Логин
читать дальше
Столица Великой Лян Цзиньлин делилась на две части: Императорский запретный город и внешний город. За безопасность запретного города отвечала личная гвардия Императора, главой которой в настоящее время был главнокомандующий генерал Мэн Чжи. По сравнению с Императорским городом обеспечение безопасности внешнего города было более сложной задачей. Преступления среди простого народа, ежедневные патрули, поимка бандитов, тушение пожаров и борьба с наводнениями – это были обязанности городской управы, а городской гарнизон заботился об охране городских ворот, обеспечении комендантского часа, и имел дело со всеми без исключения вооруженными конфликтами.
Городская управа подчинялась шести министерствам, а городской гарнизон по закону должен был находиться в ведении военного министерства, но уже длительное время им руководил лично хоу Нин, стоявший выше военного министра. Таким образом, городской гарнизон не зависел от военного министерства, которое не осмеливалось отдавать никаких приказов или распоряжений. Кроме того, в столице было несколько резиденций, имевших право держать собственные войска. Восточному дворцу было разрешено разместить три тысячи солдат, резиденции циньвана* - две тысячи, резиденции цзюньвана* - тысячу, а высшим чиновникам - восемьсот. Даже когда они были в самом мирном настроении, эти солдаты, содержавшиеся в личных резиденциях, влияли на мир в городе. Когда же они вступали в конфликт друг с другом, нельзя было недооценивать неприятности, которые они могли вызвать. И поэтому, когда Се Юй, который держал в своей власти городской гарнизон, был свергнут со своего поста, казалось, что кто-то вмешался в сложившееся положение дел и навел еще больший беспорядок.
Примерно через месяц после похорон вдовствующей императрицы Се Юй вышел из небесной тюрьмы и отправилась в Цяньчжоу, место ссылки. Он родился в знатной семье, в молодом возрасте женился на принцессе, стал военным чиновником первого ранга. Но тают льды и сходят снега, и теперь он стал похож на отражение луны в зеркале. Вся власть и сила, накопленные им за эти годы, испарились, как дым, за одну ночь. Сейчас он носил цепи и кандалы, как любой другой обычный преступник, и вышел из своей тюремной камеры, ведомый двумя здоровенными охранниками, даже не имея при себе деревянного факела.
К счастью, преступники всегда отправлялись в изгнание на рассвете, поэтому улицы были по большей части пусты, без толпы, стоящей вокруг, чтобы глазеть и насмехаться, и Се Юй почувствовал себя немного легче. Его не избивали и не пытали в тюрьме, и даже не подвергали обычным допросам. Хотя его дело в конце концов рассматривал сам Император, он не видел этого повелителя с тех пор, как вошел в стены Небесной тюрьмы. В самой тюрьме пища не отличалась восхитительным качеством, но, по крайней мере, ее давали в достаточном количестве, и обычное издевательство над заключенными было недавно прекращено строгим руководством нового министра наказаний. Таким образом, когда Се Юй вышел к южным воротам столицы, его физическое состояние было неплохим.
Они прибыли, когда пришло время открыть ворота города на день. Разумеется, именно городской гарнизон стоял на страже у ворот столицы, и сначала солдаты не поняли, кто это стоит перед ними в цепях и оковах, с растрепанными волосами, ожидая, когда ворота откроются. Прошло некоторое время, прежде чем один из сопровождающих охранников увидел знакомое лицо в городском гарнизоне, и после быстрой тихой беседы этот солдат городского гарнизона бросил заинтересованный взгляд в сторону Се Юя и громко сказал:
- Смотрите, это наш бывший господин. Несколько месяцев назад вы все даже не осмеливались поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо, полагаю, теперь вы можете вдоволь наглядеться и рассмотреть его. Разве у него нет носа и двух глаз, как у остальные из вас? И спина у него даже не такая прямая!
Его слова вызвали небольшой шум среди солдат у ворот. Эти скромные стражники никогда не имели возможности встретиться с Се Юем лицом к лицу, хоу Нин был для них как высокая фигура в облаках. Но теперь эта высокая фигура упала с неба и стояла перед ними, и поэтому они не могли удержаться от охватившего их любопытства. Вскоре вокруг собралось несколько десятков стражников, и один даже потянулся, чтобы отдернуть волосы, которые закрывали лицо Се Юя, чтобы лучше видеть.
- Вы что делаете? Возвращайтесь на свои позиции! - сквозь шум прорвался резкий голос. Его владелец прибыл, чтобы рассеять толпу взмахом руки. - На что вы все глазеете? Ворота города открыты, почему вы не стоите, где положено!
- Седьмой дядя, -- заискивающе сказал один из солдат, -- ворота только что открылись, там даже призрака не видно, не то что людей, а братья просто хотели посмотреть. Ничего другого мы не делали.
- Если бы ты был в цепях, тебе бы понравилось, что тебя так рассматривают?
- Я не совершал никаких преступлений, так зачем мне быть в цепях? И он уже не влиятельный господин, так почему ты подлизываешься к нему?
Лицо седьмого дяди потемнело от ярости, он сплюнул на землю и сказал громовым голосом:
— Значит, когда он был господином, ты подлизывался к нему, а теперь, когда он преступник, ты можешь обращаться с ним, как хочешь? Каким человеком это тебя делает?
Большая часть толпы собралась только из любопытства, и, естественно, они немного разозлились на такой выговор. К счастью, седьмой дядя был уважаемым человеком и обычно хорошо ладил со всеми. К ним тут же подошли еще несколько человек, чтобы уладить спор и до драки между ними дело не дошло. Двое сопровождающих стражников, казалось, наслаждались представлением и время от времени произносили несколько ободряющих слов, в то время как сам Се Юй отступил в сторону и собрал все свое самообладание. Его лицо было скрыто за бородой и волосами, поэтому никто не мог ясно видеть выражение его лица.
Бригадир этих солдат изначально не собирался вмешиваться. В конце концов, солдаты регулярно вступали в споры в течение дня, а в среднем раз в пять дней ввязывались в крупную драку. Пока никто не пострадал, особо не о чем было беспокоиться. Кроме того, солнце только вставало, а городские ворота были еще пусты, так что делать особо было нечего, и это было своего рода развлечением для его солдат. Но вдруг он сообразил, что два сопровождавших преступника стражника наблюдали за всем с насмешливыми выражениями на лицах. Бригадир не желал, чтобы посторонние распространяли слухи о городском гарнизоне, ярость резко поднялась в его груди, и он щелкнул кнутом, привлекая внимание солдат.
- Заткните свои грязные рты!
Хотя он был небольшим начальником, но такой внезапной вспышки гнева никто не посмел ослушаться, и все послушно закрыли рты и разбежались по своим позициям. Двое стражников увидели, что представление окончено, не стали подливать масла в огонь и вытолкали Се Юя за городские ворота.
От южных ворот шла длинная желтая песчаная дорога, гладкая и ухоженная. Се Юй был военным и поддерживал хорошую физическую форму, поэтому у его сопровождающих не было шансов отругать или побить его за слишком медленную ходьбу. Примерно через час солнце полностью взошло, и один из стражников остановился на мгновение, чтобы вытереть пот со лба. Он рассеянно оглянулся назад и, к своему удивлению, увидел поднимающуюся на дороге пыль, за которой следовала повозка, обтянутая темным шелком. По виду красивых лошадей, везущих повозку, было понятно, что в ней едут не обычные люди.
Все трое отступили к обочине, и пока двое стражников с любопытством смотрели на приближающуюся повозку, Се Юй отступил за их спины и наполовину укрылся в дикой траве, которая росла вдоль дороги.
Повозка остановилась недалеко от них, и из нее выскочил молодой человек в простом одеянии. Он сунул каждому из стражников по большому слитку серебра и тихо сказал:
- Я пришел проводить его, прошу, простите за неудобства.
Хотя они не узнали новоприбывшего, любой, кто пришел проводить Се Юя, не был простолюдином. Поэтому стражники только обменялись понимающими улыбками, прежде чем вежливо отступить на приличное расстояние.
- Отец… - голос Се Би дрожал, а глаза покраснели. - Ты в порядке?
Се Юй долго стоял молча, прежде чем, наконец, ответить.
- Да.
Се Би снова открыл рот, но не знал, как продолжить, и беспомощно замер на мгновение, прежде чем оглянуться на повозку.
Именно тогда Се Юй понял, что Се Би приехал не один, и его зрачки на мгновение расширились. В это время и в этом месте он не знал, хочет ли он видеть ее снова. Но хотел он того или нет, выбор у него уже был отнят. Полог повозки был отдернут в сторону, и Лиян в траурном платье медленно вышла из нее. Еще более поразительным для Се Юя было то, что человеком, помогавшим слабой старшей принцессе спуститься по ступенькам повозки, был Сяо Цзинжуй.
В пяти или шести шагах от Се Юя Сяо Цзинжуй отпустил мать и остановился на месте. Старшая принцесса Лиян пошла вперед, пока не встала перед Се Юем и спокойно не посмотрела на него. Се Би, желая, чтобы его родители поговорили наедине, и понимая раздирающие сердце Цзинжуя чувства, подошел к нему и осторожно потянул его в сторону.
- Это конец? - после долгого молчания первой заговорила старшая принцесса.
- Нет.
- Чем я могу помочь?
- Нет необходимости, - Се Юй покачал головой. - Даже ты не смогла бы защитить меня в столице, Лиян, в цзянху у тебя тем более нет силы.
В глазах старшей принцессы Лиян было спокойствие и глубокая печаль. Она пролила много слез в последние дни, и круги вокруг ее глаз были темными, морщины глубокими, и все же ее пристальный взгляд все еще скрывал отблеск силы, выражение ее лица было таким же завораживающим, как всегда.
- Этот господин Су… вчера он послал людей ко мне. Он сказал, чтобы ты передал мне письмо.
- Письмо? - Се Юй был удивлен, но не посмел легкомысленно отмахнуться от слов этого страшного Мэй Чансу. Поэтому он сразу углубился в размышления, пытаясь понять, что тот имел в виду.
- Этот человек велел передать тебе, если ты еще не написал письмо, пиши его сейчас. Потому что кроме твоих слов, что ты сказал ему, должно быть что-то гораздо большее. Запиши, отдай мне, и ты будешь жить. – старшая принцесса Лиян не понимала, что скрывается за этим посланием. Она только осторожно повторяла то, что слышала слово в слово.
Даже если этот человек задушил ее первую любовь, даже если этот человек когда-то замышлял убить ее ребенка, он все равно был ее мужем на протяжении двадцати лет и отцом ее троих детей. Ей не хотелось слышать известий о его насильственной смерти, тем более что сам этот человек не хотел умирать.
Взгляд Се Юя на миг затуманился, а затем внезапно загорелся, когда он понял смысл слов Мэй Чансу.
Помимо тех секретов, которые он рассказал Мэй Чансу в лицо, у него в руках осталось еще много тайн, которыми он не хотел или не мог делиться в данный момент. Если Ся Цзян захочет убить его на долгом пути к месту ссылки, остановить его было бы трудно. Единственный способ сохранить жизнь — записать все известные ему тайны и передать их Лиян на хранение. Если с ним ничего не случится, Лиян никогда не поделится тем, что он напишет. Но если он погибнет, то его письмо станет неопровержимым доказательством. Ся Цзян не был глупым человеком, и он знал, что было бы лучше оставить Се Юя в живых. Даже если он больше не мог доверять Се Юю, он не мог позволить тайнам, которые известны им обоим, быть вынесенными на свет. Иначе Ся Цзян рухнет, а все, ради чего он когда-либо работал, сгорит дотла вместе с ним.
Это был, конечно, последний клочок надежды, который у него остался...
Старшая принцесса Лиян спокойно стояла, наблюдая за ним и ожидая его решения, без малейших признаков желания подтолкнуть или убедить его.
Что-то теплое хлынуло в грудь Се Юя, и его глаза внезапно заслезились. Хотя их отношения не были безоблачными на протяжении многих лет, тем не менее, прямо сейчас единственным человеком, которому он осмелился доверять, который дарил ему эту крупицу надежды, была Лиян.
— У тебя есть бумага и кисть? — тихо спросил Се Юй после того, как восстановил самообладание.
Старшая принцесса Лиян достала из длинных рукавов своего платья длинную коробку и открыла ее. В ней находились кисть и чернила, а также длинный свиток бумаги.
- Напиши обо всем.
Се Юй взглянул на двух стражников, которые стояли на расстоянии, глядя на все происходящее с нескрываемым любопытством, и Лиян сразу же сказала:
- Неважно. Господин Су сказал, чем больше людей увидит, как ты это пишешь, тем лучше.
Се Юй сразу понял и поспешно взял кисть. Поскольку он все еще был скован цепью, старшая принцесса Лиян положила свиток на деревянную доску и держала ее для него, слегка передвигая каждый раз, когда он писал несколько слов. Но за все время, пока писалось письмо, ее взгляд ни разу не задерживался на словах в свитке. Когда Се Юй закончил, она тут же свернула его, положила в вышитый шелковый мешочек и туго затянула нить.
- Лиян…
- Я никому не дам прочитать то, что здесь написано, и сама не прочитаю. У меня нет ни малейшего желания знать, что ты сделал в прошлом, потому что для меня лучше всего ничего не знать…- старшая принцесса Лиян положила шелковый мешочек в карман рукава, выражение ее лица стало болезненным. - Еще я приготовила немного одежды и денег, возьми их в дорогу.
Се Юй нежно посмотрел на нее, желая коснуться ее щеки, но когда он шевельнул рукой, то тут же вспомнил о цепях на своих запястьях, поэтому сдержался и только мягко сказал:
- Лиян, ты должна быть осторожна, я обязательно вернусь, чтобы увидеть вас.
Глаза страшей принцессы Лиян покраснели, она отвернулась и промолчала, только подняла руку, чтобы жестом подозвать Се Би. Се Юй поспешно вернул самообладание и, прежде чем его сын оказался на расстоянии слышимости, быстро проговорил:
- Лиян, этот шелковый мешочек, что бы ни случилось, не должен оказаться у Мэй Чансу.
Старшая принцесса Лиян посмотрела на него, а затем кивнула.
- Не волнуйся, пока ты жив, я всегда буду носить его с собой.
Когда она закончила, Се Би уже подошел к ним. По натуре он был внимательным и услужливым, и по жесту матери он понял, что надо забрать из повозки сверток, который она упаковала. Теперь он помог Се Юю привязать его к своей спине. Сяо Цзинжуй все еще стоял на расстоянии, время от времени поворачиваясь, чтобы посмотреть в их сторону.
Се Юй никогда не питал истинной отцовской привязанности к Сяо Цзинжую. Старшая принцесса Лиян понимала боль и страдания в сердце своего сына, а Се Би всегда был внимателен к чувствам других людей, поэтому никто из них не звал Цзинжуя. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и, наконец, первой заговорил Се Юй.
- Путь мне предстоит долгий, давай разойдемся здесь. Би-эр, позаботься о своей матери.
Се Би ответил утвердительно и помог матери вернуться в повозку. Стражники увидели, что прощание закончилось, и стали к ним подходить. Се Юй не хотел смотреть, как повозка Лиян удаляется, поэтому он повернулся спиной и глубоко вздохнул, готовясь уйти. Внезапно он почувствовал, словно на него обрушился холодный поток, и он не мог сдержать дрожь. Се Юй поднял голову и огляделся, но увидел вокруг себя только дикую траву. Решив, что ему просто показалось, он покачал головой.
Именно в этот момент он услышал резкий вдох Се Би.
Се Юй снова огляделся и увидел, что там, где только что было пусто, стоял человек и высокая трава расступилась перед ним, как волны в море. Это был Ся Дун, одетая в чистое черное платье. Она медленно пошла к нему.
Просто появление Ся Дун не повергло бы Се Би в оцепенение. Но его напугало выражение лица Ся Дун. Ненависть и вражда глубже, чем океан, холоднее, чем лед, острее, чем мороз, казалось, врезались в самые ее кости…
* 亲王 qīnwáng ист. великий князь, князь крови, принц крови, член императорской фамилии; (один из высших официальных титулов при дин. Цин)
* 郡王 jùnwáng 1) цзюньван (князь из пожалованных), пожалованный князь 2) цзюньван (титул особ IV класса в царстве Цзин)
Столица Великой Лян Цзиньлин делилась на две части: Императорский запретный город и внешний город. За безопасность запретного города отвечала личная гвардия Императора, главой которой в настоящее время был главнокомандующий генерал Мэн Чжи. По сравнению с Императорским городом обеспечение безопасности внешнего города было более сложной задачей. Преступления среди простого народа, ежедневные патрули, поимка бандитов, тушение пожаров и борьба с наводнениями – это были обязанности городской управы, а городской гарнизон заботился об охране городских ворот, обеспечении комендантского часа, и имел дело со всеми без исключения вооруженными конфликтами.
Городская управа подчинялась шести министерствам, а городской гарнизон по закону должен был находиться в ведении военного министерства, но уже длительное время им руководил лично хоу Нин, стоявший выше военного министра. Таким образом, городской гарнизон не зависел от военного министерства, которое не осмеливалось отдавать никаких приказов или распоряжений. Кроме того, в столице было несколько резиденций, имевших право держать собственные войска. Восточному дворцу было разрешено разместить три тысячи солдат, резиденции циньвана* - две тысячи, резиденции цзюньвана* - тысячу, а высшим чиновникам - восемьсот. Даже когда они были в самом мирном настроении, эти солдаты, содержавшиеся в личных резиденциях, влияли на мир в городе. Когда же они вступали в конфликт друг с другом, нельзя было недооценивать неприятности, которые они могли вызвать. И поэтому, когда Се Юй, который держал в своей власти городской гарнизон, был свергнут со своего поста, казалось, что кто-то вмешался в сложившееся положение дел и навел еще больший беспорядок.
Примерно через месяц после похорон вдовствующей императрицы Се Юй вышел из небесной тюрьмы и отправилась в Цяньчжоу, место ссылки. Он родился в знатной семье, в молодом возрасте женился на принцессе, стал военным чиновником первого ранга. Но тают льды и сходят снега, и теперь он стал похож на отражение луны в зеркале. Вся власть и сила, накопленные им за эти годы, испарились, как дым, за одну ночь. Сейчас он носил цепи и кандалы, как любой другой обычный преступник, и вышел из своей тюремной камеры, ведомый двумя здоровенными охранниками, даже не имея при себе деревянного факела.
К счастью, преступники всегда отправлялись в изгнание на рассвете, поэтому улицы были по большей части пусты, без толпы, стоящей вокруг, чтобы глазеть и насмехаться, и Се Юй почувствовал себя немного легче. Его не избивали и не пытали в тюрьме, и даже не подвергали обычным допросам. Хотя его дело в конце концов рассматривал сам Император, он не видел этого повелителя с тех пор, как вошел в стены Небесной тюрьмы. В самой тюрьме пища не отличалась восхитительным качеством, но, по крайней мере, ее давали в достаточном количестве, и обычное издевательство над заключенными было недавно прекращено строгим руководством нового министра наказаний. Таким образом, когда Се Юй вышел к южным воротам столицы, его физическое состояние было неплохим.
Они прибыли, когда пришло время открыть ворота города на день. Разумеется, именно городской гарнизон стоял на страже у ворот столицы, и сначала солдаты не поняли, кто это стоит перед ними в цепях и оковах, с растрепанными волосами, ожидая, когда ворота откроются. Прошло некоторое время, прежде чем один из сопровождающих охранников увидел знакомое лицо в городском гарнизоне, и после быстрой тихой беседы этот солдат городского гарнизона бросил заинтересованный взгляд в сторону Се Юя и громко сказал:
- Смотрите, это наш бывший господин. Несколько месяцев назад вы все даже не осмеливались поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо, полагаю, теперь вы можете вдоволь наглядеться и рассмотреть его. Разве у него нет носа и двух глаз, как у остальные из вас? И спина у него даже не такая прямая!
Его слова вызвали небольшой шум среди солдат у ворот. Эти скромные стражники никогда не имели возможности встретиться с Се Юем лицом к лицу, хоу Нин был для них как высокая фигура в облаках. Но теперь эта высокая фигура упала с неба и стояла перед ними, и поэтому они не могли удержаться от охватившего их любопытства. Вскоре вокруг собралось несколько десятков стражников, и один даже потянулся, чтобы отдернуть волосы, которые закрывали лицо Се Юя, чтобы лучше видеть.
- Вы что делаете? Возвращайтесь на свои позиции! - сквозь шум прорвался резкий голос. Его владелец прибыл, чтобы рассеять толпу взмахом руки. - На что вы все глазеете? Ворота города открыты, почему вы не стоите, где положено!
- Седьмой дядя, -- заискивающе сказал один из солдат, -- ворота только что открылись, там даже призрака не видно, не то что людей, а братья просто хотели посмотреть. Ничего другого мы не делали.
- Если бы ты был в цепях, тебе бы понравилось, что тебя так рассматривают?
- Я не совершал никаких преступлений, так зачем мне быть в цепях? И он уже не влиятельный господин, так почему ты подлизываешься к нему?
Лицо седьмого дяди потемнело от ярости, он сплюнул на землю и сказал громовым голосом:
— Значит, когда он был господином, ты подлизывался к нему, а теперь, когда он преступник, ты можешь обращаться с ним, как хочешь? Каким человеком это тебя делает?
Большая часть толпы собралась только из любопытства, и, естественно, они немного разозлились на такой выговор. К счастью, седьмой дядя был уважаемым человеком и обычно хорошо ладил со всеми. К ним тут же подошли еще несколько человек, чтобы уладить спор и до драки между ними дело не дошло. Двое сопровождающих стражников, казалось, наслаждались представлением и время от времени произносили несколько ободряющих слов, в то время как сам Се Юй отступил в сторону и собрал все свое самообладание. Его лицо было скрыто за бородой и волосами, поэтому никто не мог ясно видеть выражение его лица.
Бригадир этих солдат изначально не собирался вмешиваться. В конце концов, солдаты регулярно вступали в споры в течение дня, а в среднем раз в пять дней ввязывались в крупную драку. Пока никто не пострадал, особо не о чем было беспокоиться. Кроме того, солнце только вставало, а городские ворота были еще пусты, так что делать особо было нечего, и это было своего рода развлечением для его солдат. Но вдруг он сообразил, что два сопровождавших преступника стражника наблюдали за всем с насмешливыми выражениями на лицах. Бригадир не желал, чтобы посторонние распространяли слухи о городском гарнизоне, ярость резко поднялась в его груди, и он щелкнул кнутом, привлекая внимание солдат.
- Заткните свои грязные рты!
Хотя он был небольшим начальником, но такой внезапной вспышки гнева никто не посмел ослушаться, и все послушно закрыли рты и разбежались по своим позициям. Двое стражников увидели, что представление окончено, не стали подливать масла в огонь и вытолкали Се Юя за городские ворота.
От южных ворот шла длинная желтая песчаная дорога, гладкая и ухоженная. Се Юй был военным и поддерживал хорошую физическую форму, поэтому у его сопровождающих не было шансов отругать или побить его за слишком медленную ходьбу. Примерно через час солнце полностью взошло, и один из стражников остановился на мгновение, чтобы вытереть пот со лба. Он рассеянно оглянулся назад и, к своему удивлению, увидел поднимающуюся на дороге пыль, за которой следовала повозка, обтянутая темным шелком. По виду красивых лошадей, везущих повозку, было понятно, что в ней едут не обычные люди.
Все трое отступили к обочине, и пока двое стражников с любопытством смотрели на приближающуюся повозку, Се Юй отступил за их спины и наполовину укрылся в дикой траве, которая росла вдоль дороги.
Повозка остановилась недалеко от них, и из нее выскочил молодой человек в простом одеянии. Он сунул каждому из стражников по большому слитку серебра и тихо сказал:
- Я пришел проводить его, прошу, простите за неудобства.
Хотя они не узнали новоприбывшего, любой, кто пришел проводить Се Юя, не был простолюдином. Поэтому стражники только обменялись понимающими улыбками, прежде чем вежливо отступить на приличное расстояние.
- Отец… - голос Се Би дрожал, а глаза покраснели. - Ты в порядке?
Се Юй долго стоял молча, прежде чем, наконец, ответить.
- Да.
Се Би снова открыл рот, но не знал, как продолжить, и беспомощно замер на мгновение, прежде чем оглянуться на повозку.
Именно тогда Се Юй понял, что Се Би приехал не один, и его зрачки на мгновение расширились. В это время и в этом месте он не знал, хочет ли он видеть ее снова. Но хотел он того или нет, выбор у него уже был отнят. Полог повозки был отдернут в сторону, и Лиян в траурном платье медленно вышла из нее. Еще более поразительным для Се Юя было то, что человеком, помогавшим слабой старшей принцессе спуститься по ступенькам повозки, был Сяо Цзинжуй.
В пяти или шести шагах от Се Юя Сяо Цзинжуй отпустил мать и остановился на месте. Старшая принцесса Лиян пошла вперед, пока не встала перед Се Юем и спокойно не посмотрела на него. Се Би, желая, чтобы его родители поговорили наедине, и понимая раздирающие сердце Цзинжуя чувства, подошел к нему и осторожно потянул его в сторону.
- Это конец? - после долгого молчания первой заговорила старшая принцесса.
- Нет.
- Чем я могу помочь?
- Нет необходимости, - Се Юй покачал головой. - Даже ты не смогла бы защитить меня в столице, Лиян, в цзянху у тебя тем более нет силы.
В глазах старшей принцессы Лиян было спокойствие и глубокая печаль. Она пролила много слез в последние дни, и круги вокруг ее глаз были темными, морщины глубокими, и все же ее пристальный взгляд все еще скрывал отблеск силы, выражение ее лица было таким же завораживающим, как всегда.
- Этот господин Су… вчера он послал людей ко мне. Он сказал, чтобы ты передал мне письмо.
- Письмо? - Се Юй был удивлен, но не посмел легкомысленно отмахнуться от слов этого страшного Мэй Чансу. Поэтому он сразу углубился в размышления, пытаясь понять, что тот имел в виду.
- Этот человек велел передать тебе, если ты еще не написал письмо, пиши его сейчас. Потому что кроме твоих слов, что ты сказал ему, должно быть что-то гораздо большее. Запиши, отдай мне, и ты будешь жить. – старшая принцесса Лиян не понимала, что скрывается за этим посланием. Она только осторожно повторяла то, что слышала слово в слово.
Даже если этот человек задушил ее первую любовь, даже если этот человек когда-то замышлял убить ее ребенка, он все равно был ее мужем на протяжении двадцати лет и отцом ее троих детей. Ей не хотелось слышать известий о его насильственной смерти, тем более что сам этот человек не хотел умирать.
Взгляд Се Юя на миг затуманился, а затем внезапно загорелся, когда он понял смысл слов Мэй Чансу.
Помимо тех секретов, которые он рассказал Мэй Чансу в лицо, у него в руках осталось еще много тайн, которыми он не хотел или не мог делиться в данный момент. Если Ся Цзян захочет убить его на долгом пути к месту ссылки, остановить его было бы трудно. Единственный способ сохранить жизнь — записать все известные ему тайны и передать их Лиян на хранение. Если с ним ничего не случится, Лиян никогда не поделится тем, что он напишет. Но если он погибнет, то его письмо станет неопровержимым доказательством. Ся Цзян не был глупым человеком, и он знал, что было бы лучше оставить Се Юя в живых. Даже если он больше не мог доверять Се Юю, он не мог позволить тайнам, которые известны им обоим, быть вынесенными на свет. Иначе Ся Цзян рухнет, а все, ради чего он когда-либо работал, сгорит дотла вместе с ним.
Это был, конечно, последний клочок надежды, который у него остался...
Старшая принцесса Лиян спокойно стояла, наблюдая за ним и ожидая его решения, без малейших признаков желания подтолкнуть или убедить его.
Что-то теплое хлынуло в грудь Се Юя, и его глаза внезапно заслезились. Хотя их отношения не были безоблачными на протяжении многих лет, тем не менее, прямо сейчас единственным человеком, которому он осмелился доверять, который дарил ему эту крупицу надежды, была Лиян.
— У тебя есть бумага и кисть? — тихо спросил Се Юй после того, как восстановил самообладание.
Старшая принцесса Лиян достала из длинных рукавов своего платья длинную коробку и открыла ее. В ней находились кисть и чернила, а также длинный свиток бумаги.
- Напиши обо всем.
Се Юй взглянул на двух стражников, которые стояли на расстоянии, глядя на все происходящее с нескрываемым любопытством, и Лиян сразу же сказала:
- Неважно. Господин Су сказал, чем больше людей увидит, как ты это пишешь, тем лучше.
Се Юй сразу понял и поспешно взял кисть. Поскольку он все еще был скован цепью, старшая принцесса Лиян положила свиток на деревянную доску и держала ее для него, слегка передвигая каждый раз, когда он писал несколько слов. Но за все время, пока писалось письмо, ее взгляд ни разу не задерживался на словах в свитке. Когда Се Юй закончил, она тут же свернула его, положила в вышитый шелковый мешочек и туго затянула нить.
- Лиян…
- Я никому не дам прочитать то, что здесь написано, и сама не прочитаю. У меня нет ни малейшего желания знать, что ты сделал в прошлом, потому что для меня лучше всего ничего не знать…- старшая принцесса Лиян положила шелковый мешочек в карман рукава, выражение ее лица стало болезненным. - Еще я приготовила немного одежды и денег, возьми их в дорогу.
Се Юй нежно посмотрел на нее, желая коснуться ее щеки, но когда он шевельнул рукой, то тут же вспомнил о цепях на своих запястьях, поэтому сдержался и только мягко сказал:
- Лиян, ты должна быть осторожна, я обязательно вернусь, чтобы увидеть вас.
Глаза страшей принцессы Лиян покраснели, она отвернулась и промолчала, только подняла руку, чтобы жестом подозвать Се Би. Се Юй поспешно вернул самообладание и, прежде чем его сын оказался на расстоянии слышимости, быстро проговорил:
- Лиян, этот шелковый мешочек, что бы ни случилось, не должен оказаться у Мэй Чансу.
Старшая принцесса Лиян посмотрела на него, а затем кивнула.
- Не волнуйся, пока ты жив, я всегда буду носить его с собой.
Когда она закончила, Се Би уже подошел к ним. По натуре он был внимательным и услужливым, и по жесту матери он понял, что надо забрать из повозки сверток, который она упаковала. Теперь он помог Се Юю привязать его к своей спине. Сяо Цзинжуй все еще стоял на расстоянии, время от времени поворачиваясь, чтобы посмотреть в их сторону.
Се Юй никогда не питал истинной отцовской привязанности к Сяо Цзинжую. Старшая принцесса Лиян понимала боль и страдания в сердце своего сына, а Се Би всегда был внимателен к чувствам других людей, поэтому никто из них не звал Цзинжуя. Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и, наконец, первой заговорил Се Юй.
- Путь мне предстоит долгий, давай разойдемся здесь. Би-эр, позаботься о своей матери.
Се Би ответил утвердительно и помог матери вернуться в повозку. Стражники увидели, что прощание закончилось, и стали к ним подходить. Се Юй не хотел смотреть, как повозка Лиян удаляется, поэтому он повернулся спиной и глубоко вздохнул, готовясь уйти. Внезапно он почувствовал, словно на него обрушился холодный поток, и он не мог сдержать дрожь. Се Юй поднял голову и огляделся, но увидел вокруг себя только дикую траву. Решив, что ему просто показалось, он покачал головой.
Именно в этот момент он услышал резкий вдох Се Би.
Се Юй снова огляделся и увидел, что там, где только что было пусто, стоял человек и высокая трава расступилась перед ним, как волны в море. Это был Ся Дун, одетая в чистое черное платье. Она медленно пошла к нему.
Просто появление Ся Дун не повергло бы Се Би в оцепенение. Но его напугало выражение лица Ся Дун. Ненависть и вражда глубже, чем океан, холоднее, чем лед, острее, чем мороз, казалось, врезались в самые ее кости…
* 亲王 qīnwáng ист. великий князь, князь крови, принц крови, член императорской фамилии; (один из высших официальных титулов при дин. Цин)
* 郡王 jùnwáng 1) цзюньван (князь из пожалованных), пожалованный князь 2) цзюньван (титул особ IV класса в царстве Цзин)
-
-
02.09.2022 в 19:28-
-
02.09.2022 в 20:08Кстати, при Тан цзюньванами звались так же сыновья наследного принца.
-
-
02.09.2022 в 21:17-
-
03.09.2022 в 00:30-
-
03.09.2022 в 08:14-
-
03.09.2022 в 14:17Мари Анж, я так поняла, что это именно ранги знатности, которые обычно даруют тем или иным потомкам императора по достижении определенного возраста. Но в целом могут их и не даровать, наверное, а могут даровать не им.
-
-
03.09.2022 в 15:33-
-
03.09.2022 в 15:35-
-
03.09.2022 в 16:57-
-
03.09.2022 в 22:02-
-
03.09.2022 в 22:41каждую главу жду, как праздника)))
-
-
03.09.2022 в 23:29-
-
03.09.2022 в 23:41Тавия, могу утверждать только за Тан, но там титулы в целом, как и в Европе, передавались автоматом, и чтобы лишить титула, требовалось что-то очень серьёзное. Вот даровать титул император действительно мог, и для этого не нужно было его у кого-то отбирать, тут хозяин был барин и мог создать владение заново. При этом титулы действительно имели ранговую привязку.
Но вот какая система действовала в Лян, учитывая, что там цзюньваном был сын, а не внук, чёрт его знает. Всё возможно.
-
-
04.09.2022 в 00:14-
-
04.09.2022 в 10:05-
-
04.09.2022 в 11:11-
-
04.09.2022 в 11:19оооо
прям бешено плюсую
После н-лет работы с коррекционными детками у меня как-то поубавилось иллюзий, могут ли они быть такими, как в романе - совершенными физически и умственно никак. Поэтому образ Фейлю для меня насквозь искусственный и, увы, неприятный. Но это уже мои личные тараканы
а возвращаясь к теме разговора - одна из фишек актера , сыгравшего Фейлю, это невыразительная мимика. Никакого движения глаз, улыбок, мимических реакций в целом. Поэтому он и похож на книжный образ - как его понимает среднестатистический читатель. (это одна из особенностей сниженного интеллекта - несоответствие ситуации, или даже отсутствие переменчивых, выразительных эмоциональных реакций)
а если посмотреть прочие фильмы с этим актером это становится все заметнее и заметнее.
да, он внешне ничего так.
но на роль великого бойца... эх...
-
-
04.09.2022 в 12:08-
-
04.09.2022 в 12:31А насчет образа Фэйлю, немного обидно, что режиссер увидел его так. В романе интереснее, по-моему.
Там получается такая интересная дуальность: с одной стороны совершенный интеллект в болезненном теле, которое от малейшей эмоции теряет силы, с другой - совершенная физическая оболочка с очень слабой способностью к мыслительным процессам, практически разрушенной какой-то базовой душевной структурой. И меня не радовал, мягко говоря, этот малыш, который все время двигался как именно коррекционный ребенок (тут я не спец, чисто ощущения), внезапно кого-то поднимая с земли одной рукой или вставая в позы совсем не убедительные из-за выражения на лице глуповатого. И вот в романе ни разу не говорилось, что он производил впечатление дурачка. Лицо было ледяным, отстраненным, грустным, но даже не детским. Мои впечатления, конечно.
-
-
04.09.2022 в 13:41-
-
04.09.2022 в 13:49-
-
04.09.2022 в 14:14-
-
04.09.2022 в 14:16-
-
04.09.2022 в 19:38нет, не нахожу
Есть реальная психика, есть сказочная психика, но это в любом случае психика. Если у него от воздействия не выросла шестая доля мозга, значит, взаимодействие структур может идти строго определенным образом. Даже списывая на "сказочность".