Логин
читать дальше
Столица Великой Лян с запада, юга и севера была окружена равнинами с редкими холмами, а с восточной стороны простирался вдаль невысокий горный хребет.
Гора Гушань располагалась ближе всех к городу, от восточных ворот Цзиньлина до ее подножия было меньше часа езды на быстрой лошади. Осенью склоны горы покрывались красными и золотыми листьями, но, поскольку сейчас была глубокая зима, деревья стояли в снегу. Их голые стволы вдоль извилистой горной дороги создавали мрачный и унылый пейзаж. На вершине в тихом уголке находился простой павильон, обнесенный забором из вьющихся виноградных лоз. Примерно в ста шагах к югу от павильона начинался пологий склон, уходящий в сторону обрыва, а на самом склоне стояло каменное надгробье. Перед могильной плитой были разложены две корзины со свежими фруктами и три зажженные палочки благовоний, искры от которых сияли, как звезды, когда тонкие струйки дыма поднимались в небо.
В этом году новый год наступил поздно, воздух уже немного потеплел. Но на вершине Гушань дул горный ветер, и холод, казалось, проникал до самых костей.
Ся Дун молча стояла перед могилой, одетая в длинную одежду из необработанного шелка и простого хлопка, черный подол ее платья развевался на ветру. Длинные волосы, которые обычно лежали на ее плечах, были высоко собраны. Отчетливо виднеющаяся белая прядь в волосах и небольшие морщинки в уголках ее глаз выдавали уходящую молодость
Белый пепел кружился в воздухе. Благоухание благовоний рассеялось, и вино, которым окропили землю, давно уже впиталось. Только имя на могильном камне все еще светилось ослепительно красным, хотя уже тысячу раз было обведено бледными пальцами.
Она стояла там с тех пор, как небо медленно разгоралось на рассвете, сжигая бумагу и тихо разговаривая. Теперь солнечный свет проникал сквозь ветви деревьев, освещая ее фигурку, и его яркость была почти головокружительной. В долинах внизу туман уже рассеялся, и очертания города постепенно становились видимыми, медленно проявляясь из туманной дымки.
- Не Фэн, прошел еще один год…
С тех пор, как он ушел, дни стали казаться в три раза длиннее, и тем не менее года сменялись.
Вот так, стоя перед его могилой и позволяя ему наблюдать, как год за годом она все больше уступает течению времени, Ся Дун задавалась вопросом, чьи слезы были горше и чье сердце болело сильнее - человека, лежащего в могиле, или той, кто стоит рядом?
Возможно, когда слезы заканчиваются и превращаются в кровь, когда больше нет сил чувствовать, боль исчезает.
Она глубоко вздохнула. Увидеться с ним снова было ее самым заветным желанием на этой земле.
Ся Дун снова, чуть касаясь камня, обвела замерзшими пальцами знакомые линии, и ее сердце болезненно сжалось.
Сквозь порывы ветра она стала различать слабые голоса, доносящиеся со стороны горной дороги.
Длинные тонкие брови Ся Дун нахмурились, на ее лице появилась недовольство.
Мало кто рисковал подниматься на Гушань зимой, а это была особенно удаленная часть горы, к тому же сегодня был только пятый день нового года. За все годы, что она приходила сюда сжигать свои подношения, это был первый раз, когда ее беспокоили.
- Глава, дальше ведет лишь небольшая тропинка к главной вершине, смотрите, отсюда ее уже прекрасно видно…
- Неважно, я хочу пройтись по этой тропинке. Деревья здесь толще, а тени танцуют в солнечном свете, разве это не интересно?
- Да… будьте осторожны, на земле лежит снег, легко поскользнуться и упасть.
- Когда ты так меня держишь, даже если я поскользнусь, я не упаду…
В тишине их голоса были уже отчетливо слышны. Ся Дун глубоко вздохнула и медленно повернулась, ее лицо ничего не выражало.
- Офицер Ся… - появившийся мужчина выглядел удивленным. - Какое совпадение…
- Господин Су, должно быть, вы хорошо себя чувствуете, раз поднялись на гору в разгар зимы. – спокойным голосом сказала Ся Дун, - Но мне припоминается, что на сегодня назначен прием…
- Я приехал сюда, чтобы скрыться из города и избежать волнений. Если бы я остался в своем поместье, я бы не смог отклонить приглашения, - честно ответил Мэй Чансу, не пытаясь скрыть мотивы своего поступка. - Кроме того, я недавно оправился от болезни, и лекарь посоветовал мне прогулки в горах, чтобы набираться сил и восстанавливаться. Гушань ближе всех к столице, поэтому я решил приехать сюда. Я вас побеспокоил?
- Гушань не принадлежит мне, сюда все могут приходить, - холодно заметила Ся Дун. - Это могила моего мужа, и люди редко гуляют в этой части горы, так что я просто не ожидала здесь кого-то встретить.
- Значит, здесь похоронен генерал Не? - Мэй Чансу сделал шаг вперед. Его голос был ровным, но его длинные ресницы опустились, скрывая выражение глаз. - Он действительно был великим генералом, и я всегда восхищался его мощью и благородством. Поскольку сегодня удача привела меня сюда, вы позволите сделать подношение, чтобы выразить свое уважение?
Ся Дун была поражена. Но если он все равно уже здесь, и учитывая дружеские отношения, которые возникли между ними после последнего разговора, запретить ему выказать ее мужу почтение выглядело бы как недостаток манер. Что касается его хвалебных слов, то не имело смысла думать искренние они или нет. Поэтому она кивнула и сказала:
- Прошу, я буду признательная господину Су за его доброту.
Мэй Чансу кивнул ей, затем медленно подошел к могиле и встал на колени. Он рассыпал на землю травы благовоний, сложил руки и трижды глубоко поклонился. Затем он чуть повернулся и тихо спросил:
- Ли Ган, я помню, ты взял с собой фляжку с вином?
- Да, глава.
- Дай мне ее.
- Слушаюсь. – Ли Ган снял серебряную фляжку с пояса и с почтительным поклоном протянул ее Мэй Чансу.
Мэй Чансу взял фляжку, открыл и держа ее обеими руками ясным голосом громко заговорил:
- Генерал, прошедший сотни сражений, пал в битве. Стоя у реки он оборачивается к своей родине, находящейся за тысячу миль, и прощается со своим старым другом. Вода беззвучно течет, дует холодный ветер, а фигуры в белых одеяниях выстроились на берегу. Песня скорби по герою-воину никогда не закончится. Если бы певчие птицы знали о таком горе и печали, они плакали бы реками алой крови. Кто остался со мной пить сейчас под сияющей луной?*….. Если дух героя пожелает меня услышать, прошу, принять это вино!
Закончив свою речь, он пролил вино на землю, поднял голову и сделал большой глоток из фляжки. Поперхнувшись, он изо всех сил подавил кашель и вытер уголок рта тыльной стороной ладони. Его взгляд немного затуманился, когда неконтролируемая волна горя охватила его сердце и заставила тяжело вздохнуть.
Ся Дун стояла позади и не могла видеть лица человека, стоящего на коленях перед могилой. Но она была тронута его искренностью и на мгновение потеряла самообладание, прислонившись к ближайшему дереву и не сдержав слез, которые замерзали на ветру.
- Госпожа Не, я сожалею о вашей потере. - спустя некоторое время мягкий голос прозвучал у ее уха, и боль в ее сердце только усилилась, когда она услышала, как он к ней обратился. Но Ся Дун не была немощной вдовой, ее гордость не позволяла ей проявлять слабость перед малознакомым человеком. Она сделала глубокий вдох, восстанавливая дыхание, подняла руку, чтобы вытереть слезы с лица, и постепенно успокоилась.
- Спасибо. Прошу принять этот поклон в знак признательности за вашу доброту.
Мэй Чансу поклонился в ответ.
- Жертвенные подношения служат для того, чтобы показать сердечную привязанность. Я вижу, что госпожа Не одета легко и без плаща, прошу разрешить мне сопроводить вас обратно с горы. Душа генерала Не на небесах не хотела бы, чтобы вы причиняли себе страдания.
Ся Дун уже закончила обряд жертвоприношения и все равно собиралась уходить, не было смысла отказываться. Вдвоем они медленно повернулись и пошли по вымощенной камнем дорожке бок о бок. Шли они молча, и только звук ветра перемешивался с падающим снегом.
Когда они приблизились к подножию горы, показалась соломенная чайная беседка и привязанная рядом лошадь.
- Господин возвращается в город? – спросила Ся Дун.
Мэй Чансу улыбнулся.
- До полудня еще далеко, и возвращаться слишком рано. Я слышал, что неподалеку в старом городе можно увидеть красивую резьбу по камню. Хочу воспользоваться возможностью и отправиться туда.
- Каменная резьба в городе Чисяо? Ее действительно стоит посмотреть. - Ся Дун остановилась. - У меня есть дела в столице, поэтому я не смогу сопровождать вас.
- Офицер Ся, прошу, не беспокойтесь обо мне. – вернулся к своей обычной манере общения Мэй Чансу, - Дело об убийстве дворцовой стражи сложное, и, поскольку впереди тяжелая работа, вы должны хорошо заботиться о своем здоровье.
Взгляд Ся Дун скользнул по нему, словно острый нож.
- Что господин Су этим хочет сказать?
- Что? Разве дело не было передано в управление Сюаньцзин?
Лицо Ся Дун похолодело. Было открыто объявлено, что это дело передается для расследования главнокомандующему Императорской гвардией, а адресованный управлению Сюаньцзы приказ Императора являлся тайным. Но поскольку она уже приступила к расследованию, рано или поздно сведения об этом стали бы общеизвестны. Но все же этот Су Чжэ действительно узнал об этом слишком рано.
- Дело в самом деле странное, возможно, управление Сюаньцзин проявит к нему интерес позже, - ответила Ся Дун, не подтвердив и не опровергнув его слова, и в свою очередь задала вопрос, - Нападения были совершены так искусно, что убийцами, возможно, являются мастера из цзянху. Найдется ли у господина Су мудрое мнение по этому поводу?
- В цзянху очень много разных людей, даже Архив Ланья обновляет свои списки каждый год. Разве я осмелюсь делать предположения? Кроме того, разве управление Сюаньцзин когда-либо уступало Союзу Цзянцзо в знаниях о мастерах цзянху? Безусловно, офицеру Ся лучше меня известно, кто из мастеров по боевым искусствам в настоящее время проживает в столице.
Ся Дун отвела от него ледяной взгляд, выражение ее лица оставалось настороженным. Офицеры Сюаньцзин служили непосредственно Императору, поэтому, естественно, не принимали участия в борьбе за трон и должны были оставаться непредвзятыми. На текущий момент Су Чжэ можно было отнести к лагерю Принца Юя, поэтому ей придется быть очень осторожной, если она собирается продолжить этот разговор с ним.
Мэй Чансу улыбнулся краем губ, и медленно отвел взгляд. Он, конечно, знал, о чем думает Ся Дун. В столице все, кроме тех, кто понимал его истинные цели, изменили свое отношение к нему с тех пор, как узнали, что он присоединился к борьбе за трон. Даже Янь Юйцзинь и Се Би не были исключением. Единственным, кто продолжал относиться к нему с такой же искренностью, был Сяо Цзинжуй.
Для всех остальных он был первым в списке Ланъя, Су Чжэ, гением, подобным цилиню. Но для Сяо Цзинжуя он оставался лишь Мэй Чансу, ни больше и ни меньше.
Независимо от того, сколько своего мастерства он проявил, какую бы волну ни поднял в столице, дружба, которую этот молодой человек завязал с ним с самого начала, казалось, нисколько не изменилась.
Сяо Цзинжуй смотрел на эту борьбу за трон с легким беспокойством, хотя он никогда не забывал своего положения. Он не считал, что его отец сделал неверный выбор или брат Су избрал неправильную сторону, он только горевал, что эти двое не могут стоять вместе, и не стал прекращать дружбу с Мэй Чансу. Он не изменил своему искреннему и доверительному отношению, и что бы ни спрашивал Мэй Чансу, он всегда отвечал правдиво, не задумываясь о значении вопроса и намерениях брата Су. Это происходило не потому, что он не мог об это думать, а потому, что он сам решил об этом не задумываться.
В приглашении на прием по случаю дня рождения Мэй Чансу мог ясно видеть чистые помыслы этого молодого человека: ты мой друг, и пока ты хочешь прийти, я гарантирую твою безопасность.
Сяо Цзинжуй не хотел бросать вызов своему отцу, но так же не хотел изменять отношение к Мэй Чансу, он просто старался сохранить своих друзей.
Под скрытой за облаками луной дует чистый ветер. Жаль только, что такой человек родился в резиденции Се.
Мэй Чансу покачал головой и вздохнул, заставляя свои мысли остановиться. Колеса судьбы приближались, и не было смысла думать, почему в этом мире невозможно обратить время вспять.
Ся Дун не обратила внимания на его молчание. Ее взгляд упал на извилистую дорожку вдалеке, и она вскрикнула.
Мэй Чансу посмотрел в туже сторону и удивленно приподнял брови. Около сотни солдат постепенно появлялись из глубин густого леса, некоторые с мечами в руках, некоторые с копьями, а некоторые несли на спине мотки веревки. По снегу и грязи на их одежде и обуви было видно, что они какое-то время шли через лес.
- Вы его нашли? - из-за толпы солдат вышел высокий широкоплечий мужчина, его чистый голос эхом разнесся в тишине. Судя по знакам отличия на одежде, он был сотником.
- Нет……
- Мы ничего не видели…
Его подчиненные выглядели разочарованными.
- Разве крестьяне не говорили, что видели его здесь раньше? Проклятье! Опять упустили! - сотник громко выругался, повернул голову и ошеломленно замер при виде стоящих неподалеку Мэй Чансу и Ся Дун.
Яркая улыбка расплылась по лицу Мэй Чансу, когда он кивнул в знак приветствия.
Этот мир был действительно тесным, если намеренно или случайно было так легко встретить знакомых ...
*Гушань (孤山) = Одинокая гора
* Стихи китайского поэта Синь Цицзи.
Вот про него информация: www.rg-rb.de/index.php?option=com_rg&task=item&...
Столица Великой Лян с запада, юга и севера была окружена равнинами с редкими холмами, а с восточной стороны простирался вдаль невысокий горный хребет.
Гора Гушань располагалась ближе всех к городу, от восточных ворот Цзиньлина до ее подножия было меньше часа езды на быстрой лошади. Осенью склоны горы покрывались красными и золотыми листьями, но, поскольку сейчас была глубокая зима, деревья стояли в снегу. Их голые стволы вдоль извилистой горной дороги создавали мрачный и унылый пейзаж. На вершине в тихом уголке находился простой павильон, обнесенный забором из вьющихся виноградных лоз. Примерно в ста шагах к югу от павильона начинался пологий склон, уходящий в сторону обрыва, а на самом склоне стояло каменное надгробье. Перед могильной плитой были разложены две корзины со свежими фруктами и три зажженные палочки благовоний, искры от которых сияли, как звезды, когда тонкие струйки дыма поднимались в небо.
В этом году новый год наступил поздно, воздух уже немного потеплел. Но на вершине Гушань дул горный ветер, и холод, казалось, проникал до самых костей.
Ся Дун молча стояла перед могилой, одетая в длинную одежду из необработанного шелка и простого хлопка, черный подол ее платья развевался на ветру. Длинные волосы, которые обычно лежали на ее плечах, были высоко собраны. Отчетливо виднеющаяся белая прядь в волосах и небольшие морщинки в уголках ее глаз выдавали уходящую молодость
Белый пепел кружился в воздухе. Благоухание благовоний рассеялось, и вино, которым окропили землю, давно уже впиталось. Только имя на могильном камне все еще светилось ослепительно красным, хотя уже тысячу раз было обведено бледными пальцами.
Она стояла там с тех пор, как небо медленно разгоралось на рассвете, сжигая бумагу и тихо разговаривая. Теперь солнечный свет проникал сквозь ветви деревьев, освещая ее фигурку, и его яркость была почти головокружительной. В долинах внизу туман уже рассеялся, и очертания города постепенно становились видимыми, медленно проявляясь из туманной дымки.
- Не Фэн, прошел еще один год…
С тех пор, как он ушел, дни стали казаться в три раза длиннее, и тем не менее года сменялись.
Вот так, стоя перед его могилой и позволяя ему наблюдать, как год за годом она все больше уступает течению времени, Ся Дун задавалась вопросом, чьи слезы были горше и чье сердце болело сильнее - человека, лежащего в могиле, или той, кто стоит рядом?
Возможно, когда слезы заканчиваются и превращаются в кровь, когда больше нет сил чувствовать, боль исчезает.
Она глубоко вздохнула. Увидеться с ним снова было ее самым заветным желанием на этой земле.
Ся Дун снова, чуть касаясь камня, обвела замерзшими пальцами знакомые линии, и ее сердце болезненно сжалось.
Сквозь порывы ветра она стала различать слабые голоса, доносящиеся со стороны горной дороги.
Длинные тонкие брови Ся Дун нахмурились, на ее лице появилась недовольство.
Мало кто рисковал подниматься на Гушань зимой, а это была особенно удаленная часть горы, к тому же сегодня был только пятый день нового года. За все годы, что она приходила сюда сжигать свои подношения, это был первый раз, когда ее беспокоили.
- Глава, дальше ведет лишь небольшая тропинка к главной вершине, смотрите, отсюда ее уже прекрасно видно…
- Неважно, я хочу пройтись по этой тропинке. Деревья здесь толще, а тени танцуют в солнечном свете, разве это не интересно?
- Да… будьте осторожны, на земле лежит снег, легко поскользнуться и упасть.
- Когда ты так меня держишь, даже если я поскользнусь, я не упаду…
В тишине их голоса были уже отчетливо слышны. Ся Дун глубоко вздохнула и медленно повернулась, ее лицо ничего не выражало.
- Офицер Ся… - появившийся мужчина выглядел удивленным. - Какое совпадение…
- Господин Су, должно быть, вы хорошо себя чувствуете, раз поднялись на гору в разгар зимы. – спокойным голосом сказала Ся Дун, - Но мне припоминается, что на сегодня назначен прием…
- Я приехал сюда, чтобы скрыться из города и избежать волнений. Если бы я остался в своем поместье, я бы не смог отклонить приглашения, - честно ответил Мэй Чансу, не пытаясь скрыть мотивы своего поступка. - Кроме того, я недавно оправился от болезни, и лекарь посоветовал мне прогулки в горах, чтобы набираться сил и восстанавливаться. Гушань ближе всех к столице, поэтому я решил приехать сюда. Я вас побеспокоил?
- Гушань не принадлежит мне, сюда все могут приходить, - холодно заметила Ся Дун. - Это могила моего мужа, и люди редко гуляют в этой части горы, так что я просто не ожидала здесь кого-то встретить.
- Значит, здесь похоронен генерал Не? - Мэй Чансу сделал шаг вперед. Его голос был ровным, но его длинные ресницы опустились, скрывая выражение глаз. - Он действительно был великим генералом, и я всегда восхищался его мощью и благородством. Поскольку сегодня удача привела меня сюда, вы позволите сделать подношение, чтобы выразить свое уважение?
Ся Дун была поражена. Но если он все равно уже здесь, и учитывая дружеские отношения, которые возникли между ними после последнего разговора, запретить ему выказать ее мужу почтение выглядело бы как недостаток манер. Что касается его хвалебных слов, то не имело смысла думать искренние они или нет. Поэтому она кивнула и сказала:
- Прошу, я буду признательная господину Су за его доброту.
Мэй Чансу кивнул ей, затем медленно подошел к могиле и встал на колени. Он рассыпал на землю травы благовоний, сложил руки и трижды глубоко поклонился. Затем он чуть повернулся и тихо спросил:
- Ли Ган, я помню, ты взял с собой фляжку с вином?
- Да, глава.
- Дай мне ее.
- Слушаюсь. – Ли Ган снял серебряную фляжку с пояса и с почтительным поклоном протянул ее Мэй Чансу.
Мэй Чансу взял фляжку, открыл и держа ее обеими руками ясным голосом громко заговорил:
- Генерал, прошедший сотни сражений, пал в битве. Стоя у реки он оборачивается к своей родине, находящейся за тысячу миль, и прощается со своим старым другом. Вода беззвучно течет, дует холодный ветер, а фигуры в белых одеяниях выстроились на берегу. Песня скорби по герою-воину никогда не закончится. Если бы певчие птицы знали о таком горе и печали, они плакали бы реками алой крови. Кто остался со мной пить сейчас под сияющей луной?*….. Если дух героя пожелает меня услышать, прошу, принять это вино!
Закончив свою речь, он пролил вино на землю, поднял голову и сделал большой глоток из фляжки. Поперхнувшись, он изо всех сил подавил кашель и вытер уголок рта тыльной стороной ладони. Его взгляд немного затуманился, когда неконтролируемая волна горя охватила его сердце и заставила тяжело вздохнуть.
Ся Дун стояла позади и не могла видеть лица человека, стоящего на коленях перед могилой. Но она была тронута его искренностью и на мгновение потеряла самообладание, прислонившись к ближайшему дереву и не сдержав слез, которые замерзали на ветру.
- Госпожа Не, я сожалею о вашей потере. - спустя некоторое время мягкий голос прозвучал у ее уха, и боль в ее сердце только усилилась, когда она услышала, как он к ней обратился. Но Ся Дун не была немощной вдовой, ее гордость не позволяла ей проявлять слабость перед малознакомым человеком. Она сделала глубокий вдох, восстанавливая дыхание, подняла руку, чтобы вытереть слезы с лица, и постепенно успокоилась.
- Спасибо. Прошу принять этот поклон в знак признательности за вашу доброту.
Мэй Чансу поклонился в ответ.
- Жертвенные подношения служат для того, чтобы показать сердечную привязанность. Я вижу, что госпожа Не одета легко и без плаща, прошу разрешить мне сопроводить вас обратно с горы. Душа генерала Не на небесах не хотела бы, чтобы вы причиняли себе страдания.
Ся Дун уже закончила обряд жертвоприношения и все равно собиралась уходить, не было смысла отказываться. Вдвоем они медленно повернулись и пошли по вымощенной камнем дорожке бок о бок. Шли они молча, и только звук ветра перемешивался с падающим снегом.
Когда они приблизились к подножию горы, показалась соломенная чайная беседка и привязанная рядом лошадь.
- Господин возвращается в город? – спросила Ся Дун.
Мэй Чансу улыбнулся.
- До полудня еще далеко, и возвращаться слишком рано. Я слышал, что неподалеку в старом городе можно увидеть красивую резьбу по камню. Хочу воспользоваться возможностью и отправиться туда.
- Каменная резьба в городе Чисяо? Ее действительно стоит посмотреть. - Ся Дун остановилась. - У меня есть дела в столице, поэтому я не смогу сопровождать вас.
- Офицер Ся, прошу, не беспокойтесь обо мне. – вернулся к своей обычной манере общения Мэй Чансу, - Дело об убийстве дворцовой стражи сложное, и, поскольку впереди тяжелая работа, вы должны хорошо заботиться о своем здоровье.
Взгляд Ся Дун скользнул по нему, словно острый нож.
- Что господин Су этим хочет сказать?
- Что? Разве дело не было передано в управление Сюаньцзин?
Лицо Ся Дун похолодело. Было открыто объявлено, что это дело передается для расследования главнокомандующему Императорской гвардией, а адресованный управлению Сюаньцзы приказ Императора являлся тайным. Но поскольку она уже приступила к расследованию, рано или поздно сведения об этом стали бы общеизвестны. Но все же этот Су Чжэ действительно узнал об этом слишком рано.
- Дело в самом деле странное, возможно, управление Сюаньцзин проявит к нему интерес позже, - ответила Ся Дун, не подтвердив и не опровергнув его слова, и в свою очередь задала вопрос, - Нападения были совершены так искусно, что убийцами, возможно, являются мастера из цзянху. Найдется ли у господина Су мудрое мнение по этому поводу?
- В цзянху очень много разных людей, даже Архив Ланья обновляет свои списки каждый год. Разве я осмелюсь делать предположения? Кроме того, разве управление Сюаньцзин когда-либо уступало Союзу Цзянцзо в знаниях о мастерах цзянху? Безусловно, офицеру Ся лучше меня известно, кто из мастеров по боевым искусствам в настоящее время проживает в столице.
Ся Дун отвела от него ледяной взгляд, выражение ее лица оставалось настороженным. Офицеры Сюаньцзин служили непосредственно Императору, поэтому, естественно, не принимали участия в борьбе за трон и должны были оставаться непредвзятыми. На текущий момент Су Чжэ можно было отнести к лагерю Принца Юя, поэтому ей придется быть очень осторожной, если она собирается продолжить этот разговор с ним.
Мэй Чансу улыбнулся краем губ, и медленно отвел взгляд. Он, конечно, знал, о чем думает Ся Дун. В столице все, кроме тех, кто понимал его истинные цели, изменили свое отношение к нему с тех пор, как узнали, что он присоединился к борьбе за трон. Даже Янь Юйцзинь и Се Би не были исключением. Единственным, кто продолжал относиться к нему с такой же искренностью, был Сяо Цзинжуй.
Для всех остальных он был первым в списке Ланъя, Су Чжэ, гением, подобным цилиню. Но для Сяо Цзинжуя он оставался лишь Мэй Чансу, ни больше и ни меньше.
Независимо от того, сколько своего мастерства он проявил, какую бы волну ни поднял в столице, дружба, которую этот молодой человек завязал с ним с самого начала, казалось, нисколько не изменилась.
Сяо Цзинжуй смотрел на эту борьбу за трон с легким беспокойством, хотя он никогда не забывал своего положения. Он не считал, что его отец сделал неверный выбор или брат Су избрал неправильную сторону, он только горевал, что эти двое не могут стоять вместе, и не стал прекращать дружбу с Мэй Чансу. Он не изменил своему искреннему и доверительному отношению, и что бы ни спрашивал Мэй Чансу, он всегда отвечал правдиво, не задумываясь о значении вопроса и намерениях брата Су. Это происходило не потому, что он не мог об это думать, а потому, что он сам решил об этом не задумываться.
В приглашении на прием по случаю дня рождения Мэй Чансу мог ясно видеть чистые помыслы этого молодого человека: ты мой друг, и пока ты хочешь прийти, я гарантирую твою безопасность.
Сяо Цзинжуй не хотел бросать вызов своему отцу, но так же не хотел изменять отношение к Мэй Чансу, он просто старался сохранить своих друзей.
Под скрытой за облаками луной дует чистый ветер. Жаль только, что такой человек родился в резиденции Се.
Мэй Чансу покачал головой и вздохнул, заставляя свои мысли остановиться. Колеса судьбы приближались, и не было смысла думать, почему в этом мире невозможно обратить время вспять.
Ся Дун не обратила внимания на его молчание. Ее взгляд упал на извилистую дорожку вдалеке, и она вскрикнула.
Мэй Чансу посмотрел в туже сторону и удивленно приподнял брови. Около сотни солдат постепенно появлялись из глубин густого леса, некоторые с мечами в руках, некоторые с копьями, а некоторые несли на спине мотки веревки. По снегу и грязи на их одежде и обуви было видно, что они какое-то время шли через лес.
- Вы его нашли? - из-за толпы солдат вышел высокий широкоплечий мужчина, его чистый голос эхом разнесся в тишине. Судя по знакам отличия на одежде, он был сотником.
- Нет……
- Мы ничего не видели…
Его подчиненные выглядели разочарованными.
- Разве крестьяне не говорили, что видели его здесь раньше? Проклятье! Опять упустили! - сотник громко выругался, повернул голову и ошеломленно замер при виде стоящих неподалеку Мэй Чансу и Ся Дун.
Яркая улыбка расплылась по лицу Мэй Чансу, когда он кивнул в знак приветствия.
Этот мир был действительно тесным, если намеренно или случайно было так легко встретить знакомых ...
*Гушань (孤山) = Одинокая гора
* Стихи китайского поэта Синь Цицзи.
Вот про него информация: www.rg-rb.de/index.php?option=com_rg&task=item&...
-
-
07.04.2021 в 22:05-
-
07.04.2021 в 23:53-
-
08.04.2021 в 00:54-
-
08.04.2021 в 15:42-
-
08.04.2021 в 17:40-
-
08.04.2021 в 18:13-
-
16.04.2021 в 20:37