой-то причине мне все еще трудно принять это в своем сердце…

Мэй Чансу пристально за ним наблюдал, при этом побледнел, словно снег, и почувствовал резкую боль в груди, за которой последовало чувство тошноты. Он не смог сдержаться, поднес рукав ко рту и сильно закашлялся. Мэн Чжи бросился к нему и похлопал его по спине, передав часть своей ци. Он вспомнил о произнесенных им словах и понял, что они действительно были неуместными. Раскаяние охватило его, и он открыл было рот, чтобы объясниться, но побоялся сделать еще хуже. Мэн Чжи все еще пытался найти правильные слова, когда в комнату внезапно влетел Фэйлю, схватил Мэй Чансу за руку и яростно уставился на Мэн Чжи.

После затянувшегося приступа кашля, Мэй Чансу постепенно восстановил дыхание. Прежде всего он успокаивающе похлопал Фэйлю по руке, а затем со слабой улыбкой тихо сказал:

- Прошу меня простить. Дым от лампы такой сильный, что я задохнулся…

- Сяо Шу…

- Все в порядке, брат Мэн. Я знаю, что это причиняет тебе боль, но, боюсь, из-за сложившейся ситуации тебе все равно придется меня выслушать…

- Я понимаю, - Сердце Мэн Чжи забилось сильнее, когда он взял его за руки. - Сяо Шу, я сделаю все, что ты скажешь. Я не буду ничего расследовать в этом месяце, а когда подойдет время, пойду к Императору и повинюсь перед ним.

- Не совсем так, - Мэй Чансу слабо рассмеялся. - В этом месяце ты должен усердно вести расследование, и показать всем свою озабоченность отсутствием доказательств. Просто теперь ты с самого начала понимаешь, что все усилия будут тщетными. Что касается решения Императора о твоей отставке, то хотя он и заподозрил тебя, он все еще тебе доверяет. Даже при дворе, полном гражданских и военных чиновников, как он может найти кого-то более заслуживающего доверия, чем ты, чтобы немедленно отдать ему твою должность? Жаль только, что кому-то придется за это пострадать.

- Кому?

- Твоему помощнику.

- Чжу Шоучану? Он преданно служит мне уже семь или восемь лет....

- И поэтому он будет лишен должности. Я думаю, что наиболее вероятный шаг Императора будет заключаться не в том, чтобы лишить тебя твоего положения, а в том, чтобы назначить тебе новых помощников, которые не имеют с тобой никаких отношений. Таким образом он уравновесит распределение власти.

Мэн Чжи холодно рассмеялся.

- У меня чистая совесть, он может прислать кого захочет. Но я должен подыскать хорошие места для своих братьев, которые будут освобождены от занимаемых должностей.

- Боюсь, Се Юй не посмеет взять их в городскую стражу. Воспользуйся этой возможностью, чтобы передать их Принцу Цзину, он не будет плохо обращаться с твоими людьми.

- Ай, - тяжело вздохнул Мэн Чжи. - Хотя мое сердце все еще немного неспокойно, но когда ты решаешь за меня дела, мне гораздо легче. Значит, мы обо всем позаботились.

- Мы не можем так быстро успокоиться, - покачал головой Мэй Чансу. - В этом месяце Се Юй, как и ты, не будет сидеть сложа руки. Он поднял такой шум, что не отступит после одной атаки. Поэтому Императорская Гвардия должна усилить бдительность и не допустить случаев, которые ухудшили бы ситуацию.

- Я уверен, что мы сможем обезопасить Дворец. Мы превратим его в железную крепость! Но у Се Юя есть Чжо Динфэн, и обычным солдатам будет сложно защищаться от мастеров боевых искусств.

- Предоставь это мне. Чжо Динфэн может действовать только открыто, поэтому справиться с ним несложно. У меня есть возможность наблюдать за ним, его сыном и дружественными ему мастерами. Если они окажутся сообразительными и поймут, что за ними наблюдают, они не осмелятся действовать в обстоятельствах, когда не будут уверены, что смогут сбежать. Если же они не так внимательны и не поймут, что за ними наблюдают, то попадут прямо в наши руки. Как только они сделают шаг, у меня появятся доказательства, а затем я смогу доставить их Ся Дун. Вот и посмотрим, позволит ли она на этот раз так легко уйти Се Юю. - холодное высокомерие, казалось, окутало Мэй Чансу. - Се Юй имел преимущество только в том, что нанес первый удар в канун Нового года. Мы же не ставим по сомнение, кто в цзянху могущественнее, Союз Цзянцзо или Поместье Тяньцюань?

- Все верно, - Мэн Чжи невольно улыбнулся. - Если Чжо Динфэн действительно полагает, что твоя власть не распространяется на четырнадцать провинций цзянху, то пусть пеняет на себя.

Мэй Чансу вздохнул с небольшим сожалением.

- Будь то ради славы, удачи или дружбы, Се Юй уже затащил Чжо Динфэна в ту же лодку. В конце концов, он все еще известный герой цзянху, и его нельзя недооценивать. Дело только в том, что столичные дрязги - это не поле битвы, с которым он знаком. Теперь, когда их дети поженились, семьи объединились, и ему будет не просто избежать вовлеченности.

Мэн Чжи ответил с долей презрения в голосе:

- В конце концов, это был его собственный выбор, поэтому, каким бы ни был результат, он может винить только себя. Но что касается Сяо Цзинжуя, этого юноши... Я всегда восхищался его теплотой и щедростью, очень жаль, что в будущем его отцы принесут ему страдания.

Эти слова заставили Мэй Чансу нахмурится и отвернуться. Глядя на свет от лампы он прошептал:

- Что касается Сяо Цзинжуя... Слов сожалений не достаточно....

@темы: "Архив Ланъя", Перевод "Список архива Ланъя"