Логин
читать дальше
С наступлением нового года в Цзиньлин с горячих источников вернулись Сяо Цзинжуй, Янь Юйцзинь и Се Би. Уже в первый день своего возвращения они с огромным удивлением осознали, что всего за один месяц их отсутствия настроения в столице сильно изменились, и сейчас все стало еще более запутанным и напряженным, чем было до их отъезда.
В последние года из-за равенства сил борьба между Наследным Принцем и Принцем Юем зашла в тупик. На поверхности ситуация казалась мирной, и ни одной из сторон не удавалось нарушить сложившееся положение. Кто бы мог подумать, какая буря таилась в глубине этого мнимого спокойствия? Легкого толчка оказалось достаточно, чтобы вспыхнула открытая война. Понижение в ранге Супруги Юэ, отставка Лу Чжицзина, падение гун Цина, смертный приговор Хэ Вэньсиня ... Волны одна за одной обрушивались на столицу так быстро, что невозможно было перевести дыхание.
Теперь, когда ранг Супуруги Юэ был восстановлен, а придворные чиновники выстроились в очередь, чтобы обвинить министра ритуалов в нарушении церемонии жертвоприношений, Принц Юй воспользовался случаем и пригласил множество прославленных ученых для участия в дискуссии при дворе. Они должны были обсудить особое положение, которым пользовалась Супруга Юэ в течение многих лет, а также недостаток уважения, которое Наследный Принц выказывал Императрице во время церемонии.
Помимо всего прочего, около десяти приглашенных Принцем Юем старых ученых обладали огромной известностью и пользовались всеобщем признанием. Было совершенно ясно, что Принц Юй не зря все эти годы покровительствовал ученым мужам, так как в результате он собрал среди них немало сторонников. Одним из них оказался старейший учитель Чжоу Сюаньцин, который проживал в храме Линьинь к западу от столицы. Вот уж кто действительно был одним из самых почитаемых ученых этого мира! Обычно он отказывал всем посетителям, будь они простолюдины или императорских кровей, и поэтому его согласие приехать в Цзиньлин на этот раз повергло в изумление буквально всех. Приезд этого великого ученого заставил многих людей еще больше зауважать Принца Юя.
Но удивительно, что по прибытии в столицу этот господин Чжоу не стал останавливаться в поместье Люхэ, которое Принц Юй выделил для размещения ученых, а вместо этого отправился в резиденцию князей Му.
Если верить слухам, княжич Му лично сопровождал господина Чжоу в столицу из храма Линьинь, и как только ученый остановился в резиденции князей Му, он не принял ни одного посетителя, и даже Принц Юй не стал исключением.
Но самым важным было не то, кто на самом деле уговорил старого учителя Чжоу приехать в столицу или сопровождал его в пути, а его глубокие познание и безусловный авторитет, которому подчинился даже Император.
Таким образом, на этот раз министерству ритуалов было не спастись от неприятностей. Даже Янь Юйцзинь, который обычно мало внимания уделял различным церемониям, был в состоянии предсказать неизбежное поражение Наследного Принца.
Дискуссия при дворе длилась три дня и закончилась следующими выводами. Несмотря на то, что Супруга Юэ была восстановлена в своем положении, ей не следует во время церемонии конца года стоять на помосте рядом с Императором и Императрицей. После того, как Наследный Принц поднесет жертвенное вино, он должен преклонить колени и дотронуться до одежд Императора и Императрицы. Министр ритуалов небрежно отнесся к своим обязанностям, поэтому будет лишен своей должности, но в виду преклонного возраста ему дозволяется уйти на пенсию без дальнейшего расследования его проступка.
Во время дискуссии Принц Юй неоднократно напоминал, что матерью Наследного Принца является наложница, чем привел последнего в неописуемую ярость. В конце концов, Сяо Цзинсюань не сдержался и ударил Принца Юя по лицу, за что Император сурово отругал его перед всем двором. Во всем этом хаосе только Принц Цзин сохранял отстраненность, хладнокровно наблюдая со стороны. Благодаря своей невозмутимости и спокойному характеру он оставил очень хорошее впечатление в умах многих придворных сановников, которые раньше его не замечали.
И вот, вскоре после того, как министерство податей перешло в другие руки, министерство ритуалов также вслед за ним поменяло своего главу.
Когда Чэнь Юаньчэн дрожащими руками снимал со своей старой седой головы министерскую шапку, которую он носил почти двадцать лет, Принцу Цзину казалось, что он видит над ним бледные руки и спокойное лицо, на котором никогда не отражалось и тени волнения.
И конечно, большинство людей даже не догадывались, что этот Су Чже, который все больше уходил в тень от публичного внимания, сыграл самую важную роль в происходящих событиях.
Два прошедших солнечных дня не смогли прогреть воздух, и безоблачное утро было холодным, как никогда. Городские ворота только что открыли, и стража увидела роскошную повозку, которая приближалась к ним в сопровождении почти сотни конных солдат.
Даже если бы стражники не узнали отличительные знаки князей Му на передней части повозки, они бы все равно поняли, что едет не простой человек. Поэтому глава стражей поспешно приказал своим людям освободить дорогу и поклонился вслед выезжающим из столицы.
Утро было таким холодным, что сопровождающие солдаты выдыхали белый пар, но благодаря плотной ткани и горящей жаровне внутри повозки было тепло.
В ней ехало два человека. Один очень преклонного возраста, другой совсем юный, один был одет в простую хлопковую одежду и сапоги, одежда другого была вся украшена вышивкой и жемчугом. Старый господин отдыхал с закрытыми глазами, а молодой человек выглядел очень нетерпеливым и не мог и минуты усидеть спокойно.
- Дедушка Чжоу, не хотите ли немного чая?
Старый господин, не открывая глаза, покачал головой.
Спустя еще немного времени:
- Дедушка Чжоу, вы не проголодались?
Старик снова молча отказался.
Через еще некоторое время:
- Дедушка Чжоу, не хотите ли попробовать это имбирное печенье?
Старый учитель Чжоу Сюаньцин все-таки открыл глаза и посмотрел на своего спутника. Му Цин простодушно улыбался и протягивал ему сладости.
- Они очень вкусные.
Величественный и строгий вид учителя Чжоу словно совсем не смущал молодого княжича Му. С самого начала он относился к этому старому господину как к обыкновенному дедушке. Даже после того, как Чжоу Сюаньцин разгромил при дворе всех своих противников, тем самым помогая сестре отомстить, он лишь стал думать об этом человеке, как об «очень умном обыкновенном старом дедушке». Поэтому в разговорах с ним Му Цин обходился без долгих церемоний, не придерживался строгих правил этикета и не соблюдал положенной отстраненности, словно учитель Чжоу был членом его семьи.
Княжич Му был обаятельным и умным молодым человеком, с живым и жизнерадостным характером, совсем не высокомерный, несмотря на свое благородное происхождение. Чжоу Сюаньцину очень понравился этот очаровательный ребенок, однако он все равно держался сурово и холодно, отрицательно качая головой на все попытки молодого человека его угостить.
- А эти конфеты совсем не застревают в зубах. - нахваливал Му Цин. - Попробуете одну?
- Княжичу лучше съесть их самому. - ответил учитель Чжоу и устремил прищуренный взгляд на покачивающиеся кисти балдахина. Спустя некоторое время он внезапно спросил - Княжич, этот знак, могу ли я увидеть его еще раз?
- Ох, - Му Цин поспешно проглотил конфетку, вытер пальцы платком, а затем вынул из рукава небольшой мешочек и протянул его Чжоу Сюаньцину.
Из мешочка была извлечена изящная нефритовая цикада очень тонкой работы. Она сверкала на солнце, и явно была сделана из чрезвычайно дорогого вида драгоценного нефрита.
Но для Чжоу Сюаньцина ценность этой нефритовой цикады не заключалась в ее денежной стоимости.
- Княжич, человек, который попросил вас передать эту цикаду мне, ожидает нас за городом?
Му Цин кивнул.
- Именно это было написано в его письме. Он сказал, что поприветствует вас на обратном пути, когда вы будете возвращаться в храм Линъинь.
Учитель Чжоу покачал головой,сжал в руках нефритовую цикаду и снова прикрыл глаза.
Через час повозка внезапно остановилась. Му Цин выглянул наружу, а затем повернулся к старику и сказал:
- Дедушка Чжоу, человек, которого вы желали видеть, уже здесь.
Чжоу Сюаньцин нахмурил свои седые брови и, поддерживаемый Му Цином, вылез из повозки. Он как раз оглядывался вокруг, когда к нему подошел мужчина средних лет и почтительно произнес:
- Господин учитель, мой хозяин ожидает вон там, прошу, пройдемте со мной.
Закончив говорить, он занял место Му Цина и, поддерживая старого господина под руку, осторожно помог ему дойти до неприметного местечка на обочине дороги, скрытого от ветра и посторонних глаз. Именно здесь его ждал Мэй Чансу. Он с улыбкой склонился в приветственном поклоне, а его черные волосы сверкнули на фоне белоснежной меховой оторочки плаща.
Чжоу Сюаньцин прищурил глаза, внимательно его оглядел, а затем поднял нефритовую цикаду и спросил:
- Эта вещь принадлежит вам?
- Да.
- Как вы ее получили?
- Ее дал мне Ли Чун, учитель Ли.
- Кем приходился вам Ли Чун?
- Я имел честь быть его учеником.
Чжоу Сюаньцин снова нахмурился.
- В те годы, хотя брат Ли был наставником при дворе Императора, он никогда не отказывался обучать простолюдинов, и его учение распространилось далеко за стены дворца. У него было великое множество учеников, и, естественно, их можно повстречать во всех уголках Поднебесной. Но тех, кем он по-настоящему гордился, было совсем немного. Как его хороший друг, я знаю их всех, но с вами... я не знаком...
Мэй Чансу слабо улыбнулся.
- Я не был талантливым учеником и не достоин имени своего учителя. Мое обучение длилось недолго, поэтому вполне естественно, что вы меня не знаете.
Чжоу Сюаньцин долго с сомнением на него смотрел, а затем вздохнул.
- Это не имеет значения. У вас знак брата Ли, и, конечно, я должен был вам помочь. Я просто никогда не думал, что спустя столько лет увижу знак моего старого друга в связи со спором при дворе... Тогда, когда брата Ли прогнали с занимаемой должности, он покинул столицу с сердцем, полным гнева и горечи, и поклялся никогда не возвращаться. И я надеюсь, что он одобрил бы мое вмешательство в это дело..
Взгляд Мэй Чансу был спокойным, когда он тихо ответил:
- В тот год прямые и честные речи моего учителя стали причиной его падения. Хотя он знал, что его слова оскорбят Императора, он продолжал высказывать свое мнение и выражал свои взгляды без сожаления. Это пример твердости духа настоящего ученого. Поэтому я верю, что каждый в этом мире следует своему пути. Скрыться в горах и лесах это истинный путь, быть на виду при дворе это тоже истинный путь. Пока сердце остается чистым, а человек не предает своих убеждений, не идет против совести и не ведет лживых речей, какое имеет значение, что за путь он избрал?
Учитель Чжоу приподнял бровь и пронзительно посмотрел на него своими ясными глазами.
- Хотя вы недолго были учеником брата Ли, вы понимаете истинный смысл его учения. Я вижу, что он поступил мудро, даровав вам эту цикаду. Знаете ли вы, почему брат Ли носил эту цикаду на своем поясе?
Руки Мэй Чансу слегка дрогнули. Он устремил взгляд вдаль и проговорил:
- Роса твои крылья смочила, они тяжелы для полета; и сильный, пронзительный ветер твой голос легко заглушает.*
Чжоу Сюаньцин прикрыл глаза, надолго погрузившись в молчание, а Мэй Чансу продолжал спокойно смотреть на линию горизонта. Их окружала тихая морозная тишина, и между ними не было и следа неловкости, словно они встретились только для того, чтобы предаться воспоминаниям.
- Не думал, что в последние отведенные мне годы я смогу встретить выдающегося ученика брата Ли. - учитель Чжоу медленно вложил цикаду в руки Мэй Чансу. - Мне не известно, в какую сторону в столице дует ветер, но я лишь надеюсь, что вы не забудете чистую и честную репутацию своего учителя и позаботитесь о себе.
Мэй Чансу поклонился в ответ.
- Я буду помнить ваш ценный совет. Вы откликнулись на призыв старой дружбы несмотря на снег и холод. Нет границ моей благодарности вам.
Чжоу Сюаньцин махнул рукой.
- Ради этой нефритовой цикады я бы поехал не только в столицу, но и в самые дальние края. Теперь, когда дело, за которое вы просили, окончено, мне пора возвращаться в храм. Здесь мы расстанемся.
Мэй Чансу поспешил подозвать ожидающего в стороне охранника, чтобы тот поддержал старого учителя, и, склонившись в поклоне, произнес:
- Почтенный учитель Чжоу, берегите себя.
Чжоу Сюаньцин кивнул и, опираясь на руку охранника, сделал пару шагов. Но затем он внезапно остановился и обернулся.
- В те годы у брата Ли был самый любимый ученик. Он был сыном полководца. Несмотря на своевольный характер, он был необычайно умным и талантливым юношей. Если бы вы были тогда, то вместе с ним были бы парой исключительных людей.
Лицо Мэй Чансу стало белым, как снег. Он через силу улыбнулся и тихо ответил:
- Учитель Чжоу оказал мне честь своей похвалой. К сожалению, судьба не позволила мне увидеть этого человека своими глазами.
- Да, этого человека… больше его не встретить… - горе затуманило взгляд учителя Чжоу, когда он повернулся и ушел, не оглядываясь.
*Поэт Ло Биньван, "В тюрьме воспеваю цикаду".
Когда я в осеннее утро,
Узник с далекого юга,
Слушаю пенье цикады,—
Думы меня терзают.
Цикада, скажи, зачем ты
Ко мне под окно прилетела?
Зачем ты напевом грустным
Тревожишь меня, седого?
Роса твои крылья смочила,
Они тяжелы для полета,
И сильный, пронзительный ветер
Твой голос легко заглушает.
Никто в этом мире грязном
В твою чистоту не поверит,
Хоть ты и поешь свои песни
От самого чистого сердца!
Взято отсюда: vk.com/@china_iaas-oda-gusu-lo-binvana
С наступлением нового года в Цзиньлин с горячих источников вернулись Сяо Цзинжуй, Янь Юйцзинь и Се Би. Уже в первый день своего возвращения они с огромным удивлением осознали, что всего за один месяц их отсутствия настроения в столице сильно изменились, и сейчас все стало еще более запутанным и напряженным, чем было до их отъезда.
В последние года из-за равенства сил борьба между Наследным Принцем и Принцем Юем зашла в тупик. На поверхности ситуация казалась мирной, и ни одной из сторон не удавалось нарушить сложившееся положение. Кто бы мог подумать, какая буря таилась в глубине этого мнимого спокойствия? Легкого толчка оказалось достаточно, чтобы вспыхнула открытая война. Понижение в ранге Супруги Юэ, отставка Лу Чжицзина, падение гун Цина, смертный приговор Хэ Вэньсиня ... Волны одна за одной обрушивались на столицу так быстро, что невозможно было перевести дыхание.
Теперь, когда ранг Супуруги Юэ был восстановлен, а придворные чиновники выстроились в очередь, чтобы обвинить министра ритуалов в нарушении церемонии жертвоприношений, Принц Юй воспользовался случаем и пригласил множество прославленных ученых для участия в дискуссии при дворе. Они должны были обсудить особое положение, которым пользовалась Супруга Юэ в течение многих лет, а также недостаток уважения, которое Наследный Принц выказывал Императрице во время церемонии.
Помимо всего прочего, около десяти приглашенных Принцем Юем старых ученых обладали огромной известностью и пользовались всеобщем признанием. Было совершенно ясно, что Принц Юй не зря все эти годы покровительствовал ученым мужам, так как в результате он собрал среди них немало сторонников. Одним из них оказался старейший учитель Чжоу Сюаньцин, который проживал в храме Линьинь к западу от столицы. Вот уж кто действительно был одним из самых почитаемых ученых этого мира! Обычно он отказывал всем посетителям, будь они простолюдины или императорских кровей, и поэтому его согласие приехать в Цзиньлин на этот раз повергло в изумление буквально всех. Приезд этого великого ученого заставил многих людей еще больше зауважать Принца Юя.
Но удивительно, что по прибытии в столицу этот господин Чжоу не стал останавливаться в поместье Люхэ, которое Принц Юй выделил для размещения ученых, а вместо этого отправился в резиденцию князей Му.
Если верить слухам, княжич Му лично сопровождал господина Чжоу в столицу из храма Линьинь, и как только ученый остановился в резиденции князей Му, он не принял ни одного посетителя, и даже Принц Юй не стал исключением.
Но самым важным было не то, кто на самом деле уговорил старого учителя Чжоу приехать в столицу или сопровождал его в пути, а его глубокие познание и безусловный авторитет, которому подчинился даже Император.
Таким образом, на этот раз министерству ритуалов было не спастись от неприятностей. Даже Янь Юйцзинь, который обычно мало внимания уделял различным церемониям, был в состоянии предсказать неизбежное поражение Наследного Принца.
Дискуссия при дворе длилась три дня и закончилась следующими выводами. Несмотря на то, что Супруга Юэ была восстановлена в своем положении, ей не следует во время церемонии конца года стоять на помосте рядом с Императором и Императрицей. После того, как Наследный Принц поднесет жертвенное вино, он должен преклонить колени и дотронуться до одежд Императора и Императрицы. Министр ритуалов небрежно отнесся к своим обязанностям, поэтому будет лишен своей должности, но в виду преклонного возраста ему дозволяется уйти на пенсию без дальнейшего расследования его проступка.
Во время дискуссии Принц Юй неоднократно напоминал, что матерью Наследного Принца является наложница, чем привел последнего в неописуемую ярость. В конце концов, Сяо Цзинсюань не сдержался и ударил Принца Юя по лицу, за что Император сурово отругал его перед всем двором. Во всем этом хаосе только Принц Цзин сохранял отстраненность, хладнокровно наблюдая со стороны. Благодаря своей невозмутимости и спокойному характеру он оставил очень хорошее впечатление в умах многих придворных сановников, которые раньше его не замечали.
И вот, вскоре после того, как министерство податей перешло в другие руки, министерство ритуалов также вслед за ним поменяло своего главу.
Когда Чэнь Юаньчэн дрожащими руками снимал со своей старой седой головы министерскую шапку, которую он носил почти двадцать лет, Принцу Цзину казалось, что он видит над ним бледные руки и спокойное лицо, на котором никогда не отражалось и тени волнения.
И конечно, большинство людей даже не догадывались, что этот Су Чже, который все больше уходил в тень от публичного внимания, сыграл самую важную роль в происходящих событиях.
Два прошедших солнечных дня не смогли прогреть воздух, и безоблачное утро было холодным, как никогда. Городские ворота только что открыли, и стража увидела роскошную повозку, которая приближалась к ним в сопровождении почти сотни конных солдат.
Даже если бы стражники не узнали отличительные знаки князей Му на передней части повозки, они бы все равно поняли, что едет не простой человек. Поэтому глава стражей поспешно приказал своим людям освободить дорогу и поклонился вслед выезжающим из столицы.
Утро было таким холодным, что сопровождающие солдаты выдыхали белый пар, но благодаря плотной ткани и горящей жаровне внутри повозки было тепло.
В ней ехало два человека. Один очень преклонного возраста, другой совсем юный, один был одет в простую хлопковую одежду и сапоги, одежда другого была вся украшена вышивкой и жемчугом. Старый господин отдыхал с закрытыми глазами, а молодой человек выглядел очень нетерпеливым и не мог и минуты усидеть спокойно.
- Дедушка Чжоу, не хотите ли немного чая?
Старый господин, не открывая глаза, покачал головой.
Спустя еще немного времени:
- Дедушка Чжоу, вы не проголодались?
Старик снова молча отказался.
Через еще некоторое время:
- Дедушка Чжоу, не хотите ли попробовать это имбирное печенье?
Старый учитель Чжоу Сюаньцин все-таки открыл глаза и посмотрел на своего спутника. Му Цин простодушно улыбался и протягивал ему сладости.
- Они очень вкусные.
Величественный и строгий вид учителя Чжоу словно совсем не смущал молодого княжича Му. С самого начала он относился к этому старому господину как к обыкновенному дедушке. Даже после того, как Чжоу Сюаньцин разгромил при дворе всех своих противников, тем самым помогая сестре отомстить, он лишь стал думать об этом человеке, как об «очень умном обыкновенном старом дедушке». Поэтому в разговорах с ним Му Цин обходился без долгих церемоний, не придерживался строгих правил этикета и не соблюдал положенной отстраненности, словно учитель Чжоу был членом его семьи.
Княжич Му был обаятельным и умным молодым человеком, с живым и жизнерадостным характером, совсем не высокомерный, несмотря на свое благородное происхождение. Чжоу Сюаньцину очень понравился этот очаровательный ребенок, однако он все равно держался сурово и холодно, отрицательно качая головой на все попытки молодого человека его угостить.
- А эти конфеты совсем не застревают в зубах. - нахваливал Му Цин. - Попробуете одну?
- Княжичу лучше съесть их самому. - ответил учитель Чжоу и устремил прищуренный взгляд на покачивающиеся кисти балдахина. Спустя некоторое время он внезапно спросил - Княжич, этот знак, могу ли я увидеть его еще раз?
- Ох, - Му Цин поспешно проглотил конфетку, вытер пальцы платком, а затем вынул из рукава небольшой мешочек и протянул его Чжоу Сюаньцину.
Из мешочка была извлечена изящная нефритовая цикада очень тонкой работы. Она сверкала на солнце, и явно была сделана из чрезвычайно дорогого вида драгоценного нефрита.
Но для Чжоу Сюаньцина ценность этой нефритовой цикады не заключалась в ее денежной стоимости.
- Княжич, человек, который попросил вас передать эту цикаду мне, ожидает нас за городом?
Му Цин кивнул.
- Именно это было написано в его письме. Он сказал, что поприветствует вас на обратном пути, когда вы будете возвращаться в храм Линъинь.
Учитель Чжоу покачал головой,сжал в руках нефритовую цикаду и снова прикрыл глаза.
Через час повозка внезапно остановилась. Му Цин выглянул наружу, а затем повернулся к старику и сказал:
- Дедушка Чжоу, человек, которого вы желали видеть, уже здесь.
Чжоу Сюаньцин нахмурил свои седые брови и, поддерживаемый Му Цином, вылез из повозки. Он как раз оглядывался вокруг, когда к нему подошел мужчина средних лет и почтительно произнес:
- Господин учитель, мой хозяин ожидает вон там, прошу, пройдемте со мной.
Закончив говорить, он занял место Му Цина и, поддерживая старого господина под руку, осторожно помог ему дойти до неприметного местечка на обочине дороги, скрытого от ветра и посторонних глаз. Именно здесь его ждал Мэй Чансу. Он с улыбкой склонился в приветственном поклоне, а его черные волосы сверкнули на фоне белоснежной меховой оторочки плаща.
Чжоу Сюаньцин прищурил глаза, внимательно его оглядел, а затем поднял нефритовую цикаду и спросил:
- Эта вещь принадлежит вам?
- Да.
- Как вы ее получили?
- Ее дал мне Ли Чун, учитель Ли.
- Кем приходился вам Ли Чун?
- Я имел честь быть его учеником.
Чжоу Сюаньцин снова нахмурился.
- В те годы, хотя брат Ли был наставником при дворе Императора, он никогда не отказывался обучать простолюдинов, и его учение распространилось далеко за стены дворца. У него было великое множество учеников, и, естественно, их можно повстречать во всех уголках Поднебесной. Но тех, кем он по-настоящему гордился, было совсем немного. Как его хороший друг, я знаю их всех, но с вами... я не знаком...
Мэй Чансу слабо улыбнулся.
- Я не был талантливым учеником и не достоин имени своего учителя. Мое обучение длилось недолго, поэтому вполне естественно, что вы меня не знаете.
Чжоу Сюаньцин долго с сомнением на него смотрел, а затем вздохнул.
- Это не имеет значения. У вас знак брата Ли, и, конечно, я должен был вам помочь. Я просто никогда не думал, что спустя столько лет увижу знак моего старого друга в связи со спором при дворе... Тогда, когда брата Ли прогнали с занимаемой должности, он покинул столицу с сердцем, полным гнева и горечи, и поклялся никогда не возвращаться. И я надеюсь, что он одобрил бы мое вмешательство в это дело..
Взгляд Мэй Чансу был спокойным, когда он тихо ответил:
- В тот год прямые и честные речи моего учителя стали причиной его падения. Хотя он знал, что его слова оскорбят Императора, он продолжал высказывать свое мнение и выражал свои взгляды без сожаления. Это пример твердости духа настоящего ученого. Поэтому я верю, что каждый в этом мире следует своему пути. Скрыться в горах и лесах это истинный путь, быть на виду при дворе это тоже истинный путь. Пока сердце остается чистым, а человек не предает своих убеждений, не идет против совести и не ведет лживых речей, какое имеет значение, что за путь он избрал?
Учитель Чжоу приподнял бровь и пронзительно посмотрел на него своими ясными глазами.
- Хотя вы недолго были учеником брата Ли, вы понимаете истинный смысл его учения. Я вижу, что он поступил мудро, даровав вам эту цикаду. Знаете ли вы, почему брат Ли носил эту цикаду на своем поясе?
Руки Мэй Чансу слегка дрогнули. Он устремил взгляд вдаль и проговорил:
- Роса твои крылья смочила, они тяжелы для полета; и сильный, пронзительный ветер твой голос легко заглушает.*
Чжоу Сюаньцин прикрыл глаза, надолго погрузившись в молчание, а Мэй Чансу продолжал спокойно смотреть на линию горизонта. Их окружала тихая морозная тишина, и между ними не было и следа неловкости, словно они встретились только для того, чтобы предаться воспоминаниям.
- Не думал, что в последние отведенные мне годы я смогу встретить выдающегося ученика брата Ли. - учитель Чжоу медленно вложил цикаду в руки Мэй Чансу. - Мне не известно, в какую сторону в столице дует ветер, но я лишь надеюсь, что вы не забудете чистую и честную репутацию своего учителя и позаботитесь о себе.
Мэй Чансу поклонился в ответ.
- Я буду помнить ваш ценный совет. Вы откликнулись на призыв старой дружбы несмотря на снег и холод. Нет границ моей благодарности вам.
Чжоу Сюаньцин махнул рукой.
- Ради этой нефритовой цикады я бы поехал не только в столицу, но и в самые дальние края. Теперь, когда дело, за которое вы просили, окончено, мне пора возвращаться в храм. Здесь мы расстанемся.
Мэй Чансу поспешил подозвать ожидающего в стороне охранника, чтобы тот поддержал старого учителя, и, склонившись в поклоне, произнес:
- Почтенный учитель Чжоу, берегите себя.
Чжоу Сюаньцин кивнул и, опираясь на руку охранника, сделал пару шагов. Но затем он внезапно остановился и обернулся.
- В те годы у брата Ли был самый любимый ученик. Он был сыном полководца. Несмотря на своевольный характер, он был необычайно умным и талантливым юношей. Если бы вы были тогда, то вместе с ним были бы парой исключительных людей.
Лицо Мэй Чансу стало белым, как снег. Он через силу улыбнулся и тихо ответил:
- Учитель Чжоу оказал мне честь своей похвалой. К сожалению, судьба не позволила мне увидеть этого человека своими глазами.
- Да, этого человека… больше его не встретить… - горе затуманило взгляд учителя Чжоу, когда он повернулся и ушел, не оглядываясь.
*Поэт Ло Биньван, "В тюрьме воспеваю цикаду".
Когда я в осеннее утро,
Узник с далекого юга,
Слушаю пенье цикады,—
Думы меня терзают.
Цикада, скажи, зачем ты
Ко мне под окно прилетела?
Зачем ты напевом грустным
Тревожишь меня, седого?
Роса твои крылья смочила,
Они тяжелы для полета,
И сильный, пронзительный ветер
Твой голос легко заглушает.
Никто в этом мире грязном
В твою чистоту не поверит,
Хоть ты и поешь свои песни
От самого чистого сердца!
Взято отсюда: vk.com/@china_iaas-oda-gusu-lo-binvana
-
-
29.03.2020 в 09:25-
-
29.03.2020 в 09:55-
-
29.03.2020 в 11:00-
-
29.03.2020 в 13:17-
-
29.03.2020 в 18:17Кстати, как Му Цина в оригинальном тексте зовут, интересно. Тоже княжичем? По букве закона он князь, вообще-то, пусть его в этом качестве не очень воспринимают.
-
-
29.03.2020 в 18:27Огромное спасибо за продолжение!
А можно ссылку на перевод к себе утащить?
-
-
29.03.2020 в 20:50momond, мур
Эпифита, ох, как хотелось бы увидеть, как Принц Юй разыгрывает из себя невинно пострадавшего )
Enco de Krev, мур
Мари Анж, я от этой сцены просто балдею!!! она шикарна в каждом кадре! Му Цин еле сдерживался, чтобы на руках этого учителя не потащить ))) бесподобно просто.
его называют "маленький князь". на английском - The little Lord Mu, на китайском - 小王 (xiǎowáng) - царевич, королевич; иероглиф 小маленький, младший. Я называю княжичем вслед за дорамой.
aleks mac,
-
-
29.03.2020 в 21:14murka muy muy, спасибо! Эх, никто его взрослым не видит.
-
-
29.03.2020 в 22:18murka muy muy, спасибо за продолжение!